Скачать книгу целиком:
скачать 1 том (Word, zip) 772 kb	скачать 2 том (Word, zip) 797 kb
скачать 1 том (Word, rar) 599 kb	скачать 2 том (Word, rar) 615 kb
скачать эпилог (Word, rar) скачать эпилог (Word, zip)

 

 

 

“ДВЕРЬ В ПОТОЛКЕ”

и …
“РОМАН В ИНТЕРНЕТЕ”
(жизнь плюс четыре года)
 
 

 

1945 г.
ПРЕДСКАЗАНИЕ

       - Ба, а мама говорит - светлое будущее в 2000 году настанет ...
       - Ей, образованной, видней.
       - А мы доживём?
       - Мне-то куда!.. Вот ты, Бог даст, увидишь небо в алмазах…
       - В настоящих?
       - Так в Библии сказано.
       - Хоть бы взглянуть! Салют, небось, новогодний дадут из 2000 залпов, да? И мороженого задаром – по тысяче порций!
       - На что тебе тогда мороженое, чудо-юдо! Ты же старая будешь, вроде меня. Плюхнешься с внучатами на лавочку, сунешь таблетку под язык и будешь залпы считать. Пока со счёту не собьёшься.

2000 год
СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

       Третье тысячелетие мы встречали на даче с мужем вдвоём, не считая собаки. Чокнулись, поцеловались и пошли прогуляться. Вокруг и впрямь стояла оглушительная пальба из ракетниц и пиротехники - местные “крутые” гуляли. Трескалось небо, звенели окна, гудели стены, крыши и заборы, визжали подвыпившие компашки, полыхал разноцветными букетами воздух. Выли и метались в панике собаки, шныряли по кустам и деревьям кошки. И никакого тебе мороженого, тем более даром.
       И мама с бабушкой не дожили.
       Наш Джин наотрез отказался справлять нужду, прижался к земле и по-пластунски почесал в сторону родной калитки – удержать его было невозможно. Дома он забился под стол и стал царапать пол, пытаясь вырыть убежище. Жался к ногам, скулил, ночью всё норовил прорваться к нам в спальню, под кровать.
       Я подумала – не к добру. Они животные, чуют…
       А утром вытирала несметное количество луж, которыми пёс ознаменовал наступление новой вехи в истории человечества. Сбилась со счёту.
       Наступило светлое будущее.
       Москва, солнечный апрельский день. Спешу вверх по Садовому кольцу, через плечо – спортивная чёрная сумка, в сумке – двухтомник только что изданных “Дремучих дверей”. Я не бегаю по врачам и не сижу на лавочках с внуками, а рассылаю и разношу по спискам свою книгу в поисках единомышленников изложенного там идейно-социального проекта “Изания”, с помощью которого намереваюсь изменить мир. Потому что нынешнее “светлое будущее” меня никак не устраивает.
       Короче, бабка-оппозиционерка. Пока что улов соратников невелик, но сегодня меня ждёт удача, о которой я пока не ведаю - просто несу двухтомник в подарок, согласно договорённости с секретарём, одному уважаемому мною учёному, тоже автору разоблачительно-аналитических книг.
       Я ещё не знаю, какое это чудо – интернет. Что можно, оказывается, отдать туда рукопись и мгновенно издать, не только обретя тысячи новых читателей, но и возможность тут же услышать их мнение, общаться, что называется, “вживую”. Обсуждать, разъяснять авторскую позицию, спорить, приходить к каким-то решениям, а иногда и реализовывать их на практике. В общем, наладить обратную связь для своих мессианских идей. Я ещё не знаю, что милейший Иван Алексеевич, которому я тоже подарю двухтомник, прочтёт и, сказав в его адрес несколько добрых слов, предложит мне, простой смертной, открыть в Интернете свой сайт. И я, толком не понимая, что это значит, сразу соглашусь, потому что человек с лицом Ивана Алексеевича ничего плохого предложить не может. Хотя прежде Интернет у меня ассоциировался лишь с компьютерными играми, трёпом и прочим пустым, а порой и опасным времяпрепровождением. Эдакая загадочно-глобальная сатанинская ловушка. В лучшем случае, я в нём видела разве что положительно-просветительные функции.
       Ни о каком собственном “сайте” я не грезила и подумала, что это наверняка будет стоить кучу денег. А когда через пару дней Иван Алексеевич прямо при мне открыл на мониторе и оформил бесплатную страничку Юлии Ивановой “Изания”, подумала, что сплю.
       Иван Алексеевич, дай Бог ему здоровья, тоже совершенно бескорыстно помог мне на первых порах сориентироваться в виртуальной реальности. Короче, вывел в люди.
       Небольшие трудности возникли при переводе “Дверей” в компьютерную форму. На мониторе перед нами вырисовывались какие-то иероглифы, ввергающие меня в панику. Наконец, всё же удалось придать тексту более-менее читабельный вид, вот только буква “Ё” выглядела совершенно непристойно – как знак “плюс-минус”. И ничего мы с ней поделать не могли, так и оставили.

СМЕРТЬ НАДО ЗАРАБОТАТЬ
(1946 год)

       Я лежу на спине и держу воздух. Воздух тяжеленный, как матрац, и заполнен ватой – её клочья плавают надо мной, забиваясь в рот и нос, не дают дышать. Воздух и полосатый как матрац, – черные и серые полосы сменяют друг друга, мешая смотреть. Собственно, и смотреть не на что. Надо мной – лишь в мелких трещинах потолок, едва освещённый настольной лампой под серым пуховым платком. Я знаю, что, как только отпущу воздух, он навалится на меня, насовсем задушит мерзкой ватой, и я умру. Я, наверное, действительно умираю – воспаление лёгких и температура под сорок. Мне восемь лет.
       Я ещё не решила, хочу умереть или нет, так как не знаю, что такое смерть. Знаю только, что мама будет ругать за это бабушку, папа плакать, а бабушка и вовсе с ума сойдёт. Приезжает мама к нам редко и тайком от папы, потому что живёт с другим мужем, а папе оставила меня с бабушкой. Бабушка её за это пилит, а мама в ответ повторяет только, чтоб меня никуда не пускала, потому что если что-то случится, “ты ведь сойдёшь с ума”. Я не очень понимаю, что это означает, но всякий раз со страху реву. Не потому что меня не пустят гулять – нельзя же ребёнку без свежего воздуха, а из-за этого неведомо-грозного “сойдёшь с ума”. А теперь вот нам в школе делали уколы от дифтерита, всех заперли в классе, а мы с Фокиным вылезли в окно и спрятались раздетыми в кустах на морозе. Нас поймали и уколы так или иначе сделали, но мы всё равно заболели, хоть и не дифтеритом. Фокин – просто чихал и кашлял, а у меня – двусторонняя пневмония…
       Бабушка время от времени меняет мне на лбу смоченное уксусом полотенце, которое тут же высыхает, норовит напоить чем-то липким и горячим. Не получается, мне совсем худо. Что-то шепчет венчальной своей иконке без оклада – оклад в войну обменяли на хлеб. Богоматерь на иконе очень красивая и грустная. Сколько раз я клянчила у бабушки эту иконку. “Как помру, тогда завещаю”… А теперь вот я вперёд помру. Мне становится себя жаль, и маму, и бабушку, но держать воздух уже нет сил. Сейчас бабушка задремлет, и я его отпущу…
       Бабушка роняет на грудь голову, всхрапывает. Медленно разжимаю пальцы. Душный раскалённый матрац наваливается на грудь. Барахтаюсь, беззвучно кричу, погружаясь в чёрно-серую дурноту, и вдруг “матрац” с хрустом рвётся. В образовавшуюся щель снова вижу потолок над головой, необычайно чётко, каждую трещину. И ещё что-то странное в нашем потолке – ясно различимый прямоугольник. То ли дверь без ручки, то ли люк. В прорезь просачивается голубой с золотом свет, прохладные и ласковые лучи, как мамины пальцы. И я знаю, что там, за дверью, нет ни боли, ни жара, ни удушливого кашля, - лишь желанно-свободная золотая голубизна. Надо только высоко, очень высоко подпрыгнуть, изо всех оставшихся сил толкнуть дверь и вырваться. Насовсем.
       “Я не должна, – осознаю вдруг ни с того, ни с сего, уже набрав в воспалённые лёгкие побольше воздуха и упершись ладонями в рёбра кровати для этого последнего прыжка, - Потому что должна”.
       Не должна умирать уже не из-за мамы с папой, которые будут рыдать и переживать, не из-за бабушки, которая “сойдёт с ума”. Из-за главных слов, которые меня научили в школе писать и читать. Из-за чёрной тарелки репродуктора и победных салютов. Из-за “От советского информбюро. Приказ Верховного главнокомандующего” и “Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины”…Всё это было моё и для меня. Из-за “Широка страна моя родная” и даже этих ненавистных уколов. Всего предыдущего, чтоб я выросла и что-то совершила. Внезапное и ясное осознание, что для меня, сейчас беспомощно распятой на койке в когтях терзающей хвори, вся короткая прежняя жизнь была не просто так, а подготовкой к главному. К тому, что я ДОЛЖНА. Что я должна этому большому “ДОЛЖНА”, неотделимому от этой койки, удушливого кашля, жара и дурноты. А дверь в потолке в ореоле блаженно-золотой голубизны – это нельзя., это предательский отказ от “ДОЛЖНА”. Вот и всё.
       Когда мы во дворе играли в войну, фашистов отбирали по жребию, считалочкой, но предателем быть никто не соглашался. Даже за мороженое.
       Снова наваливается на грудь воздух-перина, и уже нет никакой двери в потолке, и опять я держу воздух. Недетское осознание, что с пыточной этой койки сходить нельзя. Как с Креста, хотя я ещё ничего не ведаю про Крест. И про то, что это “должна” - навсегда. Не просто родным и близким, друзьям-товарищам, партии, стране или человечеству – нет.
       Самой себе?
       Хорошо сказал Гумилёв: “Смерть надо заработать”.
       Никогда не была я внутренне свободна от этого большого “ДОЛЖНА”, и мучилась, если всё же пыталась по дурости освободиться – то ради всевозможных страстей и соблазнов, то мелких житейских дел, объединённых скучным словом “надо”. Пока не поняла, что в призрачном освобождении от “ДОЛЖНА” таится рабство, а что свободно избранное “ДОЛЖНА” и есть та самая божественная “СВОБОДА”.
       К сожалению, это поздно понимаешь.

БЫЛ МЕСЯЦ МАЙ

Роман – в интернете

       Игорь Дежин: Прочитал первый том на одном дыхании. Прекрасный роман. Наконец-то среди всей этой чернухи можно читать что-то увлекательное и в то же время светлое. И есть богатый материал для размышлений. Конечно, хочется и поспорить, но это потом, когда прочту второй том и когда впечатления улягутся. Спасибо Вам, Юлия.
       2000.04.28
       Павел: Присоединяюсь к мнению Игоря Дежина о романе. Хотелось бы получить возможность перекачивать с сайта архивированные файлы глав романа в формате WORD или лучше RTF. С интернета читать трудно, а особенно неудобно передавать файлы другим, у кого интернета нет.
       С благодарностью автору.
       2000.05.01
       Сергей: А можно ли купить книгу по почте?
       2000.05.01
       Круг: Впечатление о романе очень хорошее и как о художественном произведении, и как об источнике информации, подобранной к такой болезненной для православных теме. Роман большой, материала много. Видно, что автор собирал его долгие годы, что многие сложные моменты нашей истории тщательно обдумывались с точки зрения их духовного смысла.
       А главное в том, что автор романа почувствовала правоту Сталина в противостоянии сатанинскому западному миру, который она называет Вампирией. Ю.Иванова попыталась осознать её с точки зрения своего православного мировоззрения. Мировоззрение это своеобразно и, видимо, не всем понравится современным ревнителям чистоты православия. Это именно советское православие (сознательно пишу без кавычек) – оно реальность. Так многие советские люди во внешне атеистическом государстве шли ко Христу. И это не последователи о. Александра Меня. Это люди хотя и менее богословски начитанные, но более, с моей точки зрения, правильно чувствующие правду российской жизни.
       Для автора Сталин – пастырь, всеми силами (в том числе и жестокостью) охраняющий паству от соблазнов, давший миллионам людей возможность жить по Христу. Этой возможности не было бы без его усилий. Сталин - пастырь, заставивший многих волков служить волкодавами и уничтожать других волков, чтобы мирные люди могли жить. При той ситуации и том количестве людей-волков другого пути не было.
       Понимаю, что будет критика и много претензий. Что-то сам бы и я написал бы иначе, но никогда не смог бы осилить такую гигантскую работу. Поэтому повторю известную формулу: кто может лучше – пусть сделает. А этот роман теперь начал своё шествие по стране и у него большое будущее, он повлияет на многих.
       2000.04.28

       Вот оно, счастье – наконец-то быть в строю! Самое примечательное в этом плане – предложение из газеты “Дуэль” - разместить роман на жёстком диске вместе с другими материалами оппозиционной библиотеки “Для тех, кто умеет думать”.
       - Только у нас гонорар не платят…
       Разумеется, я соглашаюсь – какой уж тут гонорар, я вообще сама финансирую свои публикации. Вспомнился анекдот про еврея, который пришёл в партизанский отряд. Ему, само собой, не доверяют и дают испытание – распространить во вражеском тылу листовки. Абрамович исчезает. Проходит неделя, другая. Ну ясно, предал. Отряд уже собирается перебазироваться, но тут пропавший появляется и на расспросы вываливает из сумки кучу денег.
       - Думаете, это так легко было продать!
       Отвечаю, что к своим опусам отношусь примерно так же, и получаю приглашение явиться 9 мая на демонстрацию, подойти к грузовику и получить в подарок уже готовый диск. Вот это да! На демонстрацию я не пошла, выбрав другой вариант – зайти прямо в редакцию, который оказался не менее романтичным. Обшарпанное здание во дворе времён Раскольникова, безо всяких вывесок, и соответствующая полутёмная, пропахшая кошками лестница, по которой я с бьющимся сердцем поднималась, ожидая какой-нибудь гадости, вроде удара по голове топором. Тишина. Нажимаю кнопку звонка, называюсь, кто и зачем, и оказываюсь во вполне цивильном помещении с компьютерами, столами, заваленными бумагами, и ароматом свежесваренного кофе. Короче, обычная редакция, где мне и вручают диск “Для тех, кто умеет думать”.
       Вот это темпы! Дома открываю на компьютере диск и не верю глазам своим – буква “ё” большая как полагается, никаких плюс-минусов, сверху две аккуратных точечки. Побыстрей, боясь, что точки опять исчезнут, скачиваю с СD “Двери” с нормальными “ё”. Ощущение, будто эти точки украла.

       А. Кириллов: В защиту Сталина неплохо, но проект Изании утопичен и недоработан.
       07 мая 2000
       Менеджер: Я думаю иначе. Автор создал для нас масштабную подробную модель организации типа “Изания” и мы можем на этой модели увидеть её достоинства и недостатки и учесть их при создании реального проекта.
       Автор романа достоин нашей благодарности за эту огромную работу. До сих пор у нас не было ничего подобного. Автор многое предложил и проработал. Кто хочет и может делать дело, должен использовать предоставленную нам возможность внедрить то, что можно, в жизнь. С Божьей помощью и недостатки проекта будут исправлены.
       2000.05.08

Всем ещё не вымершим первопроходцам
(не путать с “первопроходимцами”)

       Юлия Иванова: Пока мы не завели на сайте собственной конференции, можно обсудить в этой гостевой книге идею Изании. Текст “Изания – выход из “лежащего во зле” размещён в различных конференциях и гостевых книгах.
       Доброжелатель: По этому адресу можно зарегистрировать и открыть хороший форум. Успехов!
       2000.05.19
       Благодарная администрация - Доброжелателю: Сказано – сделано. Заходите, будьте, как дома. Форум решено назвать “Июльская беседка” - по инициалам автора: И.Ю.ЛЬ.
       Ю.И. - Алексу: Изания указывает выход не просто из земного бытия, а из бытия злого, бестолкового и недостойного, в которое нас втягивают расплодившиеся вокруг “звери алчные, пиявицы ненасытные”, и которое, как вы справедливо пишете, “обрыдло”. Коли обрыдло, значит вы “наш”, и давайте вместе подумаем над коллективной обороной.
       Ю.И. - Человеку: Господь действительно устройством земной жизни не занимался, но поручил это человеку, заповедав молиться: “Да будет воля Твоя на земле как на небе”. Именно “царство внутри нас” – одна из задач Изании. Царство “не от мира сего”, то есть не от мира, “лежащего во зле”.
       Ю.И. - Антисектанту: Изания вообще не религия, а идеология – способ самых разных людей объединиться для служения, а не потребления, как вы полагаете. Изания выходит из “зла мира”, прорастает в мир, освобождая его от рабства у Мамоны.

НЕМЕЦ ИВАН ИВАНОВИЧ ИВАНОВ

       Фамилию свою я воистину получила свыше. Дедушка был незаконнорожденным немцем, его усыновила русская женщина и крестила в православном храме, где младенца и нарекли Иваном Ивановичем Ивановым. Прадедушка по фамилии Шушель (в семейном альбоме сохранилась фотография господина с бисмарковскими усами) о сыне заботился, дал ему приличное воспитание. Иван вырос красивым и добропорядочным, пел в церковном хоре. Женился на Ирине, младшей дочери многочисленного и дружного семейства инженера-путейца Павлова (всего в семье было шестнадцать детей). Прабабушка была полькой. Происходило всё это в Гомеле.
       Прожил Иван недолго, умер в тридцать один год от чахотки, оставив бабушку с тремя детьми. Уже в пятидесятые в Гомеле на месте кладбища власти собрались устроить стадион, и мы приезжали перезахоронить прах деда. Сама я на эксгумации не присутствовала - боялась, но свидетели рассказывали, что больше всего их потрясла сохранность костюма покойника.
       Это был Гомель ещё до Чернобыля, с необыкновенно вкусными яблоками и полный родственников, к которым мы ежедневно наносили по несколько визитов. Особенно я подружилась с бабушкиным братом Алексеем, всё время твердившим маме: “Запомни, Шура, у тебя очень и очень непростая девочка!” - “Золотая”, - отшучивалась та.
       Бабушка Ирина была верна Ивану до гроба, зарабатывала шитьём, растила детей. Но вслед за дедом сгорел от той же чахотки их старший, Валентин, затем внук. Заболела и Шурочка, моя мама. Она тогда уже была принята в ТРАМ (Театр Рабочей Молодёжи), - хорошие вокальные и внешние данные, живость, раскованность – мама походила на Любовь Орлову, только повыше ростом. В больницу её увезли прямо со сцены – пошла горлом кровь.
       Мама выкарабкалась – наверное, в силу своей невероятной внутренней стойкости к всевозможным испытаниям и катаклизмам, унаследованной от бабушки. С артистической карьерой было покончено. Но она, с ещё не до конца залеченным туберкулёзом, поступила в Библиотечный институт, вышла замуж за Лёвушку, молодого преподавателя курса библиографии классиков марксизма-ленинизма с “пятым пунктом”, и даже решилась родить ребёнка, что ей строго-настрого запретила медицина.
       То есть меня.
       Кстати, в роддом маму увезли с волейбольной площадки. Родилась “очень и очень непростая девочка” недоношенной, двухкилограммовой и была вовсе не в восторге от своего появления на свет. Поначалу всё время спала, не брала грудь. Ну и потом постоянно болела, капризничала, то простужаясь в Подмосковье, то перегреваясь в Евпатории. Но мама с бабушкой меня на свою голову выходили, потому что характер у меня, по их рассказам, и вовсе был “несовместимый с жизнью”. Чуть что не по мне - валилась на землю и с рёвом норовила пробить головой пол.
       Потом грянула война, и всё полетело кувырком. Родители расстались– мама ещё до войны закрутила роман с рыжим студентом – то ли прозрев в нём будущего известного писателя, то ли раз и навсегда обидевшись на Лёвушку, который иногда являлся домой к полуночи, с воротничками в губной помаде, бросая её одну сражаться с моими хворями.
       Тогда она пообещала: “Я тебе изменю лишь раз, но навсегда. Ты меня предал, и я предам”.
       Бросив отца в прифронтовой Москве, она отправила меня с бабушкой в Ульяновск, к родителям второго мужа, а сама с ним ушла в бега, посылая нам регулярно посылки и переводы.
       “Я не хотела, чтобы тебя связывали с этой национальностью, - потом скажет она мне, - ведь Гитлер мог выиграть войну, и тогда…”
       Она не договорит, увидав моё лицо. Хоть речь вроде бы и шла о моём спасении, мысль, что ведь с отцом в Москве могло произойти то же самое, что с его родителями, замученными в Минске, что мы с мамой его действительно предали, ошеломит меня.
       Отец писал в письмах треугольником, которые мне читала бабушка, - про бомбёжки, про дежурства на крышах…
       Потом мама расскажет мне про губную помаду.
       С тех пор я больше всего на свете возненавижу предательство.
       Не обычные мелкие грешки и слабости в отношениях между людьми, а именно предательство “в минуты роковые”, когда поддержка “ближнему” всего нужнее, когда сам Бог вручает его в твои руки.
       Предательство многие не прощают и мстят. Меня будут предавать не раз, но я всегда буду к этому потенциально готова и потому спокойна: история с разводом родителей не пройдёт бесследно. Я научусь одиночеству. Прощать и стараться не осуждать, потому что никогда не знаешь, как ты сама повела бы себя на месте того или иного “предателя”, в те самые “минуты роковые”. Разобраться в этом попыталась в романе “Дремучие двери” в истории с гибелью оператора Лёнечки.
       Спокойно отношусь и к личным врагам. Иное – когда обижают беззащитных и слабых, особенно на твоих глазах. Подобные истории про животных вообще ни читать, ни смотреть не могу – убить готова обидчика. И каюсь на исповеди, что ненавижу предавших святыни и великие дела наших предков, положивших за то свои жизни. “Любить” подобных “врагов” у меня не получается. Священники чаще всего меня понимают, отпускают с миром.
       Моя баба Ира и баба Лёля, мать будущего отчима, в Ульяновске не поладят, и мы уедем в Башкирию, куда был эвакуирован институт отца. Сам же отец по-прежнему будет находиться в Москве, мы будем от него получать, как и от мамы, посылочки. С конфетами, книжками-малышками и картонными ёлочными игрушками.
       В каждой посылке чего-то не хватало, на почте приворовывали, но ведь и у них были дети.

БЫЛ МЕСЯЦ ИЮНЬ

       В БЕСЕДКЕ С: Человеком, Аркадием и Кругом

“Бога познать невозможно”

       Ю.И.: - Но попытаться понять, что же Творец хочет от каждого из нас, для чего вызвал из небытия в определённом месте и времени, наделив всевозможными дарами, - мы обязаны.
       “Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда”. И ещё ниже: “Но это народ разорённый и разграбленный; все они связаны в подземельях и сокрыты в темницах; сделались добычею, и нет избавителя, ограблены, и никто не говорит: “отдай назад”! Кто из нас приклонил к этому ухо, вникнул и выслушал это для будущего?” (Ис,42:22-23).
       Не правда ли – будто о нашем времени? Наверняка “вождь народов” в семинарии читал эти строки. Разве к пассивности по отношении к “связанным и ограбленным” они зовут? Он был призван для этого служения и победил. Да и сейчас побеждает, чем больше на него льют помоев и измышлений, вроде приведённых вами, которые и повторить-то страшно. Знаете, в отношении таких метафизических эпохальных явлений, как Сталин, надо соблюдать предельную осторожность – слишком могущественные режиссёры стоят за этой драмой. Первопроходец, поднявший страну из руин и одолевший многочисленных врагов. Как писал Пастернак: “Он то, что снилось самым смелым, но до него никто не смел”. Вы требуете от него “любви”. К кому? К “сильным мира сего”, которые пили кровь из своих братьев во Христе? К тем, кто “шёл от шестнадцати разных сторон” на молодую республику? К троцкистам? К пятой колонне?
       Мы бы тогда давным-давно получили не Аркадия, а Егора Гайдара со всеми вытекающими последствиями.
       2000-06-05
       Ю.И. - Кругу: - Как я отношусь к возможной критике? Если вы мне скажете: “надо здесь повернуть направо, а не налево”, и я с вами соглашусь, и все за нами тоже ринутся налево – отвечать придётся нам обоим. Потому и вашу возможную критику рассматриваю как мужественно протянутую руку в поисках верного пути, как разделение “бремени ответственности”. Можно ведь отмолчаться, отсидеться. Или нельзя?
       2000-06-07

Что сказал бы евангелист Лука о сталинской Москве?

       Ю.И.: - Я вам задам вопрос: осмелились бы вы Святого Отца провести по улицам “покончившей с атеизмом” Москвы, по подземным переходам, зрелищам, книжным прилавкам? Показать фильмы или телепрограммы, допустим, Сергию Преподобному? Устыдились бы.
       А по Москве Сталинской? Провели бы, несмотря на закрытые храмы.
       2000-06-10
       Круглов Иван - Аркадию: 1. Святого отца не хотелось бы водить по нынешней Москве потому, что перед святым было бы стыдно за себя, что допустили такую рекламу, такое телевидение, такие книги. В сталинской Москве не было таких соблазнов.
       2. Что по части сталинских репрессий, то, конечно, мне стыдно перед Святым Отцом, что не удалось свести их к минимуму. Но без крови истории не бывает. Князь Александр Невский жестоко уничтожил многих русских за нежелание платить дань татарам, потому что сердцем понял, как спасти Россию в тех исторических обстоятельствах: преклониться на время перед татарами, (не мешавшими нашей вере), и разгромить тевтонов, (собиравшихся нашу веру искоренить). Со Сталиным не нам, а будущим поколениям разбираться – им виднее будет. Но православным уже сейчас надо бы не участвовать во лжи огульного охаивания сталинской эпохи.
        3. Изания более подходит для России, чем какая-нибудь Армия Спасения или сектантские общины. Тут есть о чём поспорить конструктивно и мнение православных очень важно.
       4. Царствие Божие могло быть в душе человека и в сталинских лагерях, и в коммуналках, и в колхозах, а вот при нынешнем телевидении и рыночной экономике – шансы на это остаются у всё меньшего числа соотечественников – роман Ю.Ивановой именно это и помогает понять.
       Роман Юлии Ивановой о жизни и любви, сложных путях духовного возвышения людей в советское время, о духовно-религиозном смысле деятельности Сталина и о возможности создания в нашей сегодняшней ситуации организации на православных основаниях для взаимной поддержки и ограждения от погрязшего во зле мира.
       2000-06-17        

Можно ли молиться за вопиющих в пустыне?

       Ю.И. - Кругу: - “На днях очень милая женщина, очень православная и даже весьма оппозиционных убеждений, в ответ на просьбу помянуть и меня в молитвенной записке о здравии её родственников, которую она собиралась подать в каком-то монастыре, испуганно покачала головой: “Но ты же о таком пишешь! А вдруг из-за тебя с нами что-то случится?”
       Радостно подумалось, что, коли обжигает, значит, близко к Огню. Но одновременно одолели грустные мысли по поводу нашей разобщённости и других общих бед.
       Вот, кстати, и тема для обсуждения: “Совесть и молчание”. Хорошо, когда они в согласии, а если нет? Не прячем ли мы “в минуты роковые” за послушным молчанием свою трусость и теплохладность? Уже сейчас у духовников нет порой единого мнения, к тому же предсказаны “волки в овечьих шкурах”. Не возникнет ли в “последние времена” необходимость применить дарованную нам свободу и отстаивать нашу веру “по велению сердца”?
       2000-06-26

Если можете – откажитесь….

       Ю.И.: - Сейчас вернулась из храма. Удалось спросить отца Кирилла (из Лавры), как он относится к личному номеру-коду. Ответ был: “Если можете – откажитесь”. Я переспросила: “Так Вы не благословляете?” Он повторил: “Если можете, не принимайте”.
       Всё это подтверждает актуальность проблемы послушания в последние времена – наверное, никто не имеет права решить за нас, взять на себя ответственность за этот конечный выбор собственной судьбы в вечности, кроме нас самих. Смерть физическая или смерть духовная. Изания необходима для тех, кто отказывается поклониться зверю, но и к Голгофе не готов по немощи. А таких большинство.
       Прихожанки обступили – что делать, если придётся лишиться пенсий и страхового полиса? Одни говорят: “Будем торговать”. Но и на право торговли нужна будет “печать”. Да и живые деньги, возможно, отменят. И приусадебные участки без ИНН отберут. Другие говорили: “Дети прокормят”. Я спросила: “Так, значит, дети должны будут “поклониться”?
       На словах мы все смелые, но когда вот так, “при дверях”…Надо быть во всеоружии, Изания необходима. Вокруг – сплошной крик о помощи. Немой крик. Так пусть он станет “мой”. Простите за длинный монолог, надо было выговориться. Думала, напишу книгу и “ныне отпущаеши”. А всё, оказывается, только начинается”.

Я НЕ МАМИНА, Я НЕ ПАПИНА…

       Осенью сорок третьего вместе с институтом мы вернёмся и заживём странной семьёй – я с бабушкой и папой в тех же двух комнатах, что до войны. На институтском складе сохранятся кое-какие прежние вещи и даже детский зонтик от солнца, с которым меня возили в Евпаторию.
       Это будет прекрасное время, несмотря на карточки, хлеб пополам с мёрзлой картошкой и обновы из старых юбок, - время приближающейся Победы. К нему мы все будем отныне причастны. Торжественные “От Советского информбюро” из чёрной тарелки репродуктора, салюты над Москвой, которые все, и дети, и взрослые, лазили смотреть на чердак нашего дома, святые наивные фильмы и песни тех лет…
       Жизнь уже без мамы. И отец, и бабушка будут ждать, что она образумится, что-то нескладно врать - и мне, и соседям. Но в апреле сорок пятого бабушка прочтёт мне из маминого письма ошеломляющую новость - у меня родилась сестрёнка! И прежде, чем успеет удержать, я уже понесусь вниз по лестнице, делясь своим счастьем с каждым встречным-поперечным. Меня будут выслушивать с кривыми улыбочками, задавать осторожные вопросы, на которые я сама изобрету ответы, а ребята постарше и вовсе будут отпускать двусмысленности и сальности. Но мне, совсем потерявшей голову от счастья и гордости, будет на них глубоко плевать. Сестрёнка!
       Только станет ясно, что мама не вернётся никогда.
       Мы встретимся 9 мая, в День Победы. Увидим салют на Красной площади, будем петь, обниматься и плакать, и все вокруг будут целоваться и плакать. А потом отправимся пешком до Белорусского вокзала, где мама с отчимом и одномесячной Надькой снимали крохотную комнату. Толпа понесёт нас, как река, – можно будет просто поджать ноги – не упадёшь.
       В комнатке умещалась только кровать, на которой мы переночуем вчетвером, бельевая корзина для сестры, застланная вместо пелёнок газетами, и школьный столик, на котором отчим напишет свой первый роман. Стул, когда укладывались спать, пришлось подвесить на гвоздь в стене.
       В июле сорок пятого мне подарят на день рождения роскошную немецкую куклу с пепельными волосами и в белых туфельках, – тогда на рынке было много трофейных вещей. Кукла стоила восемьсот рублей, а полбуханки хлеба – сорок пять. Цены я буду помнить все и на всё - с того первого похода на рынок.
       Мама с отчимом приедут меня тайком повидать и в августе сорок пятого, устроят пикничок на берегу канала. Она будет в шёлковой цветастой кофточке, очень красивая и весёлая. На разостланном байковом одеяле будут бутерброды, яблоки и бутылка вина, заткнутая тугой пробкой, потому что постоянно падала. Взрослые будут говорить всё время про атомную бомбу, которую американцы сбросили на Хиросиму, о том, что теперь жди новой войны. Но бабушка, “сверкнув очами”, заявит:
       - Да есть она и у нас, бомба. А нет, так завтра будет, ещё похлеще. Поди, у самого в Кремле уже последнюю гайку привёртывают…
       И отхлебнёт прямо из горла никак не желающей стоять бутылки. Все поймут, о ком речь, как-то сразу успокоятся и заговорят о Надьке, оставленной на попечение перебравшейся в столицу бабки Лёли. Мол, надо срочно снимать на зиму угол в Подмосковье, потому что в комнате на Белорусской нет места; а отчиму – поскорей заканчивать роман, так как нет денег. И что делать нам с бабой Ирой, если папа надумает жениться?
       Жениться отец надумал через три года, а до того всё приводил невест на смотрины – мне и бабушке. Своих студенток и аспиранток, одну краше и моложе другой. В доме у нас стали частыми шумные застолья, меня сажали за общий стол, несмотря на бабушкины протесты. Кандидатки наперебой пичкали меня сладостями, помогали делать уроки, чтоб “замолвила словечко”. Женщинам отец по-прежнему нравился, хоть и катастрофически лысел. Я наглела, привыкая быть в центре внимания, пыталась, не имея ни слуха, ни голоса, петь, а однажды под шумок нализалась сладкого “Спотыкача” и буянила.
       Я не понимала, почему вдруг среди общего веселья папа вдруг прибегал в нашу с бабушкой комнату и плакал на её груди, и она тоже роняла слёзинки на его лысеющую голову. Наверное, он всё же очень любил маму, несмотря на ту злосчастную губную помаду.
       Повезёт ему лишь с третьей женой, интеллигентной симпатичной ленинградкой, всё бросившей ради тогда уже начисто обобранного дамами и лысого библиографа “марксизма-ленинизма”. И родит ему сына Гришу. А мне - брата.
       Вторая жена была, кстати, тоже симпатичной, похожей уже не на Любовь Орлову, как мама, а на Жанну Прохоренко. И пела замечательно, но по характеру оказалась сущей мегерой. Первой жертвой стала моя бабушка, которая, впрочем, тоже спуску не давала, отец метался между ними, пробовал мирить, защищал меня, хотя лично на меня нападок не было – просто я бросалась на защиту бабушки. Потом началось между “молодыми” открытое противостояние с метанием посуды и холодного оружия в виде ножей-вилок. Когда отец в очередной раз схватился за бабушкины портновские ножницы (в гневе он был воистину страшен), я в панике удрала во двор. Был поздний вечер, ни души. Помню, что не плакала, только по-щенячьи дрожала, впервые в жизни не представляя, что же теперь делать. Бабушка в тот день ночевала на Белорусской. Отец выскочил следом, пробормотал, чтоб я не обращала внимания, что в жизни всякое бывает. Но домой нам обоим идти не хотелось. Тогда он принёс фонарик и том Лермонтова и прямо на лестнице почему-то читал мне вслух “Мцыри”.

       “Я знал одну лишь думы власть,
       Одну, но пламенную страсть:
       Она как червь во мне жила,
       Изгрызла душу и сожгла.
       Она мечты мои звала
       От келий душных и молитв
       В тот чудный мир тревог и битв,
       Где в тучах прячутся скалы,
       Где люди вольны, как орлы”.

       “Мегера” тоже родит отцу сына, а мне брата Сергея, но я так его никогда и не увижу. Вскоре они расстанутся, но ещё раньше мама с отчимом снимут часть дачи в Пушкине, где я пожелаю окреститься в маленькой деревенской церквушке, и крёстной моей станет баба Лёля.

БЫЛ МЕСЯЦ ИЮЛЬ

       В БЕСЕДКЕ С: Доброжелателем и Человеком

Изменить то, что в наших силах…

       Ю.И. – Доброжелателю: - Учёные не могут понять, почему человечество до сих пор не вымерло – столько каждый из нас и все вместе приносим в мир ошибок, катастроф, вампиризма (распухания одних за счёт уничтожения других), хаоса и раздрая. Ни одна живая система (а человечество ею является) не могла бы такое выдержать без постоянно всё исправляющей милости Сына, взявшего на Себя грехи мира. Прошлые, настоящие и будущие. То есть мы нашим “раздраем” перманентно умножаем Его страдания.
       Жизнетворение – это взаимодополняемость, согласованность и взаимопомощь всех составляющих живое целое, вплоть до жертвенности. Вот в чём смысл известного “Бог есть Любовь”. Мы же разобщены, невостребованы, жрём друг друга и самих себя, губим природу. То есть постоянно “сеем в смерть”. А между тем у православных много общего с верующими других конфессий и с атеистами, живущими “по совести”. Это – неприятие “лежащего во зле” мира. Разве не обязаны мы по возможности облегчить крест Спасителя по известной молитве старцев:
       “Господи, дай мне терпение вынести то, что я не могу изменить. Мужество изменить то, что в моих силах. И мудрость отличить одно от другого”.
       Изменить то, что в наших силах – цель Изании. Активная нравственная позиция коллективного спасения. Для православных – соборного.

“Спаси себя” - это, по-моему, не христианство

       Соборность заложена в самом слове “с-пастись”. В общепринятом истолковании “Спаси себя” кроется какая-то ошибка, чуждая самому духу христианства. Самость, эгоизм. Не случайно народный дух достигает величайшего подъёма именно в минуты необходимости всеобщей жертвы (войны, катастрофы и т.д.). Нравственно ли вообще спасаться в одиночку? Разве что отцу-пустыннику, у которого монашеский подвиг – молитва за весь погибающий мир. Спасаться можно с каждым, кто идёт рядом заповеданным путём, и, вполне возможно, встретит там Христа.

И так исполните закон Христов…

       Зачатки Изании (Исполни Закон Неба об объединённом Любовью мире) – в каждой дружной семье. Ярчайший пример его нарушения – голосование Верховного Совета о суверенитете России, когда депутаты, по сути, возжелали независимости головы от тела.
       Изания, разумеется, не для всех. Она, прежде всего, для мечтающих “состояться” – у кого есть “дело жизни”. А всё прочее – неустроенность быта, родичи и знакомые (знаменитостей они облепляют обычно как мошкара), собственные грехи и слабости - лишь досадно мешает. И барахтаешься в этом омуте, жизнь уходит, и в монастырь не получается, и не справиться в одиночку. Освобождение от груза излишней собственности, бытовухи, всевозможных “прилипал”, от хищника (вампира) в себе, от досадных страстишек. Она для тех, кто хочет Свободы от злого мира и зла в себе самом. Освобождение через подчинение. Тело подчинить разуму, разум – духу, а дух – Богу.
       Изания также для невостребованных, разобщённых, неприкаянных – таких сейчас миллионы. Для желающих помочь им и всем здоровым силам объединиться и выстоять в условиях надвигающегося нового мирового порядка (царства Зверя), создав автономную систему жизнеобеспечения. “Носите тяготы друг друга, и так исполните закон Христов”.

Будет куча бесов физически мучить нетленное тело грешника…

       Доброжелатель: - Ад - это всё-таки реальность, а не мифологическая конструкция. Чего тут рассуждать – богообщения не будет, будет куча бесов физически мучить нетленное тело грешника, дабы он в муках физических мог забыть о муках духовных. Чего тут рассуждать?
       2000-07-04
       Ю.И.- Доброжелателю: - Насчёт “авторской модели” ада. Пусть он реальность, но всё же нам неведомая, тут много разногласий у святоотеческой литературы с религиозными философами, в частности, с отцом Павлом Флоренским, для которого ад – вечно замкнутая на себя самость. И, наверное, говорить об этом надо, потому что современное сознание как-то не реагирует на “бесов со сковородками”, но чувство “богооставленности”, о котором вы говорите, понятно многим. Кстати, и в наших с вами “моделях” разногласия имеются. “Никто не может придти ко Мне, если не привлечёт его Отец, пославший Меня; и я воскрешу его в последний день”. То есть воскреснут для вечности, обретут новое тело НЕ ВСЕ. Нетленное тело, в отличие от души, дастся лишь соединённым со Христом, избравшим Его как путь, истину и жизнь (пусть порой неосознанно, сердцем). Кстати, именно в этом плане можно говорить о Богочеловечестве во Христе, и о самом Спасителе, как о Новом Адаме. В ветхом Адаме заключалось ветхое человечество, осуждённое на изгнание и смерть, а во Христе, Новом Адаме – человечество уже искупленное, призванное совоскреснуть с Христом.
       Поэтому всё же, по моему разумению, нетленные тела навсегда дадутся лишь избранникам - для жизни Будущего Века, а мучиться в аду будут именно бессмертные ДУШИ, не захотевшие вернуться с чужбины в Отчий дом. Страдания не телесные, а духовные, вечный плач в вечной тьме о навеки утраченном Свете – это пострашнее котлов и сковородок.
       2000-07-06

Лучше почитывайте святых отцов…

       Ю.И. - Человеку: - Святых отцов я стараюсь “почитывать”, но считаю, что всякие недоумения и вопросы лучше совместно обсуждать, чем от них отмахиваться. Помните, когда-то церковная догматика утверждала, что земля неподвижна и покоится на трёх китах?
       2000-07-06
       Ю.И. - Доброжелателю: - “Ваше предостережение по поводу моего увлечения “русской религиозной философией” понимаю – там достаточно “завихрений” (учение о “Софии”, например). Но у того же Соловьёва есть, по-моему, прекрасная работа “Духовные основы жизни”, у Е. Трубецкого – “Смысл жизни”, да и к “Столпу” отца Павла Флоренского можно относиться по-разному, но там имеется, согласитесь, богатая пища для размышлений, хотя я ни в коем случае не считаю эти поиски “мерилом Православия”. Однако мы (не хочется употреблять скомпрометированное слово “интеллигенция”) часто именно с помощью “мудрования” религиозных философов в своё время воцерковлялись, не воспринимая испорченным своим разумом святоотеческую литературу и лишь потом понимая, что там путь к Истине гораздо проще и короче. Знаете, одно из моих подтверждённых практикой жизненных правил – заставить любую воду литься на нашу мельницу.
       “Будьте просты как голуби и мудры, как змеи”, - завещал апостол. У тех же упомянутых вами масонов можно, отбросив враждебную нам суть, взять на вооружение некоторые их организационные “ноу-хау” – ведь не отказываемся же мы использовать в бою трофейное оружие на том основании, что оно “вражеское”! Пусть теперь стреляет во врага.
       Теперь об Изании, которую вы отвергаете. Она для всех, не приемлющих богопротивных установок глобального сверхобщества , не желающих жить во имя своей или чужой похоти.
       Разве не полезно укрепить оборону, чтобы затем перейти в наступление?
       Идея “индивидуального спасения”, по-моему, глубоко чужда Православию, она проникла к нам с Запада, где даже Спасителя пытаются “приватизировать”. Общеизвестное “Спасись сам и вокруг спасутся тысячи” – означает, что если ты, обезумевшая гортань, перестанешь вливать в себя алкогольный яд, то поможешь исцелиться (спастись) и печени, и желудку, и сердцу, и мозгу, и всему телу.
       Опыт всей моей предыдущей жизни подтверждает: мы можем изменить к лучшему мир и человека в нём! Именно в этой борьбе мы и сами становимся лучше, потому что нельзя результативно наставлять кого- то на путь, самому оставаясь скотиной. Наши подопечные и персонажи наших книг оказывают на нас едва ли не большее влияние, чем мы на них. И больно и стыдно, что на кого-то не хватило времени и сил.
       Помогая спастись другим, спасаешь себя (“кто душу положит за други своя”) – именно так я понимаю Православие. Эту тему с юности вынашивала, пытаясь улучшить и соединить с Небом советскую власть, которой это, правда, не слишком нравилось.
       “Врачу – исцелися сам” не означает, что не надо лечить других, а что надо лечить и себя.
       Доброжелатель: “Лучше заботиться о чистоте собственной души”.
       Ю.И.: - Но уже сейчас многим удаётся выжить, лишь обслуживая “ Вавилонскую блудницу” - работая у неё охранниками, горничными, агентами, официантами, а то и похуже. Конечно, можно творить Иисусову молитву, везя шефа “к девочкам” или охраняя награбленное им, но разве это не соучастие в грехе, не умножение зла?
       2000-07-18

КРЕЩЁНАЯ ПИОНЕРКА
(1948 год)

       - Она уже большая девочка, - скажет священник, подзывая маму, - В Бога-то она у вас верит?
       - Верит, верит, - закивает та, - и “Отче наш” выучила.
       - Я тебя спрашиваю, Юлия.
       - Не знаю.
       - Зачем тогда пришла?
       Молчу
       - Мать заставила?
       - Не заставляла я её, батюшка. Мы младшую крестить собрались, а она пристала – тоже хочу. Её уже окрестила наша родственница перед войной, сама, дома. Очень верующая женщина.
       - Надо бы в церкви…
       - Вот видите – “надо”, - говорю я.
       - Верить надо, - ворчит батюшка, - А не просто так…
       - Я не просто так. Честное пионерское.
       Баба Лёля рядом охает и дёргает меня за платье.
       В пионеры нас принимали двумя неделями раньше. Для меня “верить” означает “быть верным”, держать обещание. Как тот мальчик из гайдаровского рассказа, который не ушёл с поста, потому что дал слово.
       “Жить и учиться так, чтобы стать достойным гражданином своей социалистической Родины”,- вертятся на языке явно неуместные здесь слова той клятвы.
       Батюшка, махнув рукой, даст нам с бабой Лёлей по свечке и задымит кадилом.
       Вскоре отчим опубликует свой первый роман. Они с мамой снимут полдома в Кратово и заберут нас с бабушкой к себе.
       Но тут снова возникнет старый конфликт “баба Лёля-баба Ира”, и моя бабушка уедет в Челябинск-40 к младшему сыну Николаю, физику-атомщику, у которого как раз родятся дочки-близняшки.
       Когда пойму, что реветь по этому поводу бесполезно, мужественно взойду на следующую ступень одиночества с горьким осознанием, что вот, папа теперь с новым сыном, мама с новой дочкой, моя бабушка – с дядиными близняшками, отчим пишет второй роман, ну а я ДОЛЖНА. Должна готовиться к будущему “ДОЛЖНА”. Не хныкать, отлично учиться, не обижаться на избалованную Надьку и на взрослых, которые любят её, а не меня.
       Я научилась драться, как мальчишка, в школе меня побаивались. Дралась чаще всего из-за малышей и животных, которых мучили переростки-второгодники. Это тоже входило в понятие “должна”. На все карманные деньги выкупала у мальчишек пойманных синиц и тут же выпускала на волю.
       За отличную учёбу меня премируют путёвкой в Артек, где я навсегда влюблюсь в море, запишусь подряд во все кружки и научусь массе полезных вещей. Запомнится железная дорога – на каждой станции изобилие торговцев с вёдрами, газетными кульками, банками. Всевозможные фрукты, соленья, жареные куры и утки, варёная картошка, сметана, творог…
       Потом по немецкому трофейному радиоприёмнику объявят, что отчим получил за свой новый роман сталинскую премию второй степени, и жизнь наша круто изменится. Мы переедем в роскошную по тем временам дачу в престижной Баковке, которую пленные немцы выстроили для маршала Рыбалко. Но маршал вскоре после войны умер, и его вдова дачу продала отчиму, оставив себе лишь флигель и небольшую часть огромного участка.
       Десять комнат, две ванных с туалетами, две террасы – зимняя и летняя, балконы, роскошный паркет, расписанные под шёлк стены, немецкие люстры. Срочно была закуплена дорогая мебель, библиотека. Появились истопник, садовник, домработница; новенькая, шоколадного цвета “Победа” и шофёр, который часами томился без дела - экономная баба Лёля каталась в Москву за нитками и пуговицами. А летом мама с отчимом улетят в Гагры, где мама будет щеголять на пляже в шёлковой китайской пижаме, из которой я через десять лет смастерю себе сарафан.
       По вечерам будем смотреть чудо-телевизор с линзой и ловить по приёмнику музыку со всего света. Однажды в хрипе и завывании раздастся: “Порабощённые коммунизмом народы…” Отчим в панике едва не оторвёт ручку.
       И вместе с тем – непригодная для питья ржавая вода в водопроводе – моей обязанностью было приносить чистую воду из уличного колодца. И в школу ходила за несколько километров, мимо дачи Будённого, за станцию. Но зато на участке вокруг дома было настоящее асфальтовое шоссе, которое зимой заливали из шланга и получался каток, а летом здесь можно было гонять на двухколёсном велосипеде. Я обучилась и велосипеду, и конькам, а крёстная, баба Лёля, долгими зимними вечерами будет давать мне уроки вязания крючком и спицами, вышивания крестом и гладью, штопки, кройки и прочих навыков, которыми должна владеть “хорошая хозяйка”. Одержимая манией самосовершенствования, я послушно свяжу на спицах шапку, платье и носки, крючком - кружевную салфетку, ещё одну вышью гладью, затем подушку на диван – болгарским крестом. Учительница музыки выдрессирует меня играть “Полонез Огинского”, а в рисовальном кружке Дома Литераторов, куда я буду ездить два раза в неделю на электричке, повесят на стене мою первую и последнюю в жизни акварель – румяное яблоко на тарелке. Там же я буду обучаться бальным танцам, а в шестом классе, когда отчиму дадут московскую квартиру в писательском доме на Лаврушинском, запишусь ещё и в астрономический кружок при Планетарии. Смастерю телескоп и буду часами торчать на балконе, блуждая мечтательным взором по звёздному небу.

СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ.
ФИОЛЕТОВЫЙ – ЦВЕТ ИЗАНИИ

       Я всё ещё верю в принца в фиолетовой мантии Изании, который однажды свалится с небес мне на помощь в виде какого-либо политического, духовного, интеллектуального или хозяйственного лидера, известного или только вылупившегося, ближнего или из-за бугра, спонсора или просто “юноши бледного”. Или вовсе не юноши, а лысого, седого, хромого и кривого, но обязательно “со взором горящим”…Который однажды позвонит – в дверь или по телефону, или дотронется в толпе до плеча. Мол, здравствуйте, Юлия, ваша Изания – то, что надо. Вот вам моя рука и давайте завтра же – за дело. Согласны? Тогда не завтра, прямо сейчас…
       Ну а тем временем таскаю тяжеленные сумки с “Дверями” на продажу - в издательство и “патриотические” газетные киоски. Понемногу реализую, дарю, выслушиваю отзывы. Как правило, лестные, иногда негодующие, особенно по поводу Сталина, иногда восторженные, но никаких конкретных предложений. Разве что вступить в Союз писателей России, которое я с благодарностью принимаю и начинаю собирать рекомендации (может, новый статус сработает в пользу проекта)…
       А тем временем в разгаре лето 2000-го. Вместе с сумками книг таскаю на вокзал и ведра с цветами – деньги нужны и на будущую Изанию, и на издание “Последнего эксперимента” (“Земля спокойных”) - той давней моей повести, которая в Союзе прошла только в журнальном варианте. Уже давно не могу отделаться от ощущения, что нынешние мои мытарства напоминают не только вопли Кассандры и “глас вопиющего в пустыне”, но и историю моей героини Ингрид Кейн, страдающей под конец жизни от “пофигизма” спокойно-непробиваемых бетян. Перечитала повесть, которая тогда, в начале семидесятых, казалась ну совсем уж “не про нас”, и была ошеломлена:
       “- Чем они отличались от нас? (земляне от бетян – Ю.И.)
       - Способностью чувствовать.
       - Что ты имеешь в виду?
       - Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде инстинкта самосохранения, которыми обладают и животные. Я говорю о чувствах друг к другу. Можно назвать это совестью, общественным самосознанием – как угодно…Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя. Тот человек знал и страдания – пусть! Но это заставляло искать выход, бороться, переделывать мир. У них было искусство. У нас - искусность. Развлекать толпу и получать за это чеки. У равнодушных не может быть искусства. Человечество остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится. Земля спокойных, земля живых мертвецов”.
       “Свободный мир” – так они (земляне – Ю.И.) называли себя. Найдены новые дешёвые способы получения энергии, всю неприятную и тяжёлую работу отныне поручают машинам. Но человеку всё хуже. Учащаются самоубийства, клиники переполнены душевнобольными, искусство всё мрачнее и безнадёжнее. Духовные страдания оказываются страшнее физических. Языки сливаются в один, но говорящие на нём не понимают друг друга и даже не пытаются понять. В моде спокойствие и безразличие, культ отчуждения. Люди Земли-альфа словно подражают бетянам, а те, кому это не удаётся, прибегают к алкоголю и наркотикам, чтобы духовно и эмоционально отупеть, забыться в своём отчуждении. Бегство в себя от себя. Замкнутый круг. Тупик.
       Они мечтают об одиночестве и страдают от него. Потому что они другие, потому что им слишком многое дано. Но они не хотят этого многого. Они находят во Вселенной рай, где можно быть одиноким и самому по себе, не страдая. И бегут туда. На планету Спокойных”.
       “Вода прибывала. Добравшиеся до верхнего ряда, не в силах выбраться через проход, пытались дотянуться до барьера – всего три метра отвесной стены. Если стать друг другу на плечи… Но это никому не приходило в голову, равно как и у стоящих по ту сторону барьера – намерения помочь. Каждый спасал себя, каждый, оказавшись в безопасности, превращался в любопытствующего зрителя”
       Тогда, в начале семидесятых, я нарисовала некую модель глобального общества, грядущего и предсказанного в Апокалипсисе царства Зверя, которое и в 2003-м, когда я пишу эти строки, ещё не наступило, хотя некоторые сбывшиеся приметы присутствуют уже в повести. Каждый имеет порядковый компьютерный номер и личную карту, служащую пропуском в собственные жилища, отели, пункты питания и развлечения, без которого ни шагу. То есть вся твоя жизнь под постоянным колпаком у власти. А власть – это ВП - Верховная Пирамида. Верховный Правитель и его клонированная “Семья”, генетически хранящие качества ревностных слуг тьмы под маской “спасителей человечества”.
       Клонирование, о котором в семидесятые ещё слыхом не слыхивали, “Семья”, даже это сокращённое “ ВП” - количество этих странных предвидений убедило меня в актуальности повести именно сейчас, в двухтысячном, и я начала готовить её к печати. Кстати, “В.П.” сбылось позже, а тогда ещё правил “Б.Е.”.
       Мотаться по издательствам не было ни времени, ни сил, ни нервов, поэтому я решила рискнуть и доверилась всё той же Наташе из “Палеи”, которая как раз собиралась оформить соответствующую лицензию и “отпочковаться”. Получилось не слишком дорого, обложку сделал Вася Проханов, старший сын Александра Андреевича, и всё бы ничего, если б не одна оплошность, следствие моего длительного “затвора”.
       Дело в том, что Наташа пожелала напечатать на обложке несколько слов об авторе и чей-либо впечатляющий отзыв о повести, а самым “впечатляющим” было давнее письмо Евтушенко своему другу Володе (кажется, “Сякину”): “На мой взгляд, это замечательная книга, и вообще она, Юлия Иванова, может стать одним из лучших русских писателей”. Откуда мне, в двадцатилетнем “затворе”, было знать про идеологическую и имущественную “Сталинградскую битву” в литературном мире в октябре 93-го, после которой в оппозиционном стане фамилию Евтушенко даже произносить стало неприлично, не то чтоб печатать его отзывы. До сих пор загадка, почему Василий, автор обложки, промолчал – он-то наверняка знал эти тонкости!
       Короче, обложка так и вышла: рисунок Проханова, слова Евтушенко. Бальзам и кондиционер в одном флаконе. Александр Андреевич, которому я подарила книгу, долго негодовал по этому поводу. Напрасно я оправдывалась, что тот Евгений времён “Братской ГЭС” и нынешний Евгений Александрович – две большие разницы, моя оплошность очень повредила, как теперь сказали бы, “маркетингу”. Рекламировать повесть “Завтра” не стало, в “патриотическом” киоске продавать отказались. Правда, потом предложили компромисс – вымарать “Евтушенко” специальным чёрным фломастером, который раздобыл по этому случаю всё тот же Вася. Несколько экземпляров я изуродовала, потом устыдилась и усмотрела в запрете перст Божий – не торговать словом. Зарабатывать надо цветами, трудясь на земле, а книги – дарить.
       “Я хочу взорвать ваш рай, вашу сонность, ваше мёртвое спокойствие. Ценой жизни Ингрид Кейн. Что меня заставляет? Не ненависть, не презрение, не злоба.
       Да, как ни странно, я их любила. Не их настоящее, а будущее, в котором меня уже не будет. Но в котором я всё-таки останусь. Я не умру, покуда живо человечество. Те, кто помог людям стать лучше, кто учил человека быть Человеком.
       Как всё просто – ощутить себя частью, звеном великого целого. Бетяне умирают, люди остаются.
       Фиолетовое облако поднимается и тает над скалами, небо становится чёрным, и над Землёй-бета проносится вихрь. Всего несколько секунд”.
       Фиолетовый – цвет Изании! Сплав алого и синего цветов – крови и неба. Опять совпадение?

ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТСКИЙ МИНИСТР ОБОРОНЫ

       Хорошо, что и редакция “Завтра”, и книжный киоск, и издательство, где мы периодически встречались с Наташей, находились в одном здании - существенная экономия времени. Однажды в кабинете шефа “Палеи” меня познакомили с маршалом Язовым (ГКЧП), который тоже издавал здесь свои мемуары об августовских событиях 91-го. С прицелом получить со временем от Димитрия Тимофеевича в подарок его книгу, я презентовала ему “Двери”. Он поблагодарил, прочёл эпиграфы из “Евангелия” и…
       “Неужели вы, культурная женщина, верите в эти сказки? – удивился маршал, - Вот моя мать была неграмотной, а все иконы повыкидывала в колодец”.
       У меня от такого заявления аж дыхание перехватило. Но не забирать же подарок назад! Твердя про себя Иисусову молитву, я наскоро распрощалась и удрала, трижды перекрестившись в коридоре. А через пару недель шеф сам позвонил мне и сообщил, что маршал оставил для меня в издательстве сногсшибательный отзыв на роман:

Юлии Львовне Ивановой. Отзыв Министра Обороны
Советского Союза Д.Т.Язова на роман “Дремучие двери”

       Уважаемая Юлия Львовна!
       С большим удовлетворением прочитал Ваш фантастический роман “Дремучие двери”. Роман привлёк моё внимание своей заявкой на сенсацию, которая заставляет читателя нетрадиционно осмысливать – с религиозно-духовных позиций – роль И.В.Сталина в отечественной и мировой истории.
       Я не верю в церковную идеализацию господа Бога, Иисуса Христа и других апостолов, не могу согласиться с многими утверждениями или предположениями, изложенными в романе. Однако надо признать, что через цитаты “откровений” Богословов Вы весьма продуктивно используете высказывания современников Сталина: Молотова, Громыко, Жукова, Василевского и других видных деятелей, которые дают ему, Сталину, пожалуй, наиболее полную характеристику, и не только ему, но и его окружению.
       К примеру, Д.Ф.Устинов вспоминает о Сталине: “У него был аналитический ум, способный выкристализовать из огромной массы данных, сведений, фактов самое главное, существенное. Свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, чётко, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их”.
       Да разве только один Д.Ф.Устинов так высоко отзывался о Сталине? В Вашем романе прослеживаются отзывы многих государственных деятелей, близко работавших и хорошо знавших Верховного Главнокомандующего. Кроме этих лиц, Вы удачно проводите высказывания Рузвельта Черчилля, Де Голя и других зарубежных авторитетов.
       Энтони Иден – британский министр иностранных дел во второй половине декабря 1941 г. после встречи со Сталиным заявил: “Русские были два раза в Берлине, будут в третий раз”. Сталин сам верил в победу и умел эту веру вселить в сердца других.
       Вы, уважаемая Юлия Львовна, пропустили через себя, свою память, тысячи книг, высказываний, предположений и удачно аргументируете все эпизоды из жизни Сталина и других исторических лиц. Вы не уходите от неприятных тем и вопросов, таких, как репрессии, а объясняете их, при этом Ваша позиция мне лично импонирует. Взять хотя бы приведённый Вами пример с Наркомом боеприпасов Б.Ванниковым: “Спустя три месяца после нападения гитлеровской Германии на нашу страну мне в тюремную одиночку было передано указание И.В.Сталина письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшихся военных действий. Ванников был освобождён. Сталин сказал ему: “Подлецы вас оклеветали”. Вам удалось показать большинство таких подлецов того времени и современных, “раздавивших на троих” великую державу, собранную самоотверженным трудом и кровью многих поколений. К месту приведённая Вами премудрость: “Кто стреляет в своё прошлое из пистолета, тот стреляет в своё будущее из пушки”.
       Вам удалось развенчать миф о том, что Сталин растерялся в начале войны – это была байка Хрущёва. Примерами с прилётом Водопьянова и другими Вы показали работоспособность вождя. И через образ Иосифа Вам удалось пройти по пути, пройденному Сталиным в постоянной борьбе.
       Вы рельефно показали Хрущёва, особенно в разговоре с маршалом Советского Союза Рокоссовским. Когда он предложил написать какую-нибудь гадость о Сталине, тот ему ответил: “Товарищ Сталин для меня святой”. На другой день Константин Константинович пришёл на работу. А в его кресле уже сидит маршал Москаленко и показывает ему решение о его освобождении. Хрущёв и по отношению к Г.К.Жукову творил беззаконие, освободив его от должности министра обороны.
       Вы очень талантливо использовали высказывания великих “свидетелей” – Пушкина, Лермонтова, Белинского, Некрасова, Герцена, Тургенева, отстаивающих единство славян. Сталин делал это тоже. Но не теоретически, а практически.
       Сколько сил, энергии, воли, ума Вы употребили для создания этой энциклопедической книги “Дремучие Двери” трудно даже представить. Мне хотелось бы верить, что этот Ваш великий труд окупится искренней благодарностью читателей нашей страны и за рубежом!
       Спасибо Вам, и примите мои пожелания: творить во благо здравствующих”.
       Маршал Советского Союза Д.Т. Язов (подпись).
       6 июля 2000 года.

       Я поместила отзыв на наш Форум. Вскоре пренебрежительно фыркнул Доброжелатель.

Что нам, православным, какой-то неверующий маршал?

       Доброжелатель: “И что”?
       Ю.И.: - Ничего, конечно, но ведь и маршал имеет право высказаться. “Всякая власть от Бога”, к тому же он – воин, от фашистов нас с вами защитил, был министром обороны великой богохранимой страны, держал, можно сказать, палец на ядерной кнопке. В Царствии иные последние окажутся впереди первых, и наше дело помочь им прийти к вере. Ведь маршал Язов не только о Сталине прочёл в романе, но и вольно-невольно пришлось ему хотя бы пролистать то, что основа основ для нас. Это дорогого стоит. И знаете – результат ошеломляющий! Когда маршал в первый раз раскрыл роман, он изумился, как может “культурная женщина верить в эти церковные байки”? А в отзыве – уже совсем другой тон.
       Вот я с Божьей помощью и достигла цели – советский маршал-сталинист что-то узнал из романа об основах нашей веры, а вы узнали, что “Сталин был талантливым политиком и интересным человеком, несправедливо оболганным” (ваша цитата). Конечно, я не только ради этого писала “Дремучие двери”, но если вы, православный, советуете мне “Вставить очерки о Сталине в отдельную интересную книгу”, а не отметаете вождя с порога под крики о “миллионах репрессированных”, значит, и ваша позиция в чём-то сблизилась с лежащей где-то посредине истиной, примиряющей “совков” с верующими.
       Разве стал бы читать маршал Язов роман “о пути к вере атеистического поколения”, пусть и “очень талантливо написанный”? Да и вы вряд ли потратили время на книгу о Сталине, хоть и “интересную”. В мою задачу входило сблизить позиции всех “наших”, как совместились они в судьбе учительницы истории и литературы из Челябинской области – партработника-идеолога.

Всё в вашей книге воспринимаю как своё

       “Читала день и ночь книги, журналы – политические и литературно-общественные, была очень уважаема пропагандистами и слушателями УМЛ. В своей материальной жизни ничего не добилась и после того, как была перестройкой и Рейганом выброшена на свалку истории (именно он заявлял это о КПСС и Советах в своей предвыборной речи в 1980 году – это я видела и слышала документально), похоронив в 1991 маму, осталась в Енотаевске в родительском доме. Который в сочетании с газетой “Советская Россия” помогли мне выстоять и выжить. Да ещё помогли енотаевские школьники, которых я учила истории отечества (в лучшем смысле по нашим российским учебникам) и гражданству (введя курс “граждановедения” по своей особой патриотической программе). Себя отношу к “недобитым сталинистам”.
       После смерти мамы, а вернее, её смерть привела меня в храм, очень много прочла религиозной литературы, выучила молитвы (“Отче наш” и “Богородицу” знала с детства, с войны. Учили на слух в дворовом бомбоубежище). Это тоже мне помогло выжить, так как поняла, что пришла к истинной религии. Всё в вашей книге воспринимаю, как своё”.
       Извините за столь длинную цитату, но она очень уж ярко демонстрирует такое весьма распространённое явление, как “советское православие”.

Доброжелатель: “Ваша Изания не нужна”

       Ю.И.: - То есть не надо восстанавливать разрушенную страну, спасать её от алкоголя и наркотиков, не надо давать людям достойную работу (безделье – мать всех пороков), не надо помогать нуждающимся в твоих руках и в сердце. А ведь самая страшная наша беда – невостребованность. Мы оставляем выброшенного из жизни человека наедине с горем и голодом, толкаем на преступление, порой даже на самоубийство, и при этом всерьёз полагаем, что “спасаемся”. Ну какая может быть “чистота собственной души” (ваши слова) у воина, укрывшегося в окопе среди истекающих кровью раненых? Изания найдёт каждому ДЕЛО, много добрых дел, без которых “вера мертва есть”. Народ погибает, и мы его “не накормили, не приютили, не утешили”.
       2000-07-23

ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ
(начало пятидесятых)

       Кем быть, на что потратить свою бесценную жизнь? – вот, пожалуй, единственное, что меня тогда терзало. И я сама себя терзала, бегая по спортсекциям и кружкам, составляя спартанские распорядки дня – с обязательной гимнастикой и обливанием ледяной водой. А перед тем, как провалиться в сон – непременно “Отче наш”, молитва Неведомому Богу, которому я поклялась “быть верной”. О здоровье всех родных и товарища Сталина, которому тоже нужна была помощь и милость Бога, хоть они с Лениным и были нарисованы на первой странице букваря - на месте, предназначенном Всевышнему. Всезнающий, Совершенный, Всемогущий, Непостижимый, Вечный. И, конечно же, не человек – вот каким виделся мне тогда “Неведомый Бог”. Полутёмная церковь с иконописными ликами и непонятными ритуалами представлялась мне просто клубом для злых старух в чёрном, которых я побаивалась, и потому внутрь не заходила. А Богом было это жёсткое неведомое “ДОЛЖНА”, требующее от меня искать с недетским упорством свой путь, своё предназначение и призвание. И ужас, что не найду или ошибусь.
       Из хвастливого письма маме:
       “На днях меня вызвали писать норманнскую теорию по истории. Эту работу взяли на выставку, а учительница объявила её “блестящей”. Взяли на выставку и мою работу по физике, а учительница по литературе сказала, что я “настоящий писатель”. В общем, начинается моя карьера, а какая (историческая, физическая или литературная) ещё сама не знаю. Я совсем сошла с ума. Сижу и занимаюсь целые дни, занимаюсь музыкой, по утрам по-прежнему обливаюсь холодной водой, делаю гимнастику и выполняю режим дня с точностью до 0,01 секунды. Я стала такой паинькой, что даже сама удивляюсь. Даже в кино мне ходить не хочется. Учителя меня наперебой хвалят, так что я сейчас по успеваемости 2-я в классе. У нас осталась только одна отличница, а у других отличниц есть тройки. Даже Гетина мама, у которой отличницы получают 3 и 4, поставила мне 5. Сначала от такой необыкновенной серьёзности у меня болела голова, но потом я привыкла. Кино меня интересует, но при виде мальчишек меня начинает тошнить, а когда они начинают ко мне приставать, я окидываю их таким взглядом, что они отшатываются”.
       Написано детским почерком и плохим скрипучим пёрышком, листок в кляксах.
       Впрочем, одна страстишка – к азартным играм, у меня обнаружилась весьма рано, когда вечерами у отца собиралась компания поиграть в “спекулянта”. Чтобы мне разрешили сесть со всеми, готова была идти на самые жёсткие и мучительные условия, вплоть до мытья посуды. С детства ненавидела необходимые, неблагодарные, изо дня в день повторяющиеся обязанности - так называемую “бытовуху”.
       Потом начались “пристенок”, “очко”, “подкидной дурак” – всё на мелочь, но всё же на деньги.
       Такой же азартной была в спорте, но меня преследовали травмы. В шестом классе серьёзно повредила на катке ногу – оскольчатый перелом голени со смещением. К тому же собравшиеся вокруг “знатоки” усугубили дело, по очереди пытаясь кости “вправить”. В результате пролежала насколько недель на спине – вначале с пропущенной через пятку спицей, к которой привязана гиря, а затем в гипсе. Меня пугала не перспектива остаться на всю жизнь хромой (что было весьма вероятно, перелом был очень серьёзный), а мысль, что, не дай Бог, останусь на второй год.

       В БЕСЕДКЕ С: Юстасом

Книгу ещё не читал… Урожденная Франкенштейн

       Юстас: - Книгу ещё не читал. Высказываюсь я здесь только потому, что считаю – само направление выбрано абсолютно верно и вовремя.
       Но, если делать что-то, так только для того, чтобы это работало. А как бы нам об этом ни мечталось в наших интеллигентских грёзах, не будет работать то, что построено вопреки законам природы.
       Изания основывается, в том числе, на жизнеспособных идеях. Умерших давно и не своей смертью.
       Аки Франкенштейн, сшитый из кусков трупов”.
       2000-07-28

Какие свойства должна иметь система взаимопомощи,
подобная Изании?

      Юстас: - У меня нет ответов. Но у нас у всех есть вопросы. А вопрос, как известно, содержит 80% ответа.
       Давайте попробуем силами людей, заходящих на форум, составить список свойств, которыми должна обладать такая организация.
       Почему такая система нужна вообще
       Потому что:
       - Нечем, кроме объединения, противостоять разрушению нашего и нас.
       - Мы хлебнули коммерческих отношений и у нас тоска по человеческим.
       - Нам надоело делать что-то нам противоестественное и противоестественным образом.
       - Мы утратили многие иллюзии, насытились свободами и чернухой.
       - Мы истосковались в завтрашнем дне, нам хочется опоры под ногами.
       - Мы устали быть бесправными и беззащитными перед сытыми бритоголовыми и властями.
       - На власти уже надежды нет, ждали долго, но добрый дядя не помог.
       - У многих потерян смысл жизни или нет возможностей его исполнить.
       - И, конечно, это шанс преодолеть традиционную разобщённость личностей”.
       2000-07-28

Например, такие свойства

       Юстас: - 1. Объединяться надо, но не “божьим людям”, а человекам. И уже в том числе “божьим людям”.
       В основе должен стоять не Закон Неба (чего только не делалось именем Бога), а закон совести.
       Единственное отличие “Вампирии” в чём? Да в том, что у них там совести нет и вместо цели алчность.
       Вот вам и мерило для потенциальных изан: чтоб в человеке была совесть и желание жить со смыслом. Это и есть корпус корабля. А все эти дремучие словеса библейских цитат – лишь ракушечные наросты на нём.
       Объединение должно происходить не на религиозной основе или на неформально религиозной основе, чтобы не отпугнуть основную массу дееспособных личностей, нуждающихся в объединении.
       Пусть это будет носить имя Изании, почему нет? Имя красивое и для верующей части несёт высокий смысл. Как ни назови, лишь бы состоялось.
       2. Изания должна позволять состоять в ней и вне её одновременно. Это независимость.
       Участник системы не отдаёт, как в монастырь, своё имущество. Он существует и в системе и вне её. Он пользуется системой. Она пользуется им.
       В любой момент он может выйти и прекратить отношения с системой.
       Система должна быть выгодна (удобна) и только этим удерживать в себе участника.
       3. Выгодна она будет, если сможет предоставлять возможности, которые алчный мир “Вампирии” не желает предоставлять:
       - Возможность зарабатывать умеренные деньги, тратя умеренное время (сейчас мы либо истошно зарабатываем большие деньги, тратя на это всю жизнь без остатка, либо зарабатываем ничтожно, и тратим на это почти всю жизнь). Т.е. иметь и время жизни и какие-то средства на неё.
       - Возможность зарабатывать в умеренном темпе, щадящем здоровье (сейчас мы вынуждены работать надрывно, панически спеша, после чего также истерически отдыхать). Возможность жить и работать в среде себе подобных. В душевном комфорте. Занимаясь естественным для себя делом и делая его естественным для себя образом. (Например, создавать, а не спекулировать).
       - Возможность использовать свой моральный потенциал. Изанин со своими душевными качествами может быть более выгодным сотрудником, нежели лишённый совести “вампирянин”.
       - Возможность для участника мобилизовать людские ресурсы как раб. силу, охрану, демонстрации моральной поддержки (“шапками закидаем”).
       - Возможность мобилизовать информационно-людские ресурсы, как то: юридический консилиум, медицинский, технический и т.п.
       - Возможность получать информацию в бесплатной информационной базе полезных данных (кому жалко будет сообщать своим, что там-то дешевле, там-то лучше?)
       - И конечно, это прорыв общения, сравнимый с появлением общедоступного Интернета. Все “свои” собраны в одном виртуальном месте.
       ПРЕДЛАГАЮ ВСЕМ: Составьте свой список или продолжите этот.
       2000-07-28

Как зачать Изанию. Как бы это могло начаться

       Юстас: - 1. Сначала этих людей надо найти. Я вижу пока два пути.
       Во-первых, их надо как-то вычислить, например, как участников некоего Проекта, интересного только для них и неинтересного для остальных. Таким образом, можно собрать увлечённых людей из разных областей.
       Во-вторых, можно опубликовать некое выгодное предложение и профильтровать поток интересующихся психологическим тестированием.
       Информацию о найденных можно заносить в некую иллюстрированную базу данных в Интернете в форме, подобной персональным страницам.
       Так создаётся начальная база данных.
       2. Эти люди должны узнать друг о друге. База делится на матрицу по направлениям интересов. Участникам базы данных даётся доступ к ней.
       3. В какой-то момент они начнут размножаться. В смысле приводить себе подобных.
       4. Начало взаимопомощи. На сайте для участников можно разместить доски объявлений и форумы по интересам, и, в том числе, по поиску работы. На первых порах участники сами будут делиться своими сведениями.
       5. По мере разрастания базы, она будет увеличивать количество направлений интересов и усложняться. Понадобится группа ведущих, которые будут организовывать поступающую полезную информацию и пытаться проводить какие-то необременительные объединяющие акции.
       6. В какой-то момент можно будет обложить всех, извините, членскими взносами (весьма условными). Но при большом количестве участников на подержание сайта и по рублю в месяц хватит.
       7. Хотелось бы верить, что когда-нибудь участники смогут и вживую собираться на общие дела. Как в деревне: самому котлован под дом вырыть – неделю мучиться. Всем мужикам собраться с лопатами – на час работы. То ж своему, хорошему человеку, а не гаду какому-нибудь.
       8. Как только это сообщество будет представлять что-то мало-мальски интересное, например, дорастёт до некоей критической массы, им начнёт периодически интересоваться телевидение (интернет для них тема модная и патрулируемая) и тем давать мощную бесплатную рекламу, что, стало быть, даст рост и усложнение системы, и потому, новый интерес СМИ. Вялотекущая цепная реакция.
       Такие вот Новые Васюки.
       2000-07-28

Иметь, как бы не имея?

       Юстас: - Не получится. Получится “Не иметь, как бы имея”. Имущество, принадлежащее всем, не принадлежит никому. Это кровью доказал опыт России. Сколько сил потрачено большевиками, чтобы приучить человека не иметь своего, а иметь общее. Получился человек, убеждённый, что общее есть ничьё, чуждое. И можно и должно это красть, ломать, испражняться в него…
       Иное дело – помощь. Пришёл профессионал со своим инструментом и помог тому, кто сам не умеет. А потом уже второй пришёл к первому со своим инструментом и сделал то, что тот не может. Неважно, что один профессионал – зубной врач, а другой – уборщик. И будут довольны друг другом, пока у них не появится общее имущество. Сколько семей распалось из-за совместного хозяйства! Это родные-то люди. Чего же ждать от неблизких людей? Если пересчитать испорченные нервы и угробленное время жизни на недовольства от совместного имения, окажется, что значительно дешевле иметь всё своё.
       Но чего говорить. Нам эти инстинкты и законы физики не указ. Мы со Станиславским “Не верю!” уже занесли ногу над граблями.
       Кто будет распределять и властвовать? “Слуги” народа, более равные, чем другие. Компьютер сам ничего не рассчитывает, также как пишущая машинка сама ничего не сочиняет.
       За столом с зелёным сукном и графином комитет новоявленных чиновников будет решать, что мне есть (“диета”), что мне иметь (При “подъёме налегке”). За провозглашениями, что уборщица будет одеваться не хуже, чем профессор, как правило, следует то, что профессор будет одеваться так же плохо, как уборщица. Эти специфические люди, из которых всегда состоят комитеты, будут решать, достойный ли ты, по их мнению, писатель, учёный или музыкант, чтобы иметь тот кабинет или рояль и т.п. Они же будут решать, что – “дурь”, а что – “не дурь”. Больше некому. Рассчитывать на коллективный разум и благородство не приходится. Вспомните партийные собрания, собрания жильцов, американские жилкомитеты, решающие, какие именно автомобили, клумбы и даже половики иметь жильцам микрорайона, рязановский “Гараж”, наконец.
       Если кто и прорвётся руководить Изанией, так это политики и просто дельцы, почувствовавшие, что тут можно сделать деньги. И у тех, и у других хватит на это способностей и мимикрии. И потому, решать может только какой-то новый закон (опять-таки лукавый в силу неоднозначности слов, выражающих его) или некий идеальный руководитель, мудрый, честный, волевой (батюшка царь). Но со временем в закон внесут поправки, царь рано или поздно помрёт и что? Да и всё. В лучшем случае, все вымрут, ослабленные несамостоятельностью. В худшем – организационно используют в “вампирических” целях. Как сеть сбыта наркотиков, например.
       2000-07-28

Жизнь минус дурь= электрификация всей страны

       Юстас: - Так вот, повторю. Если человек сознательно реализует себя, он делает это из удовольствия и тело его совершенно произвольно подчиняется разуму – просто потому, что ему в данный момент интереснее заниматься этим, чем сидеть в ресторане. А как устанет – да пусть идёт себе хоть в ресторан, хоть в публичный дом – почему нет?
        Потому что в некой книге кто-то написал тысячу лет назад, что это “соблазн”, “грех” какой-то?
       Так что, нам превращать его жизнь в конвейер Форда? Одно удовольствие – работа? Свою единственную жизнь человек, конечно, должен прожить со смыслом, но он должен и быть частью этой жизни, впитать её, насладиться ею. В разных её проявлениях. Это заложено в его суть. Он на это рассчитан. (Это ещё что за идеализм? Кем заложено? – Ю.И.) Вытравить эту потребность из него не удастся и незачем это делать. (А ежели ему хочется жрать других? – Ю.И.)
       А то, давайте запретим ему справлять большую нужду. Это же срам. Плевать мы хотели на его органы выделения. Мало ли чего ему хочется. Пусть терпит. Маньяк. Сдаётся мне, шепелявые религиозные старушки за столом с зелёным сукном и графином в “дурь” запишут всё, чего они не могут, не понимают, или боятся.
       2000-07-28
       Ю.И.: - Нас интересует лишь светлая сторона человека, именно её мы помогаем друг другу развивать. Прочее – твоё “прайвити”, но на второй и третьей ступени, если уж ты называешься изанином, будь добр соблюдать один из её основной принципов: не служи Вампирии. Грех – в подполье, в карантин.

Кто придёт в Изанию?

       Юстас: - А тот, кто захочет. Сейчас захочет только узкая прослойка людей религиозных. Потому что на входе системы вы поставили фильтр из помпезных мертвоязычных слов “антихрист”, “служение”, “грех”, “жатва Господня”, которые являются абсолютно выдуманными понятиями для нерелигиозных или неформально религиозных людей.
       Не знаю, как сказать мягче, не имею цели задеть ваши чувства, но сказать надо, потому как, варясь в котле с себе подобными, вы уже искажённо оцениваете ситуацию. (Интересно, слыхал ли Юстас выражение: “Мудрость века сего – безумие пред Богом”?- но это – наш основной камень преткновения, который мне предстоит преодолеть - Ю.И.).
       Извините за последующие сравнения. Вот вам лично захочется ли строить отношения с компанией полоумных людей, живущих в каком-то выдуманном ими мире? Вряд ли. Но при общении нерелигиозного человека с религиозным у первого всегда возникает ощущение, что его собеседник немного, извините, не в своём уме: странные “старушечьи” слова, опора в поступках на недоказанные понятия (Творец, Страшный Суд, это – грех, это – искушение лукавого и т.п.), странные ритуалы и телодвижения, ни на чём не основанный гонор. Ненормальные, больные реакции на нормальные раздражители. Возможно, вы нечто подобное испытаете, глядя на сектантов-трясунов. И всей этой атрибутикой вы в состоянии отпугнуть кого угодно. Это при том, что религия в Изании не самоцель. Самоцель – взаимопомощь между личностями, имеющими совесть, и, по большому счёту, гармонизация мира. Это делается не во имя формального Бога, а во имя Смысла существования этих личностей и этого мира. (Но этот “Смысл” и есть Замысел Бога, без выхода в Вечность и личного бессмертия никакие “смысл” и “гармонизация” невозможны. Или то самое “царство Зверя”, в которое вы не верите, описанное мною ещё в “Последнем эксперименте”, – Ю.И.)
       Ну да, Изания – не секта. По сути. Никакие мы не кришнаиты, просто мы любим одеваться в жёлтые балахоны, бреемся наголо и поём на ходу под колокольчик. На этот форум, судя по счётчику, народ-то заходит. Да как прочтёт пару фраз про Царство Небесное да про “апофеоз Святой Троице Единосущной”, так и жмёт на все кнопки, только бы поскорей из этой, по его мнению, мути вынырнуть. А шла бы нормальная речь о построении организации взаимоподдержки, кто-нибудь обязательно остался бы и предложил чего.
       Может вам, Ю.И., второй форум сделать? (В переводе на русский).
       Неформально религиозные люди (т.е. со своими представлениями о Высшем, которым все эти обряды и празднословия ни к чему) в Изанию не придут. Не придут и нерелигиозные свободные личности, живущие по совести. Которым не Бог, а Совесть, или то понятие, что они – люди, а не скот и не звери, велит жить так, а не иначе. Совесть, не как религиозное понятие, а как признак человечности. Не перед Отцом долги наши, а перед Смыслом. Потому что если без смысла, то кто ты есть? Животное. Культура здесь куда выше, чем религия.
       (Неправда ваша. “Отец” для верующих – понятие объективное, а какой-то химерический “Смысл”, пусть и с большой буквы, - самообман, “дом, построенный на песке”. Я, мол, без смысла - животное, поэтому буду искать его. Как правило, во власти, в карьере, в богатстве, в жизненных утехах и “дури”, включая пьянку и наркоту. А “культура”, кстати, - от слова “культ”. Со-весть. “Дар напрасный, дар случайный” - Ю.И.).”
       Не боязнь кары Господней, не прибитость этим страхом, а собственное достоинство, побуждения сердца, сочувствие делает ненужным кодекс заповедей. Иной статус, а? Личность, а не чья-то овца, т.е., простите, агнец. (Но может ли такой человек пойти в бордель, как вы сказали, и покупать, унижать другого человека - женщину? – Ю.И.).
       А много ли таких? Их куда больше, чем традиционно религиозных. Судите не по вашему отфильтрованному окружению (?! - Ю.И), а вообще по населению земли бывше-советской. Может, они не нужны в Изании? Давайте сравним.
       Чем заняты люди религиозные? Религией. Молитвами. Соблюдением обрядов, постов. Соответствующими разговорами. И чем религиозней человек, тем менее он занят каким-то практически полезным делом. Или занят делом, менее сложным и нужным. Много ли учёных, врачей, строителей, предпринимателей (и далее по вашему списку) вы видели глубоко религиозных?
       Чем заняты живущие просто по совести? Делом. Именно тем самым предметом обмена и взаимопомощи в Изании. И именно то, что они привыкли заниматься делом, помешает им принять атрибуты формальной религии, тратящей время на бессмысленные, с их точки зрения, обряды и назидательные словопрения на чуждом мёртвом языке.
       Так кого созовёт Изания? Ну придёт в неё очень много пенсионеров, уборщиц и библиотекарей. Кликуши всех мастей придут обязательно. Немощные. Вот инженеров, сантехников, строителей будет совсем мало. Кто работать-то будет? Октябрьская революция апеллировала к серости, к быдлу. Именно это мы и получили в колоссальных размерах. Воинствующую серость. Идеологию быдла. Никчемность низов. (Неправда ваша! – Ю.И.)
       На кого обопрёшься, тем и станешь.
       Не превратится ли Изания в Убогию?
       2000-07-28

Как защитить?

       Юстас: - Организм Изании обязательно будет стремиться мутировать, перенацеливаться, как и все сложные системы.
        Будет подвергаться внешним давлениям, атакам. Такое чуждое сильным мира сего образование должно иметь выдающуюся систему защиты, чтобы выжить. Совершенно не ясно, кто этим будет заниматься. Как не пустить вирус. Не дать воспользоваться системой для её разрушения. Не дать превратиться в монстра. (Без Неба – обязательно обернётся Новым Порядком – Ю.И.). Например, среди желающих состояться как учёные, найдутся таланты, которые изобретут что-то для защиты, не известное вне Изании. Но всё равно, силы неравны и средства. В драке побеждает не сильнейший и не вооружённый, а подлейший (Не в силе Бог, а в правде – Ю.И.).
       Чьё это – “Сделать революцию – просто. Вот удержать…” ? - Опытный был товарищ.
       Понимаю, что всё это критиканство. Но ситуация такова: этот мост нагрузки не выдержит, а как построить правильный, я не знаю. Мост крайне нужен. Вопрос – надо ли строить этот мост.
       2000-07-28

ЛЁНЯ
(1950 год)

       Обложившись тетрадками и учебниками, я занялась в больнице самообразованием – мама регулярно приносила мне все школьные задания. Часто в мою палату приковыливал бледный мальчик, у которого тоже было что-то с ногой, садился неподалёку и глядел неотрывно огромными восторженными глазами, как я штурмую алгебру и ботанику. Поначалу он меня раздражал, потом привыкла, и мы с Лёней подружились. Он будет мне писать, когда я выпишусь - из больницы, потом из Херсона, то стихами, то “пляшущими человечками” (шифр из Конан-Дойлевского рассказа), который лень будет разбирать. Переписка мне вскоре надоест, пройдут годы, а его письма будут приходить всё чаще, на праздники и дни рождения я стану получать из цветочного магазина заказанные кем-то розы. Буду складывать его письма в старую папку с оборванными тесёмками, почему-то не в силах сжечь.
       “Юля, я Вас не идеализирую, Вы не богиня, Вы человек. Что может быть лучше, прекраснее человека? Кто может быть лучше, прекраснее Вас (для меня)? Вы пишете, что я найду девушку лучше Вас. Чепуха! Теряя Вас, я теряю всё, и мечту, и идеал, и “шансы” найти своё место в жизни. До Вас я увлекался девочками и легко забывал. Вы сразу стали моей мечтой, моим самым прекрасным. Мечты о Вас звали вперёд. Сколько раз я мог опуститься, но Вы выручали, Вы и во время работы стоите передо мной, когда засыпаю, когда просыпаюсь. Где-то я читал, что какое-то животное от неразделённой любви гибнет…”
       “Во мне живут всегда несколько человек и эти “человеки” всегда в ссоре…И над всем этим “букетом” царите Вы. Первый хочет добиться ради Вас, второй хочет с Вами лететь, плыть неведомо куда, третий желает видеть Вас около улья под подсолнухом; четвёртый видит Вас в образе чудесной, говорящий птицы Феникс; пятый хочет видеть Вас одетой ультра шикарно с сигарой в зубах, сидящей в шезлонге; в глазах шестого Вы как Рита, Рита, что была верным товарищем Павла. Интересно, какая из этих “ролей” Вам больше всего по душе? Ваш характер, вкусы, мечты, идеалы я почти понял. Есть много в вас не идеального, но всё равно Вы лучшее, что есть на этом свете. Даже Ваши недостатки для меня священны”.
       “Большой и странный путь развития прошло моё чувство к вам. Какой печальный финал будет у него? Одно ясно, что вы моя самая счастливая и самая несчастная встреча в жизни. Если верить Наде, то скоро вы и “Боря” заключите супружеский контракт. Желать счастья не буду, чтоб не лицемерить. Но бесспорно то, что он вас так любить не сможет. Да и вы его тоже…
       Вечный вопрос – для чего жить? Поэтому я так верю в слово “Юля”. Без этой веры мне каюк”.
       “Ведь Ты забрала у меня всё. Теперь я свободен и пуст. Необыкновенное раздолье для тоски. Только когда-нибудь, лет через десять, я разрешу себе найти вас и подарить ко дню рождения бриллиантовое колье. Смешно? А для меня нет! Это колье для вас я наметил уже очень давно. Да и это письмо я пишу как подарок. Я ведь знаю, что для вас это письмо будет самым хорошим подарком. Ведь вы мечтаете, чтоб я вас забыл. Задача поздравления с днём Ангела, кажется, решена успешно. Вначале я хотел послать бутылку чёрного муската. Родившегося в один год с вами и со мной. Привёз ещё из Евпатории. К бутылке – подписку на Шехерезаду и букет самых красивых роз. Мускат сейчас со злости выпью, цветы купит кто-то другой – счастливый, Шехерезаду прочту и закину. Что будет со мной – не знаю, куда выкинет, а если не выкинет, то проболтаюсь жизнь в болоте, не имея мужества проклясть и возненавидеть тот день, день встречи с девчонкой Юлькой…”
       Однажды он пошлёт письмо отчиму:
       “Беспокою я Вас по поводу Юли. Дело в том, что я её люблю. Чтоб Вы поняли, как, что и почему, я загляну в прошлое. Познакомился с Юлей я в детстве, в больнице. Я так же, как она, попал туда случайно. В Москве у меня не было ни родных, ни знакомых. Юля заменила их всех. Когда она входила в палату, то для меня начинало светить солнце. Укладывая её ногу как можно удобнее, я был полон нежности к ней. К её ноге, даже к её гипсу. Не знаю почему, то ли за то, что я был не глуп, то ли из жалости, но Юля со мной подружилась. Юля была и есть для меня самой светлой мечтой. Благодаря ей я не огрубел, благодаря ей я ещё стремлюсь выучиться и стать учёным. Сейчас я простой рабочий, каких сотни тысяч. Юле я безразличен, но это её дело. Вас я беспокою из-за того, что по тону её письма, по разговору (телефонному) я чувствую, что у неё не всё в порядке. С ней что-то происходит. Возможно, с учёбой что-нибудь. Я слишком сильно её люблю, чтоб остаться равнодушным. Извините меня за беспокойство, но обязательно мне напишите, что с ней, как учёба, как здоровье. Очень, очень Вас прошу мне ответить. Я не питаю надежд на её любовь, но я её люблю и не могу не знать, почему у неё такой упадок духа. Юле об этом письме, пожалуйста, не говорите. Прошу Вас, как мужчина мужчину, написать мне ответ”.
       Просьбу отчим, конечно же, не выполнит и прочтёт мне послание. В ярости от такого бесцеремонного вторжения в мою личную жизнь – “кошки, гуляющей сама по себе”, я пробормочу что-то вроде: “Мальчишка, дурак!”. Отчим пройдётся по комнате, покачает головой и произнесёт печально и торжественно:
       - Нет, это не дурак… Это последние прекрасные люди на земле!

БЫЛ МЕСЯЦ АВГУСТ

       В БЕСЕДКЕ С: Человеком и Юстасом

       Человек: “Церковь – тело Христово и без Неё спастись невозможно”.
        Ю.И.: - Решающим может стать выбор человека в последнюю минуту жизни – разве не так? А есть ведь ещё грозное обращение Господа к Ангелу Лаодокийской церкви: “Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих”. Так что и на спасающем корабле можно не грести к Земле Обетованной, а прохрапеть всё плавание в каюте, приняв в результате большее осуждение (вспомните притчу о талантах). А в притче о Страшном Суде говорится лишь об одном критерии отделения “овец от козлищ” - милосердии: накормить алчущих, напоить жаждущих, одеть, дать крышу над головой, утешить. Этим и займётся Изания, исполнив новозаветный Закон Любви. Ближний – это не только православный, но и каждый, нуждающийся в твоей помощи. Вспомним притчу о “добром самарянине”, когда левит и священник прошли мимо ограбленного разбойниками, а чужак самарянин сжалился и помог.
       Изания, конечно же, не заменит Церковь и её таинства, она лишь поможет “держать светильники зажжёнными”. Можно, конечно, уповать на собственную святость, на аскезу и молитвенный подвиг, но много ли среди нас настоящих подвижников? Изания – некий координационный центр взаимопомощи и поддержки тех, кто ещё помнит, что он “по образу и подобию”. Она не заменит Церковь, но многих туда приведёт, потому что где добрые дела, там и Господь, а где всеобщий распад, уныние и безделье – там власть тьмы. Разврат, пьянство, наркомания, преступления и вражда.
       Изания – это не бегство от мира вообще, а бегство от злого мира (Вампирии), нежелание отдавать Богово кесарю. “Блажен муж, который не идет на совет нечестивых”, - как вы совершенно справедливо напоминаете. Вот почему - “Выйди”. Изания – это новая идеология, если хотите - коммунизм не с атеистическим, как прежде, а с “богочеловеческим” лицом, с “камнем, положенным во главу угла”. Объединяющая людей разных стран, вероисповеданий, национальностей и социальных положений в борьбе против общего врага Творца и Его Замысла – против князя тьмы.
       Это по поводу вашего утверждения, что “Господь никогда не призывал своих последователей к уходу из мира”. Он призывал словами апостолов избегать участвовать в делах мира падшего, который есть “похоть плоти, похоть очей и гордость житейская”. Имея через Изанию воистину неограниченные возможности для добрых дел (Церковь просто не в состоянии каждому эти дела конкретно находить), мы сможем приобщить к нашей вере гораздо больше людей, чем фарисейским высокомерием в отношении “чужих”. Не нам судить, повторяю, кто спасётся – вспомните внезапное обращение Марии Египетской и внезапное падение Иуды.
       Человек: “В Изании никто не говорит об изменении души”.
       Ю.И.: -Посмотрите хотя бы следующие страницы второго тома:
       Стр.519-520: “Мы, изане, хотим не утучняться, утяжеляться, врастать, а освобождаться и взлетать. Мы проповедуем Восхождение. Пусть разными путями, но вверх”.
       Стр.527-528: “Внешние изменения мира должны быть такими, чтобы дать человеку возможность вершить революцию Внутреннюю.
       Стр.529: “Революция сознания: я должен перестать быть “вампиром”, изменить свою падшую сущность, ибо вампир – раб своих доноров. Порабощение другого есть порабощение СЕБЯ”.
       Стр.530: “Раскрепощение личности от царства дурной количественной бесконечности – мамоны. Возрождение Отечества-антивампирии. Преображение земли – тоже не цель, а средство, поле для творчества личности во имя восстановления Богочеловечества, его восхождения к Отцу.
       Подготовка поля для Сеятеля, взращивание урожая для жатвы.
       Сатане же дана свобода сеять плевелы руками рабов мамоны, идолопоклонников всех мастей и прямых сатанистов”.
       Стр. 550, 562, 568: “Мы – революционеры духа, ставящие целью освобождение детей Неба от “работы вражьей”. Прежде всего. От врага внутреннего, своего безудержного “Дай!”.
       Стр. 587, 562, 568: “Если о каждой больной душе так радеет Небо, то мы, изане, должны убрать из нашей жизни всё разделяющее, закабаляющее, оболванивающее, развращающее. Должны бороться за каждого пришедшего к нам человека”.
       Стр.602.:“Революция Сознания: человек на своём месте в Образе и Замысле. Человек – сотворец Создателю. Система единого организма. Восходящее Целое (Царство Божие внутри нас). Состояться в образе и Замысле, служением отдавая долг Творцу, а не умножая долг. Всё, что мы имеем – средства исполнения Замысла, а не самоцель.
       Стр. 604.: “Самоутверждению плоти мы противопоставляем самоутверждение духа. А гордому богоборческому самоутверждению духа – его смиренное самоутверждение в Боге во имя исполнения Замысла”.
       Стр.607, 620: “Не вливают молодое вино в старые мехи. Нам приходится ежедневно, ежечасно отбиваться от пожирающего наши души вампира внутреннего – замкнутых на себя самости. эгоизма, от завалившей дух лавины материи. Ибо, лишь исцеляясь сами, мы имеем право дерзать исцелять других. Врачу, исцелися сам. Надо, как скульптор, лепить себя по Замыслу, безжалостно отсекая лишнее”.
       Стр.696-697: “Разрушить до основанья” ветхое сознание безумного сына, рвущегося из Отчего Дома на чужбину, в нищету и погибель, и построить “новый мир” – не для себя “как бога”, то есть отделившегося от Бога, а для себя в Боге, самоотверженной любовью сына служащего Его Делу, Его Замыслу”. Революция сознания: Все помыслы лишь об Отчем доме, чтобы до конца земной жизни успеть туда добраться самому и помочь другим. Ветхое сознание: промотать на чужбине с наибольшим кайфом наследство Отца, а “после меня – хоть потоп”.
       Стр. 713: Празднование в Златогорье Дня Освобождения.
       Стр.732: “Единица, самоутверждающаяся вне Бога, стремится к нулю. Единница, самоутверждающаяся в Боге, стремится к беспредельной Полноте Бытия, к бесконечному возрастанию и восхождению.
       От единицы к Единнице, – здесь ключ к смыслу исторического процесса.
       Служение, призвание, предназначение (в Предвечном Совете)… Служить даже не Творцу, ибо Сам Бог – не только Творец, но и служитель собственного Замысла. А наше служение людям угодно Богу лишь когда оно не является идолопоклонством и человекоугодием. Служить вместе с Творцом Замыслу, творить миры, созидать красоту, “сеять разумное, доброе, вечное”.
       Извините, пожалуйста, за столь длинное цитирование, но хотелось бы донести до вас и других гостей, не имеющих возможности или не желающих по разным причинам прочесть роман, суть Изании”.
       Человек: “Наставлять может не всякий, а только совершенный”.
       Ю.И: - Ну, во-первых, “совершен лишь Господь”, а во-вторых – изане вовсе не учителя, а делатели, организаторы, освободители от пошлого суетного бытия. Не будешь же бегать в поисках “добрых дел” по чужим домам и квартирам (некоторые и прогонят, и подумают плохое). Не говоря уже о поисках достойной работы, разумной организации бытовых проблем, здоровья, воспитания детей. Стало бы меньше малолетних воров, попрошаек, наркоманов и проституток. Ни восстановлением страны, ни трудоустройством, ни детьми в массовом масштабе Церковь заниматься не в состоянии – у неё другие функции. Так что же – пусть граждане погибают, или всё же Изания?
       Ничего не делать – очень удобная позиция – мол, сбережёшь душу. Но как бы не получилось обратное: “Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её; А кто потеряет душу ради Меня, тот обретёт её”. А кто накормил, одел, дал кров, утешил – сделал это Самому Господу – вспомните притчу о Страшном Суде”.
       Человек: “Носите тяготы друг друга и так исполните закон Христов” - это обращение апостола адресовано галатам”.
       Ю.И.: - Однако если вам, к примеру, говорят: “Не выходите из летящего самолёта – упадёте вниз, таков закон всемирного тяготения” – это не означает, что закон этот касается лишь галатов, а все прочие могут гулять по облакам. Христианский закон Любви, о котором вы далее так хорошо говорите, отражает Вселенский Замысел Творца о цельности и согласии мира, как единственно возможной формы подлинного бытия. Слово обращено ко всем, кто “слушает” (“Вот мои братья и сестры”). Чураться, повторяю, следует лишь убеждённых врагов Христовых, то есть сатанистов.
       Человек: “Христос – конец закона”
       Ю.И.: - Но это обращено к “рождённым свыше”, которые “отдали сердце”. А Изания, повторяю, не только для христиан, но и для находящихся вне церковной ограды. Кроме того, ветхий Завет и мы, православные, всё же признаём, потому что далеко не все стали “сынами”, в лучшем случае, мы пока что “рабы”, да и то не слишком усердные, у которых “вера без дел мертва”. Вспомним притчу о “неразумных девах” – разве не поможет Изания некоторым из нас “хранить светильники зажжёнными”? Отношения Любви – идеал. Добрые дела Изании – ступенька к этому идеалу. Много вы сейчас видели даже между православными завещанной Спасителем “любви”? “Заменить любовь системой”… Но коли любви-то нет? Фарисействуем и ничего не делаем в страхе “как бы чего не вышло”.
       Человек: “Пройти по грязи, не замаравшись”.
       Ю.И.: - Изане – как раз ассенизаторы, первопроходцы. Помогать Господу и Церкви отыскивать и врачевать потерянных овец , наставлять на путь, который есть “истина и жизнь” – вот её задача. Как справедливо отметил Круг, на ниве добрых дел гораздо больше шансов встретить Христа, чем на современных тусовках.
       Изания – мост между храмом и невоцерковлённым народом. Ведь невозможно, даже кощунственно, тащить всех скопом в свою веру. Вот вы справедливо скорбите о несовершенстве нашей церковной жизни – “наша вина и беда одновременно”. В том-то и дело – было б иначе, так и Изания не нужна.
       Ю.И. - Человеку: - За отделение Церкви от государства осуждали не лично Сталина – это произошло гораздо раньше его прихода к власти (См. стр. 237 1-го тома). Но он мог вернуть всё на круги своя и понаделать дел.
       В заключение прошу вас хотя бы “помолиться за строителей Изании, “чтобы Господь не вменил им попытку подменить Церковь” (ваши слова).
       Храни Вас Господь. Благодарю за активное участие в обсуждение нашего общего (я всё же надеюсь) дела. С праздником!
       2000-08-01. День памяти Серафима Саровского.

“Не повёрнутый в вечность, хочет одного – хорошо жить
здесь и сейчас”

       Человек: - По поводу Вашего “первого различия” с Юстасом. Это не “сугубо личное”, это кардинальное различие. Человек, не повёрнутый в вечность, хочет одного – хорошо жить здесь и сейчас, в его понимании (Юстас вполне даёт это понять) и ему совершенно безразлично, как живут другие, особенно с ним не связанные или от которых он не зависит. А на слова “для будущих поколений” всегда есть базаровский ответ – “Какое мне дело, что мужик будет жить счастливо, когда из меня самого лопух расти будет”. Повторяю – прежде должны измениться люди и только тогда изменится общество.
       По поводу общей платформы. : Нравственный закон (императив ) Канта. Во-первых, в полемике с Юстасом этот аргумент не работает, т.к. по Канту наличие нравственного закона приводит к признанию бытия Бога, как нравственного законодателя. Но Юстас отрицает бытие Бога.
       “Состояться в образе”. Формулировка хороша, да только без Бога “состояться в образе” невозможно, а соединиться с Богом можно только в Церкви и причём буквально в таинстве”.

“Здесь-то с вашей стороны чистый плагиат”

       Человек: - Ваш единоверец как раз Юстас, только у него хватило смелости не прикрываться религиозной риторикой, оставьте её и Вы, по крайней мере до того времени, пока не поверите.
       Наверное, и Изанию вам надо оставить – идея-то не ваша, а Н.Г.Чернышевского – помните сны Веры Павловны? Здесь-то с вашей стороны чистый плагиат. Может, христианство вам понадобилось, чтобы замаскировать украденную идею? Кстати, идея оказалась бесплодной.
       Остановитесь, Ю.И., пока не заметили кражи, а то будет нам смешно, а вам стыдно. Или стыдно не будет?
       Вы бесспорно талантливый человек и вложили много труда, да только лукавый ослепил вас бесплодной идеей и получилась “Слепая вождь слепых”.
       Не обижайтесь. Продолжаю молиться за вас и очень надеюсь, что Вы обретёте мир в Церкви Божией”.
       2000-08-13

Неправда ваша…

       Юстас - Человеку: - “Не повёрнутый в вечность, хочет одного – хорошо жить здесь и сейчас…”.
       Неправда ваша. Неверующий представлен вами как существо двумерное, с сугубо гастрономическими ценностями, о Вечности не задумывающийся и её отрицающий. Но даже атеисты, не говоря уже о религиозных неформалах, имеют конкретные планы на “загробную жизнь” (по-вашему), которая выражается в их делах, что будут жить после их смерти. Создать что-то, оставить после себя – вот Вечность. Реальная. Практическая. Не прожить убого, безо всякой пользы, но естественно, всеми порами своего существа и принести пользу. Это и есть смысл с большой буквы. Остаться в доброй памяти людей и “жить” столь долго, сколь велико сделанное дело.
       Не все поголовно верующие - в той очереди на сдачу крови пострадавшим от теракта, не все верующие те, что присылали одежду и другую помощь жильцам взорванных домов. Ваша вечность какая-то растительная, извините. Вот прорастём тихо, впитаем, что положено, сойдём на нет, за то нам и воздастся. Правильно. Но правильно для растений. Круговорот ради круговорота. Для человека здесь не хватает развития. И какой чудесный повод ничего не делать для тех, кто не желает в муках создавать что-то новое”.
       Юстас - Человеку: - “Вся идеология изложена в Евангелиях и дальше дело каждого – принять её или нет”.
       Экий пассив. А вот для того и нужна Изания, чтобы привлечь массы к более нравственному существованию. Или ваша вера в этом не заинтересована? Однако, Вы сами пишете: “Господу, прежде всего, нужно нравственное совершенство…”. Что, оно придёт само и сразу? Изания послужила бы увеличению меры этого совершенства. Хотя бы тем, что пребывание среди более высоких ценностей привело бы к росту нравственности в каждом участнике.
       “Изменить себя можно, только обратившись к Богу”
       Обращаешься к Богу, когда ситуация дойдёт до ручки. Будем ждать? Или создадим ясли для научения азам нравственного существования. И какой Бог имелся в виду – тот, что в церкви, или тот, что внутри нас?
       Юстас - Человеку: - “Природу человека не изменить реформами”, это точно, но и чем-то другим, религией, например, её изменить не получится. Можно человека напугать карой Господней, сломать, надавить на психику, опоив его “опиумом для народа”, или задурить голову геббельсовской пропагандой, но это не означает, что изменилась его природа. Результатом давления со стороны дрессировщика стал прирученный зверь с деформированной психикой. Поведение которого только имитирует новый порядок вещей, а по сути, это лишь закреплённые плёткой рефлексы. Жалкое зрелище. Неестественное, безобразное и опасное, как сжатая пружина. (Уж как лёву Кинга одомашнивали, пестовали, ан нет, скушал хозяев. Правильно сделал.)
       Юстас - Человеку: - Любая религия приветствует увеличение своих последователей и борется за это, привлекая и разъясняя. Ваша позиция в этом смысле меня поражает. Даже не пассив, а негатив какой-то. Отталкиваете вы нас.
       И злорадство от вас исходит мирское, и приёмы, которые вы используете, как бы это… Трудно мне представить, например, священника, подначивающего Ю.И. заведомо измышленным обвинением в маскировке плагиата, использующего приёмы провокации и высмеивания (в чём я вижу родные приметы единого вас с нами, атеистами, вандерлогского происхождения – по Дарвину). Смирением тут и не пахнет.
       А Ю.И., думаю, честнее нас с вами (что видно по делам её), и с моей точки зрения стоит по отношению к нам (извините за компанию) на ступень выше во всех смыслах – как человек, сделавший Дело, над теми, кто только гавкает.
       Не обижайтесь. Искренне надеюсь, что и Вы обретёте мир в Церкви Божией.
       2000-08-16
       
       Неожиданная поддержка “Юстаса” - глоток воды в моём марафоне. Всё чаще вспоминаю название виденной когда-то на сценарных курсах ленты. “Одиночество бегуна на длинной дистанции”. “Не обижайтесь”, - написал мне этот самый Человек, а я давно уже не позволяю себе этой роскоши – обижаться, хоть порой ох как тянет уткнуться носом в подушку и похныкать. Если уж очень тянет – отвешиваю сама себе пару оплеух и прихожу в форму. И хныкать, и обижаться нелепо. Сама выбрала, выпросила у Господа эту посмертную (пока не упаду) дистанцию, и ни на что не променяла бы мучительное наслаждение вечного бега. Где на месте пройденной цели тут же маячит вдали новая, и тропа сама ведёт - всё выше, круче, ухабистей, и срываются, больно бьют камни, и норовят сшибить с ног те бегуны, что навстречу, к подножию. Хамят, крутят у виска пальцами в мой адрес…А иной некоторое время бежит рядом. Протягиваю руку, но он то ли отстаёт, то ли обгоняет, и вот уже снова только ветер в лицо, камни навстречу, что-то кусает, что-то царапает, кто-то встречный норовит облаять и сбить с ног…А смысл, цель – именно в этом нескончаемом беге по установленной кем-то неведомой дистанции. И лишь ощущение, что надо успеть пробежать как можно больше, а времени и сил всё меньше. Какие уж тут обиды на тычки и препятствия! Скорее – досада.
       А когда совсем уж невмоготу – вижу радугу. Не во сне, а наяву, в самых разных ситуациях. Однажды шла причащаться в храм 29 июля, в день ангела, накрапывал дождик, а над железнодорожной платформой вдруг высветилась радуга, да такая яркая, праздничная, что усомниться было невозможно - это мне, в день Юлии, подарок свыше, в поддержку и напоминание о Завете с Богом. Мост от земли к небу – волшебное видение горнего мира, тайный знак оттуда, который мне с тех пор не раз будет чудесным образом посылаться “в минуту жизни трудную”, открывая второе дыхание.
       “И верится, и плачется, и так легко, легко”…
       А “злой мир” вокруг, между тем, свирепеет день ото дня. Спиваются неприкаянные мужчины – мужья, зятья, друзья, соседи. Бесы вертят ими, как хотят, реакция неадекватная – ни за что, ни про что готовы в горло вцепиться. В общем, духовная брань в чистом виде. И в семье неспокойно. С первым зятем Вика отмучилась из-за его пьянки двадцать лет, вся высохла, едва не рехнулась, пока не нашла новое счастье в лице Алёши, тоже офтальмолога из своей больницы. Андрей получил отставку, Вика от него скрывалась, а отыгрывался он на мне и, как подозреваю, писал на наш форум злобные напраслины. Благо, виртуальное поле позволяло.
       И соседская дочь доставала бредовыми претензиями на какую-то эфемерную, украденную у них и нивесть куда испарившуюся землю, насылала комиссии, таскала Бориса по судам, бегала под окнами с рулеткой и картой времён Батыя, с воистину бесовской силой выдёргивая из земли заборные столбы. И с таким же неистовством костерила нас на всю улицу, особенно в дни церковных праздников, специально подкарауливая наше возвращение из храма. Ходить другой дорогой, через дед-соседа, тоже было небезопасно – там Бориса заманивали опрокинуть рюмку-другую по случаю праздника и я сразу же оказывалась в лапах мужнина “мелкого беса”, который однажды предупредил меня во сне, что “коли княгиня стала на этот путь, пусть лёгкой жизни не ждёт”. И лицо, и голос у Бориса менялись, он начинал меня “дёргать за хвост”, пункт за пунктом нагло и бездоказательно подвергая сомнению мои “устои”. Я прекрасно понимала, чья это работа, но попадалась на удочку, заводилась, орала, теряла силы и благодать, а Борис заваливался спать и даже не помнил, из-за чего приключился сыр-бор, от которого у меня подскочило давление и на сердце плита.
       А ещё приходилось выращивать и реализовывать цветы, распространять и продавать книги, худо-бедно обихаживать большой дом и участок, стряпать, полоть и поливать, делать заготовки впрок. Помощников у меня практически не было – Вика была слишком занята, приезжала редко, ночевать в доме не могла (аллергия на шерсть животных и домашнюю пыль), да и руки её, глазного микрохирурга, не пристало использовать для огородных работ. Крестница Наташа тоже вкалывала на работе, порой влюблялась со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями, или её “кидали” в бизнесе, приходилось выручать…Но об этом ниже.
       “Говори, что знаешь, делай, что должен, и будь, что будет”…
       Это было самым главным,– возможность высказываться и даже иногда получать ответы - хотя порой от усталости засыпала у монитора.

СУШЁНАЯ АКУЛА
(1952-53 годы)

       Опасаясь, как бы я не выросла “сушёной акулой”, вроде профессора Никитиной из фильма “Весна”, мама начнёт подсовывать мне книги “про любовь”, которые я буду со скукой отбрасывать. Как, впрочем, и всю литературу, кроме той, где несгибаемые герои ищут истину и борются с собой или с мировым злом. Гюго, Джек Лондон, фантаст Ефремов… “Овод”, Базаров, Рахметов, Корчагин – вот о ком я читала.… Лёня ошибался – я не хотела быть “Ритой”, я мечтала стать самим Павкой.
       Однажды мне попадётся “Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии” - прочту залпом и начну лазить по книжным полкам в поисках “всякой зауми”, как скажет мама.
       “Материя и природа есть причина всего, она существует сама собой, будет существовать и действовать вечно. Она – своя собственная причина, её движение есть необходимое следствие её существования, без материи нельзя представить природу (совокупность веществ, действующих в силу своих собственных энергий). Вечное пространственно-временное существование материи и её непрерывное движение – само собой разумеющиеся факты”.
       Я тщетно пыталась представить себе эту материальную бесконечность, и мне становилось дурно. Я ещё не знала, что Владимир Соловьёв так и назвал её “дурной бесконечностью”. “Предмет грёз” мальчика из Херсона, член астрономического кружка при московском Планетарии, напишет в дневнике ещё детским почерком:
       “Вечность и бесконечность” - вот два слова, которые мучают меня, Я сейчас на глиняном шарике совершаю обычный рейс вокруг Солнца, Его видно каждый день: оно светлое, жаркое и знакомое. А дальше…звёзды, пустота, пустота, звёзды, новые миры, опять звёзды и пустота. И так бесконечно – говорит наука. По сравнению с бесконечностью даже самые огромные расстояния – ничтожество. Разве не жутко подумать, что самая далёкая звезда, видимая с земли в сильнейшие телескопы, до которой свет идёт миллионы лет, находится с нами рядом , расстояние это нуль по сравнению с бесконечностью. Миру нет конца; никогда, никогда не кончится это бесконечное повторение: материя – пустота, материя – пустота. Какую бы мы дальнюю точку ни взяли, она всё равно будет от нас на нулевом расстоянии. Откуда же это бесконечное пространство, бесконечно большое количество материи? Наука говорит: так было всегда, вечно и будет вечно. Я существую лишь миг по сравнению с вечностью, так же и земля, и Солнце, и звёзды. Мы живём во времени, но для материи времени нет. Любой огромный промежуток времени есть миг. Кто же властвует над всем этим, чему подчиняется всё это бесконечно большое? Вероятно, тоже бесконечно могучему: говорят, природе.
       А что такое человек, каприз природы, имеющий в своём составе частицу высокоорганизованной материи, достаточной для того, чтобы осознать это величие и с горечью почувствовать весь ужас своего бессилия. Да, ничтожества и бессилия, ибо всё человечество существует миг, и через миг вся наука, вся культура, созданная тысячами лет, превратится в ничто. Человек настолько ничтожен, что чувствует время, чувствует расстояние, размеры. Но времени нет; для нас действительно только настоящее мгновенье, а всё остальное уходит в вечность или ещё в вечности. Вот оно, то страшное: человек живёт мигом, человечество живёт в миге. И в этот миг люди рождаются, живут и умирают, до чего же они бессильны! Они настолько высоки, что заботятся о наиболее благоприятном существовании, тратят жизнь на облегчение жизни другим, которые тоже живут в одно мгновение с ними, и так до конца мига существования земли, а потом на этом месте Пустота, а частицы Ломоносова, Толстого, Попова и Пирогова, частицы будущих гениев снова превратятся в песок, в комки, пока, изменяясь, не станут настолько сложными, что смогут дать сознание какому-то другому существу, бесконечно далёкому от земли.
       Зачем же это огромное пространство, этот колоссальный мир? Откуда он? Это великая тайна природы, и разгадать её человек бессилен. Да, каждому из нас дан миг, и в этот миг человек должен употребить все силы, весь разум. Сделать всё, что он мог бы сделать. Иначе он не получит удовлетворения, иначе он не достоин звания человека. Я - человек, я должна заниматься человеческими делами, благоустраивать жизнь на своём глиняном шарике, оправдывать хотя бы это ничтожное звание.
       Ага, вы возмущаетесь, певцы человеческого могущества! А что же вы можете сделать? Изучить окружающее вас пространство, слетать на ближайшие глиняные шарики, улучшить жизнь будущим потомкам настолько, что они будут утопать в блаженстве! А через миг ничего не будет, всё уйдёт в вечность, туда же и могущество человека. Так имейте хотя бы крошку мужества, чтобы сознаться в своём бессилии. На земле ты титан, человек, но за её пределами ты – ничто. И я, частица материи, прямо говорю о своём бессилии и склоняю голову перед тобой, природа, перед твоей великой тайной.
       Было мгновение, когда живой комочек впервые взглянул на мир с позиции “Я”. С этого мига родилось моё “я”, моё сознание, через миг оно угаснет. Всё для меня кончится с этим мгновением, для меня уже ничего не будет, будут вечность и материя, и так без конца, без конца. А зачем?
       Обычно в этот момент становится наиболее страшно. Чувствуешь, что ты бессильна что-нибудь понять, перестаёшь ощущать себя, где ты и кто ты. Боясь сойти с ума, судорожно включаю лампу и, ослеплённая ярким светом, падаю на подушку. В такие мгновения страшно хочется подержать тёплую человеческую руку”.

       В БЕСЕДКЕ С: Юстасом

“Подчинить…”, “служить”. Опять битва за урожай

       Юстас: - Кому-то, конечно, и наличие революционных шароваров – достаточное условие для жизни, а всё за их пределами – излишества. Однако мы уже боролись с излишествами и нахлебались нищеты под лозунгами о самоограничении. Дескать, мы должны “подчинить” что-то в себе во имя “служения” тому-то. (Да оставьте, наконец, в покое грабли!). Мы боролись с ожирением и добились дистрофии. Жить именно плохо считается правильным, Так же как мерой труда стала усталость, а не результат. Стояние в очереди ради самого стояния в очереди. Не можем мы выехать на чистеньком красном тракторе на аккуратное поле, и с комфортом, и с удовольствием, вкусно, с перерывом на обед, поработать и собрать до последней крошки урожай.
       А можем и должны мы дождаться ненастья и броситься в поле по тревоге, и по колено в грязи, в ветер, в ливень вести битву за урожай, и угробить этот урожай, и подохнуть на пороге плесневелых закромов Родины с мешком давленой картошки в руках.
       Подозрительны эти противопоставления. Хочешь одухотворённо жить, живи без иных удовольствий.
       Ты либо праведник, либо вампир. Если ты не демократ, стало быть, коммунист. Либо наш, либо контра. Либо аскет, либо мальчиш-плохиш. Индийское кино. А такого словосочетания вам никогда не приходило в голову: человек счастливый? (Приходило. По-моему, счастье - “угадать” и исполнить предназначение, для которого послан в этот мир. И вера в личное бессмертие, как возможность вечного восхождения к Истине – Ю.И.). Давайте будем судить о том, в чём нужно ограничивать человека, а в чём не нужно, не по религиозным представлениям об этом. У овцевода и овцы разные взгляды на жизнь овец.
       Давайте взглянем на человека, как на некий созданный для чего-то механизм. Ведь по конструкции объекта можно судить о его предназначении. Вот пресловутый микроскоп, которым не надо было забивать гвозди. Его конструкция говорит о том, что это прибор тонкий, хрупкий, предназначенный для эксплуатации в тёплых сухих непыльных помещениях и т.д. Давайте “подчиним” его своим целям, заставим “служить” – мало ли как ему там удобно. Его миссия – служить нам, а нам виднее. Пусть стоит в пыли в дырявом сарае, потому что нам там удобнее в него букашек смотреть”.

       Смешной этот “Юстас” – сам же приходит к выводу о необходимости какого-то “нового” трансцедентного закона, а несколькими абзацами выше призывает не опираться на Закон Неба. Призывает не устраивать Изанию “для избранных”, но тут же сам себя опровергает. Очень показательная парадоксальность мышления. “И рыбку съесть”.

Наш ответ Юстасу

       Юстас: “Книгу ещё не читал”
       Ю.И.: - Ну что ж это такое, ребята? Специально поместила роман на сайте, двинула, можно сказать, идею в массы, а массам лень хотя бы из любопытства взять да пролистать. А вдруг на изломе двух тысячелетий действительно откроется тот самый лаз на свободу, который мы, подневольные куклы Карабаса, пытаемся то прорыть, то прогрызть, то проломить? А всего-то надо понять, что новозаветная заповедь “любви к ближнему, как к самому себе” – данная свыше формула жизни. Даже на биологическом уровне – единственный способ “существования белковых тел”. Все части живого целого бросаются на помощь порезанному пальцу, зная, что этот ничтожный палец может всех заразить и погубить. Вспомните показательную смерть ниспровергателя Базарова. Да, хотим мы этого или не хотим, у нас общее кровообращение, таков закон Неба (или Природы по атеисту Юстасу). Отнюдь не выдумка “религиозных старушек”, а основа основ бытия. Вне его – раздрай и катастрофа.
       Конечно, вы можете возразить, что, мол, “летай иль ползай – все там будем”. Вот тут наше первое различие. Для одних “улететь от Карабаса” - просто означает разумно-нравственную организацию земной жизни внутри спасительного ковчега или в “справедливой стране”, в то время как для других это – полёт в тайну, в бессмертие, то есть в принципиально иную форму бытия. Но различие это - отнюдь не разногласие. Улететь, отмежеваться, объединившись по Закону Жизни, необходимо и тем, и другим. А полагать, что у тебя в перспективе несколько десятков лет или вечность - дело сугубо личное.
       Потрясающе, но мы, судя по вашему посланию, по многим другим проблемам не просто единомышленники. Делясь соображениями по поводу устройства Изании, вы иногда как бы начинаете пересказывать роман, который “не читали”. И вместе с тем полагаете, что мы – антагонисты, и вера в то, что ковчег летит к Земле Обетованной, а не, в конце концов, на всеобщее кладбище, служит непреодолимым препятствием к объединению. Знаете, что меня больше всего изумляет у материалистов? Они так горячо отстаивают эту полную кладбищенскую бесперспективность, этот свой “нуль”, будто речь не о сомнительном праве быть съеденном червями вместе с “дум высоким стремленьем”, а о каком-то великом благе. Зачем им эта вера в вечную смерть? Ну, понимаю “вампиров”, которым поперёк горла лермонтовское: “Но есть, есть Божий суд, наперсники разврата”. А прочие граждане, хорошие, совестливые – почему порой даже слышать не хотят о своём происхождении свыше, а не от какого-то шимпанзе? Ну хотя бы из эстетических соображений не были бы такими упёртыми. Поневоле убеждаешься эмпирически в наличии неких потусторонних тёмных сил, пытающихся нас разделить вопреки здравому смыслу. Вот вы даже предлагаете сделать второй форум в переводе на русский. Как я понимаю, с “идеалистического на материалистический”.
       “Зачэм нам два форума”? – сказал бы отец народов. Давайте я просто буду по ходу дискуссии переводить. Уверена – реальных разногласий выпадет в сухом остатке не так уж много. В основном, стоит между нами пресловутое “не знаю и знать не хочу”. Эта упёртость – болезнь обеих сторон. Мы - как два еврея из старого анекдота – один едет из Израиля в СССР, другой – обратно, и на станции видят друг друга в окнах своих поездов и оба крутят пальцами у виска. А может вы, Юстас, - тот самый “связник”, которого я так долго ждала. Хватит считать друг друга чокнутыми и высокомерно фыркать – этим пользуется общий враг.
       Сказано: “Мудрость века сего – безумие пред Богом”. Но (сразу же перевожу): “век сей” – это мир безудержного потребления, нарушивший закон жизни и поражённый разросшимися опухолями, сродни раковым, грозящий всему человечеству гибелью. Для защиты от него и задумана Изания. Всякие революционные катаклизмы мы уже проходили – рано или поздно, дорвавшись до власти, жертвы сами оборачиваются вампирами.
       Вампиризм - не просто социальное явление, а коррозия ДУХА, генетическая болезнь человечества к СМЕРТИ, и не имеет значения, именуем мы её первородным грехом или безнравственностью. Изания для тех, кто по велению сердца не хочет благоденствовать, пожирая чужие жизни.
       Хочется верить, что наши поезда (верующих с совестливыми атеистами) идут в одном направлении. Написала, издала и теперь вот защищаю книгу от нападок с обеих сторон, пытаюсь всё же построить между нами мост под перекрёстным огнём. Оговорюсь сразу – сокровенного “рождения свыше” я здесь не затрагиваю и даже переводить связнику Юстасу не берусь – как всякое чудо это непереводимо и глубоко интимно. Давайте для начала поговорим лишь о точках соприкосновения. Допустим, Изания как крепость защиты от общего врага - вампиризма.
       1. Признание вписанного в сердца нравственного Закона (Неба или Совести), что превыше всех лукавых “громких прав” и кодексов, которые “что дышло” - именно на нём должна основываться Изания, а не на “нежизнеспособных идеях вопреки законам природы”, как вы справедливо пишете. Без “согласованности” не то что живой организм, механизм бездушный не заработает, и вообще любое дело, по известной басне, “не пойдёт”.
       2. Цель Изании. Она, выражаясь современным языком, в том, чтобы сообща “раскрутить” каждую желающую этого личность во всей полноте творческого и духовно-нравственного потенциала. Надеюсь, товарищ Юстас, у вас нет возражений против такой формулировки? Сразу же перевожу её для “тёмных религиозных старушек”: “Помочь каждой личности состояться в Образе (духовное совершенство) и замысле Творца (развитие и реализация талантов, чтобы “исполнить Предназначение”).
       Юстас: “В основе должен стоять не Закон Неба, (чего только не делалось именем Бога), а закон совести”.
       Ю.И.: - Закон Неба – это и есть в переводе закон совести, а уж если начать вспоминать, какие дела творились под крокодиловы слёзы некоторых “совестливых” – компьютер зависнет. Так давайте с самого начала определимся: Изания для тех, кто хочет “не казаться, а быть”.
       Юстас: “У них там совести нет и вместо цели алчность”.
       Ю.И.: - Совесть есть у каждого, только большинство от неё отмахивается, заглушает всякими играми, суетой и дурманом. Надеюсь, переводить “душа болит” не надо, а когда душа болеть перестаёт, это совсем плохо, это признак духовной гангрены, омертвения, или, как говорят религиозные старушки, “окамененного нечувствия”.
       Юстас: “Вот вам и мерило для потенциальных изан: чтоб в человеке была совесть и желание жить со смыслом”.
       Ю.И.: - Я бы уточнила по поводу “смысла”. Большинство видят смысл самореализации в достижении богатства и карьеры, чтобы иметь возможность “пожирать” жизни других, себе подобных. То есть в вампиризме.
       Юстас: “Изания должна позволять состоять в ней и вне её одновременно”
       Ю.И.: - На первой ступени “хлеба насущного” (программы автономного взаимного жизнеобеспечения) – пожалуй.
       Но Изания по замыслу – революция духа, сознания (не жить, чтоб нажиться, а чтобы исполнить Предназначение). Поэтому хотелось бы осуществить и вторую ступень Изании – “Долги наши”. Перевожу: развить, умножить и реализовать заложенные в тебя природой (Творцом на языке старушек) возможности, как бы оправдав своё появление на свет. “Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы”, как писал красный мученик Н.Островский. Лучше не скажешь.
       Для изан это – избавить себя самого и как можно больше желающих от ига “Вампирии”. “Вампирия” - власть материи над духом, в переводе для старушек – власть Мамоны.
       Кстати, положительный опыт Советов – именно в обуздании Вампирии, пусть порой и вампирскими методами.
       Вторая ступень - это и программа возрождения страны, наши инвестиции в перспективные научные, социальные, культурные, духовные и экологические проекты. Разум, способности, руки, имущество, доходы – всё должно работать на дело. Никакого загнивания и простоя.
       Третья ступень – нравственное совершенство для “продвинутых” изан. В переводе для старушек – помочь друг другу “избавиться от лукавого”. Для одних вопрос нравственности – это вопрос совести, самосовершенствования (толстовство), для других – необходимый “санпропускник” в Царство Небесное, куда “ничто нечистое не войдёт”, ибо что может быть страшнее бессмертного зла?
       Так что вторая и третья ступени Изании должны заключать в себе определённые добровольные самоограничения и обязательства при возможности в любой момент “выйти” – в этом вы правы. Выполнив, разумеется, сразу или в рассрочку, финансовые и прочие обязательства, чтобы не страдали другие. Все эти пункты должны быть подробно оговорены в условиях приёма.
       Вопрос “отдачи имущества” – тоже сугубо личное дело. Если оно мешает, обременяет, - почему бы не отдать или не сдать Изании с пользой для себя (система взаимозачётов). Например, если ты – дантист Иванов и мечтаешь о покупке современного оборудования для своего зубоврачебного кабинета, а большая квартира вам с женой в данный момент не нужна, можно её предоставить в аренду многочисленной семье изан Петровых в обмен на проживание в меньшей, а на соответствующую разницу приобрести оборудование. “Живые деньги” тебе как бы выделит через наш банк третий изанин, Сидоров, которому вовсе не обязательно волноваться и ждать, когда ты вернёшь ему долг – ему надо отремонтировать автомобиль, обучать старшую дочку игре на пианино, а младшую – устроить в изанский детсад. Или получать на дом готовые обеды, отдавать бельё в стирку и отдохнуть летом в Крыму у изанина Гриценко. Так и будет постепенно таять долг.
       Потом Гриценко приедет погостить в Россию, к своим друзьям-изанам, а многочисленная семья Петровых, проживающая в твоей квартире, будет также трудиться на разных изанских поприщах – в сферах бытового обслуживания, на строительстве, будет учить и воспитывать наших детей и подростков, чтобы не курили по подъездам и не хулиганили.
       Впрочем, работать может кто где угодно, кроме заведений сомнительных, безнравственных – “небогоугодных” на языке старушек. Переводя зарплату на личный счёт в Изан-банк и пользуясь услугами Изании.
       Между собой у нас все расчёты будут безналом, по общепринятым расценкам (система взаимозачётов), а с прочим миром – наличными. Нал не должен лежать мёртвым грузом, а работать на Изанию. Никакого ростовщичества - средства должны быть в деле. Как всё это организовать надёжно и юридически грамотно – один из самых актуальных вопросов, требующий квалифицированных консультаций.
       Юстас: “Как бы это могло начаться”?
       Ю.И.: - Например, со статьи в каком-либо популярном издании, где были бы изложены основные положения проекта, приведено содержание анкеты, на которую должен ответить каждый, желающий вступить в Изанию (можно под псевдонимом). В основном – твои потребности и твои возможности. Данные присылаются на указанный абонементный ящик, обрабатываются , систематизируются инициативной группой и публикуются в Интернете (как вы предлагаете) и в специальном бюллетене “Голос Изании”, о выходе которого оповещаем рекламой. Со временем этот бюллетень станет нашей газетой, где мы будем обсуждать насущные проблемы и печатать варианты “спрос-предложение”. Затем основная работа переместится в единый компьютерный центр (Изан-нет), как в романе. Нужна, само собой, охрана и прочая защита. У каждого будет продублированная личная чековая карта приходов-расходов, если в общей базе данных произойдёт какой-то сбой.
       Надеюсь, что постепенно выявятся лидеры, которые станут создавать филиалы Изании на местах по уже опробованной схеме. Должно учитываться всё – запущенные дома, земельные участки, пустые гаражи и квартиры, требующие ремонта автомобили и бытовая техника, мебель, одежда и обувь, велосипеды, мотоциклы и детские коляски, книги и игрушки. Не говоря уже о рабочих руках, светлых головах и талантах. Надеюсь и на посильные добровольные и членские взносы, которые пойдут на издание газеты и создание компьютерного центра.
       Молю Бога послать нам энергичного талантливого лидера “на все руки”, как Егорка Златов в романе.
       Вы уж простите, товарищ Юстас, но никакая “природа” тут не поможет, только Всевышний.
       Юстас: “Имущество, принадлежащее всем, не принадлежит никому”
       Ю.И.: - Изания не собирается ни у кого ничего отбирать. Владей, пожалуйста, любым богатством, только чтобы оно служило Делу, помогало самому тебе и другим осуществлять Призвание. Реализовывать духовно-творческий потенциал, спасать страну, экологию и вымирающий оболваненный народ, а не жиреть с тёлками на Канарах на чужой крови. Тут, думаю, никакого перевода не надо – назови это хоть грехом, хоть безнравственностью. Не можем мы, создавая систему защиты от вампиров, сами становиться вампирами.
       Как ни крути, ничего “своего” у нас в этой жизни нет. Мы – арендаторы, получаем взаймы от “природы” или от Бога некое “имение” и должны его не промотать, а использовать на “разумное, доброе, вечное”. Превратить личное время в Вечность на языке старушек, а в переводе для материалистов – остаться в доброй памяти человечества. Исполнить Долг перед Богом или оправдать достойной жизнью чудо своего рождения.
       Заметьте, наш народ обычно способна “разбудить” только высокая идея, назови её Царствием Небесным или Светлым Будущим (Светлое, но не “сытое”). Он засыпает на печи или звереет, когда этой веры лишается. Штольцы у нас попадаются редко, и они не в чести.
       Помните у Маяковского: “Улица – моя, дома – мои”. Теперь это высмеивают, но “мои” - вовсе не “ничейность”, а именно гиперболизированная степень ответственности за всё, сопричастность, что ли… “Пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать”.
       Я “заболела” Изанией прежде всего как “Революцией Сознания” (кстати, предсказанной пророками на исходе двух тысячелетий), а не как “системой автономного взаимного жизнеобеспечения”, хоть и без этой первой ступени “хлеба насущного” нам никуда не деться.
       Сразу хочу вас успокоить – я при всей своей “религиозной дремучести” и совковости – человек сугубо практичный, вросла в рынок задолго до демократов и зарабатываю на издание своих книг трудом на земле.
       Юстас: “Кто будет распределять и властвовать”?
       Ю.И.: - Повторяю, Изания должна работать на внутренних резервах по системе “общего кровообращения” и взаимозачётов в условных рублях. На первой ступени здесь не пахнет большими деньгами и властью, обычно привлекающими “вампиров”. Там, где поток взаимных услуг даст сбой, этот тромб или опухоль сразу обнаружатся. Но “честные квалифицированные лидеры”, безусловно, нужны, как и тщательно продуманная система учёта. Приглашаю всех к обсуждению.
       Что вам есть и что “иметь” - вы будете, разумеется, решать сами, но поскольку цель многих, вступающих в Изанию, - "что-то в жизни совершить", а для этого нужны целеустремлённость и крепкое здоровье, правильный распорядок дня, питания и отдыха (по индивидуальным программам), - Изания поможет желающим разработать такие оптимальные программы. А затем – “думайте сами, решайте сами” – следовать им или нет.
       Ну а что такое “дурь”, будет определять, прежде всего, ваша совесть, которой вы, надеюсь, верите. И здравый смысл, подсказывающий, что обладать надо тем, что освобождает, помогает осуществиться лучшему в тебе, а не служить порабощающему пороку.
       Но отбирать, повторяю, никто ничего не собирается. Ваше имение должно работать на вас, а не против вас. В новом взгляде на то, “что такое хорошо и что такое плохо” - Революция Сознания исповедует принципиально иное отношение к собственности, позволяющее избавиться от власти “вампиров” всех мастей. Но это уже вторая и третья ступени Изании.
       Одеваться же и питаться и профессор, и уборщица, должны не лучше или хуже, а рационально”.
       Юстас: “пусть себе хоть в ресторан, хоть в публичный дом. Почему нет”?
       Ю.И.: - Потому что Изания задумана для преодоления вампиризма, а вы, на словах обличая его, на деле собираетесь “подпитывать”, соучаствуя в этой удавке ресторанов, казино, борделей с наркотиками и спидом и прочих “радостей жизни”. Вот в чём проблема, а не в том, что, как вы полагаете, “в некоей книге кто-то написал тысячу лет назад, что это соблазн, грех какой-то”. Мы, старушки, убеждены, что этот “какой-то грех” – первопричина всех человеческих бед, та питательная среда, на которой процветает терзающий нас гадюшник.
       Изания не идеализирует человека и его возможности в борьбе с грехом (похоть плоти, похоть очей и гордость житейская) - в переводе “хочу поглощать, хочу обладать и хочу властвовать” - три основных греховных стимула, правящих падшим миром. Изания провозглашает: “Грех (дурь, безнравственность) – в подполье!”. “Дурь”, если она не зашла слишком далеко – твоё “прайвити”, как говорят за бугром. Греши, если иначе не можешь, но чтоб об этом никто не знал. В романе даётся вариант перевода “дури” в виртуальную реальность с перспективой специальных программ для желающих от неё излечиться. Это не идеальный выход, но, во всяком случае, меньшее из двух зол. Лучше “разрядиться с виртуальной проституткой, чем вскармливать грех на улице, подпитывая Вампирию. Зачем тогда огород городить?”
       Ю.И. - Юстасу: - Перевод от тёмных старушек
        Перевожу: “Антихрист” – новый мировой порядок. “Служение” – это “что-то в жизни совершить”- об этом тосковал Печорин и прочие “лишние люди”, которые вовсе не принадлежали к “узкой прослойке людей религиозных” (ваши слова). “Жатва Господня” – итог жизни. Это самое “чтобы не было мучительно больно”.
       Так что, как видите, это совсем не “выдуманные понятия”. Кстати, верующими были Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой (по-своему), академик Иван Павлов, хирурги Пирогов и Войно-Ясенецкий (епископ, получивший Сталинскую премию за работы по гнойной хирургии). Гениальные Блез Паскаль (ушёл в монастырь), Павел Флоренский (священник, участвовавший в планах ГОЭЛРО), поэт Владимир Соловьёв и многие другие отнюдь не “тёмные” люди. Из творческой и интеллектуальной мировой элиты убеждённых атеистов можно по пальцам пересчитать.
       Но не в моих планах и не в планах будущей Изании кого-то перетаскивать в свою веру – это, повторяю, вопрос сугубо интимный. Цель – возведение мостов между нами. На форуме я говорила , в основном, с читателями-единоверцами и с теми, кто уже прочёл роман и знаком с его терминологией. Хочется верить, что вы тоже его прочтёте и уже не будете столь категоричны, придя вместе с автором к выводу, что мы часто говорим об одном и том же, но на разных языках, а стена непонимания между нами порой просто из-за некомпетентности (обоюдной).
       А путает всё “лукавый”, хоть вы в него и не верите.
       Юстас: “Не перед Отцом долги наши, а перед Смыслом”
       Ю.И.: - Вот вы даже слова “Совесть” и “Смысл” пишете с большой буквы. И что мы, мол, люди, а не животные. Да, именно этот вписанный в сердце Закон делает человека человеком, а вовсе не культура (которая вторична и, кстати, от слова “культ”). Та есть вы тоже верите, что существует нечто неведомое, не позволяющее вам, например, самому стать вампиром и найти в этом Смысл (рациональное зерно). Так нет же – Смысл для вас именно в преодолении вампиризма, в том числе и личного (на религиозном языке “самости”), а это уже очень близко к духовному мироощущению. Остаётся только осознать, что никакого “Смысла” в бытии, где всё человечество, летай иль ползай, - лишь пища для червей, – нет и быть не может.
       Ну а о внешней “религиозности” поговорим потом, отдельно. И о том, что “Октябрьская революция апеллировала к быдлу”. Всё гораздо сложнее – вспомним, сколько ярких индивидуальностей горячо её приветствовало: Блок, Маяковский, Тимирязев. В общем, прочтите роман. А может, вам его где-нибудь в тайнике оставить, связник Юстас?
       2000-08-09

АМУРОТЕРАПИЯ
(первая половина пятидесятых)

       Вполне вероятно, что эту мою детскую вселенскую скорбь прочла в дневнике мама, потому что спрятала телескоп, а меня повела к психиатру. Тот, видимо, порекомендует “амуротерапию”, потому что мама, для начала, возьмёт меня с собой в Коктебель и станет знакомить с мужской половиной отдыхающих всех возрастов. Мне станет ещё скучнее и я возненавижу отдых, пока через несколько лет не научусь играть в преферанс. То есть буду всегда “при деле”.
       Запомнится какой-то художник, нарисовавший мой портрет - дочерна загорелую хмурую девочку с косичками, и подаривший его мне. Ещё профессор Асмус, с которым мы нашли общую звёздную тему - к неудовольствию мамы. Он попросил меня приглядеться к одной из звёзд ковша “Большой медведицы” – не вижу ли я что-нибудь особенное?
       Я сказала, что там не одна звезда, а две. Он в ответ сообщил, что сие дано видеть не просто дальнозорким людям, но вообще с особым, мистическим зрением.
       Совсем недавно я прочла в газете:
       “У одной из звёзд “Большой медведицы” есть одна уникальная особенность. Но заметить её удаётся лишь подавляющему меньшинству. Чтобы увидеть замечательную особенность этой звезды, надо иметь одно-единственное качество – идеальное зрение.
       Первыми такую несправедливость заметили ещё древнеегипетские жрецы. И сделали поразительные выводы. В одной из их культовых книг пишется, что “избранные, способные ЭТО видеть, лучше других отличают ложь и правду, друга и врага, верный шаг от опасного, удача приходит к ним в двойном числе, а из двух неудач судьба оставляет им лишь одну”.
       Впоследствии про эту удивительную звезду упоминали такие знаменитости , как Нострадамус, Генбек Хамзи, Карлос Кастанеда, Их исследования подтвердили и дополнили выводы древнеегипетских жрецов. Со всей определённостью было установлено, что у людей, видящих эту особенность, выше сопротивляемость к болезням, особенно вирусным, лучше развита интуиция и память, значительно устойчивей психика, меньше вредных привычек. Выше у них и сексуальные возможности”.
       Последнее, впрочем, я по-прежнему игнорировала, но мама не сдавалась, отведя треть нашего огромного дачного участка под волейбол, крокет и прочую молодёжную тусовку. Народ начнёт собираться со всей Баковки, с окрестных деревень и даже из Переделкино. Я же у забора на “земляничной поляне” буду возлежать на разостланном одеяле, листая какого-нибудь Гегеля или Шопенгауэра (идеалисты мне будут всё ближе), и вокруг будет чудесно пахнуть земляникой, которую можно срывать прямо губами, и буду лишь лениво откидывать ребятам подкатившийся волейбольный мяч, чтобы не помяли ягоды.
       Наконец, отчим заявит, что ему эти вопли и стуки мешают творить очередную нетленку, спорткомплекс прикажет долго жить, а публика переместится за забор на чей-то заброшенный участок с сараем. Хитрая мама пожертвует мне патефон и всех об этом оповестит, но поскольку приносить его и уносить я обязана буду лично, придётся из человеколюбия волей-неволей самой присутствовать на этой импровизированной танцплощадке. В сарае без окон было почти темно, народ всё время менялся; кто тебя пригласил на танго и тискает, понять невозможно. Но что-то притягивающее в этом всё-таки было, и я всё неохотнее уходила в одиннадцать домой, и стопка пластинок становилась всё тяжелее – откуда-то появились Пётр Лещенко, Козин и Вертинский, к которому я сразу “прикипела”.
       Однажды родители вывели нас с сестрой Надей “в свет” - на дачу Ореста Мальцева в Переделкино. Был чей-то день рождения, мне дали бокал шампанского, из которого я сразу от обилия знаменитостей порядочно отхлебнула. А потом за пианино сел импозантный сутуловатый джентльмен (к нему подходило именно это звание) и запел:
       “Самой нежной любви наступает конец,
       Бесконечной тоски обрывается пряжа…”
       Я ещё не знала, что это – песня Вертинского, и что так “хватать за душу” может только Александр Аркадьевич Галич. С которым мы через много лет будем играть в преферанс, я буду знать наизусть и распевать все его диссидентские песни, из-за чего нас с мужем не пустят в загранку, и он будет моим руководителем на семинарах сценаристов. Но тогда он пел “Дорогую пропажу”, и я вдруг с ужасом поняла, что плачу – не просто какие-то там “скупые слезинки”, а по-настоящему, в три ручья. Не знаю, заметил ли кто-нибудь мой позор. Александр Аркадьевич впоследствии вспоминал только про “двух прелестных девчонок”, которых сразу же увели спать. А это я попросилась домой, всегда спасаясь бегством от слишком сильных эмоций.
       Потом мы с “Никульками” (дочки-близняшки Льва Никулина), взмыленнные, растерзанные, прорвёмся в ЦДЛ на концерт Вертинского, и снова, как только он, похожий на старого журавля, взмахнёт руками-крыльями и затянет по-журавлиному печально:
       “Над розовым морем вставала лу-уна,
       Во льду зеленела бутылка вина”
       - я опять почувствую предательский ком в горле, хоть на этот раз мужественно выпью чашу до дна и с мокрыми щеками досижу до конца концерта. Я так и не привыкну к “восторгам” и “сердечным волнениям”, вызывающим у меня бурное отторжение типа аллергии, тахикардии, а иногда и состояния, близкого к рвоте.
       Скоро наши танцы в сарае кончатся – какая-то местная шпана заберётся в соседнюю дачу, которую снимал сам Михаил Ильич Ромм, будет скандал, облава и милиция. Теперь на заброшенном участке будут тренироваться в прыжках в высоту лишь два спортивных мальчика, один из которых тоже проявит интерес к Шопенгауэру. Идеалиста Артура мы будем одолевать плечом к плечу, страницу за страницей, сидя на ступенях криминального сарая и время от времени переставая что-либо соображать. Потом наступит осень, мальчик победит в каких-то соревнованиях, я захочу поздравить, но так и не найду номера телефона, записанного на оторванном уголке томика Шопенгауэра.

       В БЕСЕДКЕ C: Человеком

Наш ответ Человеку

       Человек: “Церковь – тело Христово и без неё спастись невозможно”.
        Ю.И.: - Церковь, по Слову Божию, как и человеческая душа, должны являться вместилищем Святого Духа, что на деле бывает далеко не всегда. Вот против этого “не всегда” и направлено Христово предупреждение “Ангелу Лаодокийской Церкви” (Отк.3,18-19):
       “Советую тебе купить у Меня золото, огнём очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не была видна срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть. Кого я люблю, того обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся”.
       Человек: “Да Церковь и не ищет никого, она 2000 лет призывает к себе “приди ивиждь”.
       Ю.И.: - А как же: “Посылаю вас в мир” и “Сделаю вас ловцами человеков”?
       Человек: “Что же вы не полностью цитируете”?
       Ю.И.: - Сейчас процитирую полностью: “Тогда скажет им в ответ: “истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне” (Мф.25,45). Сказано действительно о “меньших”, но не о “верных”, и это не означает, что нам надо относиться милосердно лишь к воцерковлённым. Как же тогда стать “ловцами человеков”? Не превратимся ли в касту?
       2000-08-16
       Ю.И. - Человеку: - Зачем же так нервничать? Известное изречение о неправоте сердящегося Юпитера относится и к православным. Истину надо выяснять с любовью и доброжелательно
       Человек: “Господь для нас уже всё сделал, нам осталось только следовать за ним”.
       Ю.И.: - Вот именно. А мы не следуем. Накормить, одеть, дать крышу над головой, перевязать раны, ободрить. Но главное – помочь при нынешнем “пофигизме” стать на ноги, ибо “безделье – мать всех пороков”, особенно вынужденное. Вот что значит “следовать за Христом”. Для того и задумана Изания – следующая ступень и после “Града Китежа”, и “четвёртого сна Веры Павловны”, и советского периода нашей истории.
       Проект “общего кровообращения” в виде скользящего графика взаимозачётов был прежде трудно выполним без современной связи – теперь же Изания вполне может стать реальностью.
       Изания, в который раз повторяю, предполагает заниматься не глобальным социальным переустройством (хотя и не исключает такого результата), а каждым конкретным человеком, помогая ему освободиться из-под власти Вампирии и исполнить Предназначение.
       Человек: “Причина существующего положения вещей не в том, что “Вампирия” сделала нас такими, а мы такие, что из нас получилась Вампирия”.
       Ю.И.: - Процесс двусторонний. Первородный грех (непослушание Творцу) явился причиной “злого мира”, а “злой мир” постоянно порождает грех, убивающий человека:
       “Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев. Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют”. (1 Кор,6,8-10).
       Вот Изания и поможет Церкви и обществу уменьшить количество перечисленных апостолом “отверженных”. Умножить жатву Господню. Разумеется, не без помощи Божьей - ведь “не бывает добрых плодов от худого дерева, и дух узнаете “по плодам”. А в вопросах веры окончательный суд – от Господа. Ему отделять того, кто сказал : “Приду!”, но не пришёл, от того, кто пришёл, пусть поначалу отказавшись.
       Человек: “Начинать надо с душевного переустройства”.
       Ю.И.: - Вот именно. Цель Изании – помочь стать на Путь, помня, что добрые дела преображают человека. Где добро – там Господь.
       Человек: “Человек, не повёрнутый в вечность, хочет одного – хорошо жить здесь и сейчас”.
       Ю.И.: - Повторюсь. По-настоящему “повёрнутые в вечность”, то есть иноки, теперь встречаются крайне редко – большинство же пытается служить двум господам . Что же касается Юстаса, мне как раз не показалось, что ему “совершенно безразлично, как живут другие”. Юстас произвёл на меня впечатление человека мыслящего, ищущего истину и желающего жить “по совести”, то есть “с ним можно пойти в разведку”. Просто, видимо, его когда-то что-то так сильно оттолкнуло от обрядовой стороны церковной жизни, что он сгоряча вместе с водой выплеснул ребёнка. А может, сам или с помощью какого-либо горе-просветителя составил себе некий ложный образ, посмеялся над его нелепостью да сам же и отверг. Так я когда-то полагала, что “по образу и подобию” - означает внешнее сходство человека с Творцом Вселенной, а это, разумеется, представлялось мне абсурдным. Поэтому многое, связанное с Церковью, я в детстве отметала с порога, считая её, как и теперь Юстас, “для неграмотных злых бабок в чёрном”, куда мне, пионерке, ходить негоже.
       А объяснить мне, что “по образу и подобию” означает бессмертие души, творчество, способность вместить в себя весь мир и другие ведения об Отце, вписанные в наши сердца Его Законом (Совестью) – было некому.
       Со-весть – слово-то какое! Совместная Весть, ведение о Тайне.
       Но я всегда верила в нечто надмирное, вечное и непостижимое, в некий сокровенный Смысл бытия. По-моему, верит в это и Юстас, что уже полдела. Юстас рассуждает о “свободных личностях, которым не Бог, а Совесть или то понятие, что они люди, а не скот и не звери, велит жить так, а не иначе. Совесть не как религиозное понятие, а как признак человечности. Не перед Отцом долги наши, а перед Смыслом. Потому что если без смысла, то кто ты есть? Животное. Культура здесь куда выше, чем религия. Не боязнь кары Господней, не прибитость этим страхом, а собственное достоинство, побуждение сердца, сочувствие делают ненужным кодекс заповедей”.
       Видите, как замечательно всё напутано и как трогательно! Юстас не только верит в некий Высший Смысл, но даже готов ему служить без награды (не веря в личное бессмертие). Он сам интуитивно приходит к Новозаветному пониманию исторического отбора, к СЫНОВСТВУ: “побуждение сердца, сочувствие делают ненужным кодекс заповедей”. Не страх, а Любовь.
       “Заповедь новую даю вам - да любите друг друга”. Вспомните: “Не наёмник, а сын пребывает в доме вечно”. Это и есть “путь к Богу с чёрного хода”.
       Человек: “Ваш единоверец как раз Юстас, только у него хватило смелости не прикрываться религиозной риторикой”.
       Ю.И.: - Ну а мне кого бояться и от кого “прикрываться”, коли я, по-вашему, неверующая? Тогда уж живи вразнос, по-вампирьи. Таким Изания - что гвоздь в диване. Вроде бы, нестыковочка получается, а? Или, может, та самая Совесть всё-таки и есть подлинное проявление Бога в душе, а не “религиозная риторика”? Как бы не вышло, что именно “совестливые”, пусть с чёрного хода, но окажутся впереди повторяющих: “Господи, Господи!”, однако равнодушных сердцем.
       Я за тех, чей девиз: “Не казаться, а быть” (плагиат у Герцена). И влияние Чернышевского на Изанию признаю и согласна извиниться перед Николаем Гавриловичем, который не может привлечь меня к суду по причине пребывания в мире ином. Где, наверное, не так уж и важно, кто у кого перенял и кто за кем повторил суть новозаветного Слова – что заповеди любви к Богу и ближнему означают, прежде всего, активную им помощь. Что негоже “купленным дорогой ценой” делаться “рабами человеков”, тратить бесценную свою жизнь на похоть воров, хищников и развратников. Тем более принуждать к этому своих братьев во Христе. Что эта самая Совесть должна повелеть и Вере Павловне с её швейными мастерскими, и ткачихе Тане из фильма “Светлый путь”, и Юлии Ивановой с её Изанией – помочь “малым сим” вырваться из подвала. Из подневольного труда-проклятия на Мамону к труду свободному, вдохновенному, творческому. Во имя формирования нового человека, не “совка” (хотя и это огромный шаг вперёд по сравнения с “куркулём”), а сотворца Творцу, призванного жить в Царстве Будущего века.
       Такой “плагиат” угоден Небу – нам для того и дано Евангелие, чтобы мы из него всё время что-то полезное заимствовали и воплощали в жизнь, принимая друг от друга эстафету в схватке с Вавилонской блудницей. Монастырские, крестьянские общины, мастерские Веры Павловны, “красные мученики” сменяют святых мучеников, затем – так и не состоявшиеся комбригады, теперь вот Изания …Цепь не должна прерываться весь исторический период. Эстафета тех, кто “выпускает девушек из подвала”, а не загоняет в бордели.
       Кстати, когда Николая Гавриловича везли на каторгу, жандармы плакали: “Нам велено охранять разбойника, а перед нами – святой”.
       И Изанию я, признаюсь честно, “украла” у Создателя (принцип устройства всякого живого организма). И ещё, каюсь, позаимствовала основные положения всем известной молитвы “Отче наш”. Так что идея у нас одна на всех и претендовать на “новаторство” – по меньшей мере, гордыня. Принять оружие из рук раненого бойца, усовершенствовать применительно к новой боевой обстановке – и вперёд. И для меня лично не имеет значения, называл предшественник нашего “Верховного” Богом или Совестью – у нас общий враг, Вампирия, вот и всё. Которую мы всё равно одолеем с помощью этого Верховного.
       Изания ни в коем случае не претендует на подмену религии – это всего лишь способ жизни в миру по законам Совести. Неужели, по-вашему, уж лучше феодализм, капитализм, любой вампиризм – лишь бы не Изания?
       Насчёт “бесплодности идеи”. Н.Г., к сожалению, не мог из темницы воплощать в жизнь сны Веры Павловны, но ими не без успеха грезила советская власть. В конце концов, перестройка нас “разбудила” и опять сунула в подвал, полный “тьмы низких истин”. Нет, ребята, по мне так лучше поглядеть пятый сон, про Изанию, чем ныть, чтобы нас хотя бы накормили перед тем, как нами пообедать. Внутренний закон требует от нас восхождения, а не драчки за место под солнцем у подножия горы. Пусть вершины не достичь, но стремиться к ней надо – об этом и в монастырях знают. Легче всего ничего не делать, зарыв таланты в землю. Но чем будем отчитываться перед Господином?
       По поводу “нерелигиозной системы мысли Канта”. Приведу цитату из философского энциклопедического словаря: “Так как Бог не может быть найден в опыте, не принадлежит к миру явлений, то, по Канту, невозможно ни доказательство Его существования, ни его опровержение. Религия становится предметом веры, а не науки или теоретической философии. Вера в Бога, по Канту, необходима, поскольку без этой веры невозможно примирить требования нравственного сознания с непререкаемыми фактами зла, царящего в человеческой жизни.
       Человек: “Без Бога “состояться в образе” невозможно”.
       Ю.И.: - Согласна. Только с Богом кто-то или без Него – не нам судить. Критерий один: “по плодам узнаете”. А недостойным по поводу Таинства сказано: “Сугубый грех иметь будете”. Всякий плод должен созреть. Для многих путь к храму труден и сложен, но с помощью Изании они могут туда прийти, в то время как сектантская отчуждённость некоторых православных отпугивает даже от храма.
       Человек: “Все захотят руководить”.
       Ю.И.: - Можно, конечно, сказать, что телом “руководит голова”. Ну а сердце, спинной мозг, нервы, печень, какой-нибудь незалеченный зуб? В Изании все друг от друга зависят, все главные. Для первой ступени “изменение сознания” состоит в том, что лишь во взаимопомощи можно выжить – живя “по совести”.
       Человек: “Чем Вас не устраивает Христос и Его Церковь, что нужна Изания?”
       Ю.И.: - Именно Христос, Его учение и Церковь продиктовали мне необходимость создания Изании. Об этом подробно рассказывает роман. Конечно, ей тоже будет противостоять первородный грех, так ведь враг нападает и на монахов, и среди них далеко не все спасаются.
       Человек: “Остави нам долги наши”.
       Ю.И.: - Моё толкование “долгов” перед ближними, как необходимости давать друг другу “хлеб насущный” своими данными Богом талантами (притчи о талантах и о Страшном Суде) – имеет право на существование. Отец посылает нам хлеб насущный руками друг друга. Так в нашем теле глаза служат всем прочим органам, это их ДОЛГ перед Творцом. Но и уши, сердце, селезёнка не являются должниками глаз, потому что в служении всем поступают так же. Взаимное прощение долгов во имя жизни – этот принцип положен в основу Изании.
       Человек: “Почему третья ступень только для “продвинутых” изан, - остальные пусть погибают?”
       Ю.И.: - Ну, во-первых, и в небесных сферах строгая иерархия, а во-вторых, Изания лишь помогает каждому желающему освободиться из-под власти мамоны, стать на путь. Если первая ступень – просто взаимное “надёжно, выгодно, удобно”, то вторая и третья доступны только личности с достаточно высокими духовно-нравственными качествами.
       Человек: Чего ради изанин Сидоров даст свои деньги?
       Ю.И.: - Вы просто не врубились. Не надо никакого начального капитала. Допустим, в Интернете даётся информация о Проекте с предложением присылать анкеты желающим принять в нём участие. Можно под псевдонимом. Что вы хотели бы получить от Изании и что могли бы ей предложить. В результате мы формируем банк данных по всем основным насущным проблемам: питание, жильё, трудоустройство, лечение, служба быта, уход за детьми и их воспитание, отдых, реализация готовой продукции, ремонт и строительство и т.д. Спрос-предложение. Каждый получает членский билет, гарантирующий ему помощь Изании по программе “хлеб насущный”, и открывает в нашем компьютерном центре персональный счёт, где фиксируются по обоюдному договору в условных рублях его приходы и расходы.
       Поэтому, как только Сидоров, нуждающийся в капитальном ремонте дома, даст свои деньги, к нему в тот же день выезжает строительная бригада “Иванов с сыном”. Стройматериалы для ремонта крыши (например, доски и железо б/у) есть у Петрова, которые ему не нужны и только занимают сарай. Петров согласен за это получить несколько породистых коз, которые расплодились у Кузнецова, а Кузнецов за коз согласен установить зубные протезы.
       Подвезёт стройматериалы шофёр Кузькин, которому отремонтировал аварийную “газель” автомеханик Бабкин. Они это сделают, потому что учительница, изанка Дедкина организовала у себя на квартире небольшой детсад с обучением французскому и с питанием, куда Кузькин и Бабкин устроили своих внуков. Развозит детей по домам Кузькин, а кашку на молоке им готовит мать Дедкиной, у которой, кстати, пустует дом на Украине, в Крыму, где летом могут отдохнуть желающие изане.
       Человек: “Дантист захочет жить в большой квартире”.
       Ю.И.: - Ну что ж, пусть покупает оборудование для врачебного кабинета на свои деньги и просто делает изанам зубные протезы, если хочет пользоваться нашими услугами.
       Ну а козье молочко для нашего детсада поставляет, как вы уже догадались, тот самый Кузнецов. А заодно и огурчики с огорода. И всё учитывается. Так что в основе – всё-таки экономика, взаимная выгода.
       Человек: “Участие в экономической жизни Вампирии – это помощь ей”.
       Ю.И.: - Не всё сразу. На первой ступени мы постараемся по возможности от неё освободиться, перейдя на автономную систему взаимного жизнеобеспечения и перетянув на свою сторону как можно больше народу. Но уже на второй – активно участвуем в инвестиционных программах возрождения страны – промышленных и сельскохозяйственных, научных, культурных, экологических и духовных, постепенно высвобождая всё новые отрасли из-под власти денежных мешков. На третьей (да и уже на второй ступенях, подразумевающих членство в Изании), перестаём подпитывать Вампирию добровольным отказом от всевозможной роскоши, от участия во всех этих сомнительных шоу, алко, порно и наркобизнесах.
       Вампирия – это паутина хищничества, отвязанности, охмурёжа и бездуховности, опутывающая нашу Родину и всю Землю. Из неё в одиночку не вырваться.
       Человек: - Принцип “грех в подполье” вообще чужд всякой религии, а уж христианству и подано: здесь принцип один – прежде всего внутреннее совершенство. “Греши, пожалуйста, но чтоб об этом никто не знал”, а Господь сказал: “Всякий, творящий грех, есть раб греха”. – что ж это такое вы проповедуете?
       Ю.И.: - Во-первых, это сказал апостол, а во-вторых, им же сказано, что один Бог безгрешен. Вы сами это подтверждаете ниже.
       Человек: - Каких бы форм общества не существовало, всюду обнаруживалась человеческая греховность. Вы это чувствуете и предлагаете в качестве борьбы с грехом загнать его внутрь. А обратиться к Богу за помощью вам не приходило в голову или вы в Него всё-таки не верите?
       Ю.И.: - Речь как раз о тех, кто не обращается, потому что не верит. Не дать помыслам стать поступком, преступлением.
       Человек: - Не совершение греховных мыслей при наличии мыслей – это и есть фарисейство – религиозное лицемерие, и это намного хуже, чем кающийся совершитель греха. Ведь покаяние – свидетельство неукоренённости греха в душе.
       Ю.И.: - Ну вы приехали! По-вашему, любой покаявшийся растлитель, вор, убийца лучше тех, кто пусть подумал о грехе, но совершил его лишь в своих помыслах? Или, виртуально согрешив лишь наедине с собой, не стал орудием соблазна для других:
       “Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит”.
       И как быть с потенциальными грешниками - атеистами и невоцерковлёнными, которых на исповедь не затащишь? Пусть себе свободно разгуливают по улицам, так? Ну, понимаю, вам на них плевать, но ведь они-то и “своих”, православных, могут изнасиловать, ограбить и прирезать. Где же тут любовь к ближнему?
       А фарисей – это как раз человек не только верующий, но и постящийся два раза в неделю, истово молящийся, посещающий храм, жертвующий церкви десятую часть от своих доходов и благодарящий Бога, что он “не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи”. А осуждён Иисусом за гордость, за кичливость своими добродетелями перед “грешными мытарями”. Фарисей противопоставляет себя “грешникам”, осуждает их, вместо того, чтобы наставить на путь, протянуть руку, посочувствовать тем, кто, по его мнению, “пойдут в ад”.
       “Не совершение греховных действий при наличии греховных мыслей” – это не фарисейство, а “борьба с помыслами” – подвиг всех святых. Фарисей грешит тем, что не ощущает себя грешным, несмотря на “отсутствие греховных мыслей”, благодаря Бога, что он “не такой, как все”.
       Впрочем, принцип “грех в подполье” для религии не слишком подходит – в этом вы, наверное, правы. Но Изания – способ жизни в миру, где постоянно приходится выбирать из двух зол меньшее. По-моему, лучше уж оставить “озабоченного” наедине с персональным компьютером, чем отправлять в бордель – вот уж где действительно финансирование Вампирии! Кроме того, надо предусмотреть специальные программы (с помощью медицины, церкви и психологов) для желающих излечиться от грехов и “дурных привычек”.
       Можете предложить вариант получше – милости просим.
       Человек: “Ваш пример с Чернобылем неудачен – практически никто, после того, как стало известно, что произошло на самом деле, не ехал туда добровольно. Вы судите по газетам”.
       Ю.И.: - Может, и в Великую Отечественную добровольцев не было?
       Спасибо за Ваши молитвы – они помогут выстоять в борьбе с настоящим врагом. Желаю Вам терпения и добра. Храни Господь.
       2000-08-21

СМЕРТЬ ВОЖДЯ
(1953г., март)

       Потом умрёт Сталин.
       Мне будет только пятнадцать, и “вождь” для меня, как и для большинства, означал “Ведущий”. Не начальствующий, не управляющий, не руководящий, а именно Ведущий, что подразумевало некую цель, причём очень важную. Может быть, самую важную - путь к оправданию всей жизни. Вернее, разные пути, ведущие к этому общему для всех оправданию под названием “Светлое будущее”. Непременно вверх, а значит, к общей вершине, и впереди он, Вождь, в сапогах, маршальской фуражке, с заложенной за воротник кителя рукой. Негромкий голос с акцентом, дымок трубки, тигровый прищур всевидящего хищника. Покат тропы, подкрадывающиеся к стаду волки, летящий вниз камень – он видел всё. “Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе”. Это было сущей правдой. Практически никогда мой внутренний компас совести не указывал иное направление – вразрез с поступью Вождя, хотя, собственно, было-то годов мне всего ничего. Идти за ним приходилось всё время в гору, как мне, так и всей стране, это было непросто, иногда тяжко, но всегда интересно – а что там, за поворотом? Мы были первопроходцами. Порой отлынивали, сбивались с тропы, подтягивая друг друга в общий строй, иногда щелчком по носу. А если кто-то начинал бузить, он оборачивался и смотрел на нарушителей в упор, с прищуром. Тогда в этом месте начиналась какая-то возня, в результате чего этот бузивший, или бузившие, вдруг исчезали куда-то бесследно, ряды смыкались, и движение продолжалось.
       Никогда Вождь не был для меня Богом и не заменял Его. Сталин был в Кремле, на земле, а Бог – повсюду. И под землёй, куда зарывали покойников - оттуда Он забирал хороших к себе на небо, и в светлых облаках над неведомой вершиной, откуда Ему всё было видно, и куда нас вёл Вождь. Окончательно всё решал Бог, в том числе и судьбу самого Вождя. И, когда на первой странице букваря я увидала портреты мёртвого Ленина и тогда ещё живого Сталина, внутренний компас решительно отодвинул земных вождей на полстраницы ниже, освободив место для Вечного, о Ком так замечательно написал ещё неизвестный мне тогда Державин:

       Дух, всюду сущий и единый,
       Кому нет места и причины,
       Кого никто постичь не мог,
       Кто всё Собою наполняет,
       Объемлет, зиждет, сохраняет,
       Кого мы называем: “Бог!”
       Собою из себя сияя,
       Ты свет, откуда свет истек,
       Создавый всё единым словом,
       В твореньи простираешь новом,
       Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!

       Я не просто верила, что Бог есть, я изначально это знала каким-то внутренним ведением. Но, поскольку часто слышала от взрослых обратное, нашла объяснение в том, что свергнутые цари, помещики, капиталисты и оставшиеся после них несознательные злющие старухи в тёмных платках завели себе такого же злого бога - несправедливого, помогающего грабить, обманывать и мучить бедняков. Это, конечно же, “не наш” бог, от него все беды, войны и несчастья, потому в него и не велят верить. А наш, - добрый, всевидящий и невидимый, живёт на небе, за таинственной дверью в потолке, которая когда-либо откроется перед тем, кто никого не обижал, защищал слабых, не крал и не обманывал. Кто погиб за народное дело или умер под пытками, не выдав товарищей…Кто строил города, прокладывал дороги, выращивал хлеб, писал хорошие добрые книги и сочинял песни.
       Кстати, именно эти первые книги, фильмы и песни, тщательно отобранные школьной программой, как ни странно, поведали мне о “нашем Боге”, и почти никогда так называемая “идеологическая пропаганда” не шла вразрез с показаниями внутреннего компаса, глубинной шкалы ценностей того, что хорошо и что плохо. Помню, как на уроке истории я возмутилась, почему расстреляли детей царя в Екатеринбурге – дети –то при чём? Ответ учительницы, что их могли использовать когда-либо для восстановления монархии, объяснял, но не оправдывал. Политическую борьбу тогда мой компас не вмещал – только систему ценностей, в которой не было места убийству детей во имя высшей целесообразности.
       Сохранилась в школьном дневнике запись: “Смеётся на уроках дарвинизма”. Развеселила меня гипотеза нашего обезьяньего происхождения.

       Твоё созданье я, Создатель! Твоей премудрости я тварь!
       Источник жизни, благ податель, душа души моей и царь!
       Твоей то правде нужно было, чтоб смертну бездну преходило
       Моё бессмертно бытиё, Чтоб дух мой в смертность облачился,
       И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! В бессмертие Твоё.

       К чему я всё это? Да по поводу смерти вождя. Даже мысли не было, что, может, не ходить на похороны – ну чего торопиться? Ведь сообщили – скоро тело набальзамируют, внесут в мавзолей, и будет лежать века, как и Ильич, “вечно живой” - глядите себе на здоровье…
       Нет, не “глядеть” я шла, когда рано утром, надев лыжный костюм, тёплые ботинки на шнуровке, только входящие в моду, и, сунув в карман пару бутербродов, решительно направилась к Дому Союзов, ещё не зная, чем всё это кончится. Вот теперь, спустя полвека, вспоминаю, анализирую и понимаю – не глядеть. Опять эти “должна” и “надо” гнали меня, но тогда я ничего и не собиралась анализировать – просто шла, куда все. От нашего писательского дома на Лаврушенском до площади Свердлова всего-то полчаса ходьбы, но оказалось - не тут-то было. Словно вся Москва, и не только Москва, шла и ехала в тот день в одном направлении, повсюду натыкаясь то на колонну грузовиков и автобусов, то на наряд милиции, пешей и конной, на везде жёсткое: “Нет проходу”.
       Помню, как петляя и просачиваясь через какие-то дворы и переулки, добралась до Трубной. До той самой арки-убийцы, где уже тогда творилось неладное, раздавались визг и крики вперемежку с “раз-два – взяли!”. Толпа напирала, рвалась туда, не зная, что ворота заперты. Или ей уже было не до инстинкта самосохранения, гонимой тем самым “надо!”, что всё более овладевало и мной.
       Однако, всё же победила осторожность, или мой ангел-хранитель в лице двух мальчишек, поначалу тоже орущих: “взяли!” и увлекающих меня за собой. Но затем, когда я приготовилась к очередному штурму, ребята вдруг протолкнули меня в узкий проход в толпе (народ расступился, чтобы выпустить растерзанную мамашу с истошно ревущим ребёнком) и мы неожиданно оказались на тротуаре.
       На мои разочарованные стенания и упрёки тот, что поменьше, румяный крепыш по имени Костя, процитировал задумчиво:
       - Не, мы пойдём не таким путём.
       - Не таким путём надо идти, - согласился второй, Рустам. Как потом выяснилось, из династии цирковых наездников, приехавших на гастроли, и брат мужа костиной тётки – москвички и тоже циркачки.
       Мы шли до вечера, кружа вокруг улицы Горького. То приближаясь к цели, то отдаляясь – по крышам домов и гаражей, по чердакам и балконам, под грузовиками и брюхами лошадей, по карнизам балконов. Мы звонили в квартиры, чтобы нас пропустили на балкон пройти по карнизу к чердачной лестнице, и странно – нас пропускали, молча кивнув, когда мы говорили: “к Сталину”. Давно были съедены бутерброды и урюк, что был у ребят, а о прочих естественных отправлениях мы и думать забыли – всё высушил и спалил всепожирающий огонь того мартовского дня. Помню, как стояла на какой-то крыше, внизу – протянутые руки Рустама – “Прыгай, тут же невысоко!” Какое там “невысоко”! Понимаю, что это – смерть, и всё же лечу вниз. Стараюсь не приземлиться на сломанную два года назад ногу, сшибая Рустама. “Корова, кто же так прыгает!”. Но, слава Богу, оба живы, только болит бедро. Потом обнаружу огромный синяк, но это чепуха. А пока мы идём. Пароль: “Я живу на улице Горького, дом шесть”. Милиция нам не верит. Тогда начинаю плакать и врать о больной маме. Совсем неподалёку медленно движутся делегации с венками. - Стой, куда?! – Костя с Рустамом кидаются “на протырочку”, милиция – за ними, и тогда я в суматохе ныряю под стоящую технику и врезаюсь в проходящую колонну, прямо в грудь военного с траурной повязкой.
       - Это ещё что?..
       - Улица Горького, дом шесть, - продолжаю бормотать я сквозь слёзы, с ужасом понимая, что мелю чушь. И он всё понимает и, поморщившись, рывком разворачивает меня лицом к движению, крепко взяв под руку.
       - Если что – ты со мной.
       Киваю, глотая слёзы, со всех сторон стиснутая толпой молчаливых, смертельно уставших людей, то по сантиметру, то почти бегом продвигающихся куда-то, потому что мне ничего не видно из-за слёз. Запах хвои, рыдающая музыка, уже все кругом плачут, кому-то плохо. “Товарищи, у кого-то был валидол?”…
       Он лежит в венках и цветах, уже не “с нами” и уже “не вечно живой”, принадлежащий иному измерению, вечности – это я понимаю как-то сразу и сразу успокаиваюсь. Тоже смутно осознавая, что пришла не к нему, а к этой самой “вечности” – просить за него, свидетельствовать о том, чего уже никогда не будет, что ушло из нашей жизни вместе с ним. Ушедшее было трудно и ужасно, но всё же прекрасно.
       Они все пришли свидетельствовать – и фронтовики, и просто работяги. И бабы из ближних и дальних деревень, и застывшие в своих куцых пальтишках студентки, и узбечка в цветастой безрукавке. “У москвички две косички, у узбечки – двадцать пять”… Этого уже никогда не будет. Кончается эпоха, которую мы прожили с ним, оборвалась ведущая вверх лестница, по которой мы поднимались за ним. Сталинские пятилетки, приказы Верховного Главнокомандующего, победные салюты, “рапортуем товарищу Сталину, спасибо товарищу Сталину”… “И сам товарищ Сталин в шинели боевой…” Наверное, кто-то пришёл из любопытства, кто-то – не пожелал идти, порадовался, выпил и закусил… Но большинство явилось свидетельствовать. О том же, о чём ходатайствуют по христианскому обряду провожающие усопшего в последний путь. Или ничего, или только хорошее. Нет, даже не о своей любви – народная любовь к правителю порой слепа и лукава. Привёл народ в кабак, к полному корыту, в чужие земли – вот тебе и любовь – и так бывает.
       Я потом долго размышляла, в чём же мы все свидетельствовали, но так и не нашла нужного слова. Просто плакали в неподдельном горе, и бабьи навзрыд, и “скупые мужские слёзы” - они и были ходатайством. И я вдоволь наревелась на чьём-то плече, и сразу стало легче. Потому что сделала это, сделала, что была должна. “Спасибо вам, что в дни великих бедствий о всех о нас вы думали в Кремле”, - вертелось в глупой моей голове.
       - Проходите, товарищи, всем надо проститься…
       “За то, что вы повсюду с нами вместе. За то, что вы живёте на земле”.
       Уже не живёте. Жили.
       Едва помню, как добралась до дому, как мне там досталось на орехи – пронёсся слух о машинах, полных галош и трупов. Как домашние ахали, увидав иссиня-чёрное пятно на бедре, как стояла под горячим душем, уже ничего не чувствуя. Спокойная за него и за нас, потому что мы не забудем. Вечная память. “За то, что вы жили на земле...”
       В эти дни Совет министров СССР получил от патриарха Алексия следующее послание:
       “От лица Русской Православной Церкви и своего выражаю глубокое и искреннее соболезнование по случаю кончины незабвенного Иосифа Виссарионовича Сталина, великого строителя народного счастья.
       Кончина его является тяжким горем для нашего Отечества, для всех народов, населяющих его. Его кончину с глубокой скорбью переживает Русская Православная Церковь, которая никогда не забудет его благожелательного отношения к нуждам церковным.
       Светлая память о нём будет неизгладимо жить в сердцах наших.
       С особым чувством непрестающей любви Церковь наша возглашает ему вечную память”.

       В БЕСЕДКЕ С: Идеалисткой

       Идеалистка: “Изане, поможем спасти ребёнка!”
       Тамара Кисель: “Помогите, моя дочь умирает. Спасти её может лишь лечение стоимостью около 40000 долларов. Мы почти собрали необходимую сумму – не хватает 3000 долларов. Люди, помогите!!!
       Ю.И.: - Очень сочувствую вашему горю, но Изания, к сожалению, пока лишь проект, который я изложила в своём романе “Дремучие двери”. Одно дело придумать, а другое – воплотить в жизнь. Сейчас она (жизнь) такова, что автор должен не только написать, издать, организовать рекламу и реализацию своего произведения, но и сам осуществлять заложенные в нём положительные программы и проекты, если таковые имеются. Прочим гражданам, особенно должностным лицам и организациям, всё это до лампочки. Я – “не идеалистка”, и, предвидя такую ситуацию, нашла способ “раскрутить” Изанию практически без начального капитала. Более того, намереваюсь вложить в неё поступления за свои книги, которые сейчас издаю, а Бог даст, и остаток жизни. Понимаю, вам от этого не легче. Изания, как система автономного взаимного жизнеобеспечения, когда наша страна, как протараненная субмарина, лежит на дне, а вокруг сплошной “ SOS!”, нужна немедленно. У нас будут свои врачи, в том числе и за рубежом, столовые, прачечные, детские сады и ремонтные мастерские. Автотранспорт, связь, жилищный фонд, касса взаимопомощи (впоследствии Изан-банк ) и охрана. Причём, никуда не надо переезжать, никаких “необитаемых островов”. Каждый, имеющий членский билет Изании, будет под её защитой – не только экономической и юридической, но и духовно-идеологической.
       2000-08-25
       Идеалистка: - Вы имеете в виду заметку автора “Читателям об Изании”? Да, вначале я её сочла обыкновенным религиозным воззванием и до конца не дочитала, а зря…
       В общем, идея ясна.
       Ах, был бы такой Изан-банк…как легко мы помогли бы, например, той женщине, письмо которой с просьбой о помощи и сборе денег на лечение ребёнка опубликовала я вчера.
       Но возможен ли этот банк?
       Я от природы человек очень доверчивый, но последние годы меня, увы, научили не верить безоглядно даже тому, во что поверить очень хочется. Вкладывать в банк почти весь свой доход и получать из него всё необходимое для жизни…
       Возникают вопросы: Банк – это учреждение. Кто будет им управлять? Кто даст гарантии сохранности вкладов? Кто проконтролирует распределение средств? Короче, грубо говоря, где гарантии, что вкладчиков не обманут и их деньги не пропадут.
       Допустим, мы считаем, что каждый, вступающий в Изанию, готов жить по нравственному закону. А как проверить, что это так? Что в наши ряды не войдёт кто-то, живущий совсем по другим законам и желающий использовать нашу доверчивость в своих интересах. Кто-то сказал, что все великие идеи задумываются самыми мудрыми и благородными людьми, а их плодами пользуется негодяй. Где гарантия, что такого не будет с Изанией?
       Простите за такие рассуждения, но я представила, что рассказываю об Изан-банке своим знакомым или даже собственной семье. Поверьте, они славные, честные люди и вполне подошли бы, как граждане Изании, но они в неё не поверят.
       2000-08-16
       Идеалистка: - Не можете ли вы кратко объяснить свою идею: что такое Изания? Новая церковь, коммуна, общественная организация? Будут ли её члены строить справедливое общество, живя вместе обособленно(коммуна), или действуя среди людей? В последнем случае что они могут сделать, когда сильные мира сего презирают нравственный закон и творят всё, что душе угодно, а что могут люди высоконравственные: призывать к добру (кто их слушает) и пытаться помогать обездоленным (если да, то на какие средства). Я давно думаю над этим вопросом и не вижу ответа. А вы его знаете? Если да, расскажите, пожалуйста, кратко. Только не говорите, что этим людям поможет Бог. Простите, но я не верующая. А вот в человеческое благородство и возможность устроить жизнь по нравственному закону верю…теоретически. Потому что не знаю способа. А Вы?
       2000-08-14
       Ю.И.-Идеалистке: - Не новая церковь и не коммуна, а некий Союз, только не “республик свободных”, а свободных граждан всех республик и нереспублик.
       О личной свободе. Она подарена человеку Творцом, и её суть в том, чтобы, свободно подчинившись внутреннему закону (совести), найти и исполнить своё Предназначение в этом мире, внеся таким образом личную лепту в существование живого Целого, каковым является человечество, и получив взамен Жизнь. (Возлюби ближнего, как самого себя).
       Или выбери духовную смерть, пытаясь заставить всех служить “себе любимому”.
       Сейчас для многих осуществить Призвание, достойно самореализоваться практически невозможно. Повсюду – тромбы, непробиваемые некротические зоны из захвативших средства и власть “вампиров” и обслуживающих их чиновников. В результате – инфаркты, инсульты многих судеб, а чем помочь? Наша трагедия в том, что мы с нашими призваниями, золотыми руками, идеями, талантами и порывами невостребованы, от чего мертвеем и засыхаем. Задействовано лишь набивающее карманы. Чаще всего это грех, дурь. Алчность, распутство и всевозможная патология.
       Короче, нас перемалывает чудовищная система, безумная и разрушительная, требующая подчинения её безумию и порокам, вместо того чтобы нести друг другу помощь и жизнь, как того требует закон Неба (совесть). Она и нас волей-неволей делает хищниками, пожирающими других.
       Для меня вышесказанное - не религиозная или этическая проповедь, а вопрос жизни и смерти, даже с чисто рациональной позиции. Изания – попытка пробить, наладить общий животворящий кровоток в обход опухолей и тромбов.
       Страшно смотреть, как самые, казалось бы, неподкупные члены нашей оппозиции, едва дорвавшись до кормушки, на глазах превращаются из “народных защитников” в “бездонных потребителей”! Обжорство, особенно за счёт последнего куска хлеба изо рта ближнего – тяжкое заболевание.
       Идеалистка: - За что я ненавижу современный миропорядок?…это что деньги решают всё. Ну, такая мини-Изания по взаимопомощи существует в любом доме между соседями. Но как это поможет в решении современных проблем?
       И даже помогать людям без денег не получается. Я, например, всегда старалась помогать старикам-соседям: ну убрать, в магазин сходить. А пенсии им тогда и так хватало.
       А теперь всё упирается в деньги.
       В Союзе да, излишки были. Мои родители, например, копили детям на свадьбу, на обзаведение… да не успели - те деньги реформа превратила в пыль.
       Конечно, в соответствии с вашим проектом было бы разумнее дать их, пока дети растут, какой-нибудь молодой семье, а те бы в будущем помогли им и детям. Или тоже похоже на Изан-банк – у нас на фабрике была такая система, что, если хочешь, часть своей зарплаты перечисляешь в специальный фонд на счету предприятия. А с того счёта и дом культуры, и детсад, а ещё можно было получить беспроцентную ссуду, даже на кооператив. Но ведь всё это было в Союзе, с ним и ушло”
       Ю.И.: - Представьте себе – бригада строителей, пайщиков кооператива, возводит некий общий дом – там есть каменщики, плотники, кровельщики, стекольщики, маляры, сантехники. Никакой конкуренции – каждый добросовестно делает своё дело, так как знает – в доме нам жить вместе, и если крыша будет течь или в окна дуть – плохо будет всем, в том числе и моей семье. Это – Изания.
       В Союзе мы всё терпели, потому что по идее пахали на укрепление нашей общей “крепости” от “вампиров”. А теперь? Пахать на то, чтоб они жирели, развратничали, строили бордели, казино и наркопритоны для наших же детей? Мы не призываем к насильственной революции, мы просто должны научиться обходиться без них. С помощью Изании мы обеспечим друг друга всем необходимым, в том числе и работой. Вы совершенно справедливо пишете, что сейчас “деньги решают всё”. В том-то и дело, это та самая Марксова “прибавочная стоимость”. Мы же в Изании будем обмениваться собственным трудом и ресурсами друг с другом, потому что как только деньги “выходят на улицу”, к ним присасываются перекупщики, рэкетиры, сутенёры, банкиры, жрецы всевозможных пороков. А ресурсов у нас полно, иначе из страны не вывозили бы миллиарды долларов. И главный капитал – мы сами, наши силы, таланты и возможности.
       Идеалистка: Но этот вопрос: “а что мы можем?” и унылый ответ: “суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано” мне самой до смерти надоели. Так что если у вас есть конкретные идеи, я к вашим услугам. Правда, я сейчас живу за границей, но проект же без границ…
       Ю.И.: - Вы правы, проект без границ. От вампиров стонут везде, а если где-то и живут “хорошо”, то, как правило, за счёт ограбленных и охмурённых стран и народов - вроде нас, “совков”. Этот грех рано или поздно аукнется бедой – не на родителях, так на потомстве.
       Идеалистка: “Наслаждением считаю общение, помощь другим”.
       Ю.И.: - Верю, проект мы совместными усилиями раскрутим. Рассказывайте “нашим” об Изании – их распознаете по тоске по настоящему Делу.
       Идеалистка: “Я не верующая”.
       Ю.И.: - Постарайтесь прояснить для себя – во что именно вы не верите? В божественное происхождение человека? В некие высший Разум и Смысл мироздания? В религиозные догматы хотя бы основных конфессий? В бессмертие души? Разберитесь в себе самой – это очень важно.
       Вообще-то мы в Изании не будем дискутировать вопросы веры – здесь право каждого на тайну. Поставим барьер лишь для не признающих Закона Неба (совести), который практически одинаков во всех основных религиях, включая “Моральный кодекс строителя коммунизма”. Отвергнем и сатанистов всех мастей.
       Идеалистка: “Я убеждённый антисталинист и не совсем понимаю, что вы, стремясь к жизни по законам добра, в этом образе нашли”.
       Ю.И.: - Вообще-то примерно четверть “Дремучих дверей” посвящена ответу на этот вопрос, который, видимо, разрешим лишь с духовно-религиозных позиций, хотя сейчас и многие сугубо земные граждане снова превозносят вождя. И это не только тоска по “твёрдой руке”, по огромной великой стране, которую при нём никто не смел обидеть, которой мы гордились, любили и защищали ценою жизни. Пусть за шкирку, пусть кнутом и ценой невероятного напряжения, но “пастырь” (название книги Булгакова о Сталине) нас загнал на небывалую высоту. Хоть там и не было сытных лугов и тёплого хлева, но мы во главе с “Иосифом Грозным” поднялись над царством Мамоны, в котором, кажется, и вы задыхаетесь. Оно не оставляло нас в покое и, отстреливаясь, мы попадали порой в своих и друг в друга, но ведь мы “врагов народа” не выдумали! Никакая это не паранойя. Теперь-то они скинули овечьи шкуры и народ на себе ежечасно испытывает их когти и клыки.
       Разодрать на части “Союз нерушимый” и растащить по кускам – такую “свободу” мы бы с вами имели давным-давно, не будь “удерживающего” Иосифа.
       Идеалистка: “Насилие – это, я считаю, хуже всего на свете, и хуже власти ненавистной нам Мамоны”.
       Ю.И.: - Ну, это дело вкуса. По мне так лучше строгий отец, запирающий на десять замков неразумную дочь, чем соблюдающий её “права и свободы” беспорядочно трахаться, спиваться, колоться и умереть от спида. А разве власть Мамоны – не насилие, не рабство у чужой и собственной “дури”, за которые приходится потом так тяжело расплачиваться? Душевным и духовным кризисом, болезнями, а то и самой жизнью. Знаете, верующее сознание общепринятую “свободу” именует “отвязанностью”, да и многие неверующие в конце пути проклинают её, сокрушаясь о “загубленной жизни”.
       Вы правы, конечно – насилие, штука неприятная, но есть насилие во спасение, а есть – в погибель (это когда девочек пионерского и комсомольского возраста продают в турецкие бордели). Прекрасно, разумеется, когда человек свободно соблюдает Закон Неба (совести) – верующие таких называют сынами или “рождёнными свыше”. Но таковых, увы, единицы, а большинство народа нуждается порой в мудром и жёстком пастыре, оберегающем от неверного пути, пропасти и хищников. Именно с этих позиций я защищала вождя в романе, не говоря уже о том, что он спас многие народы от фашизма, то есть от полного уничтожения.
       Кстати, я сама (говорю совершенно искренне) благодарна советской власти за те духовно-нравственные основы бытия, которые, несмотря на внешний атеизм, нам прививали. Например, для чтения и переиздания отбиралось лучшее из классики. А фильмы, песни, всевозможные кружки, спортивные секции? В моём послевоенном детстве дети были главными, для них строили “светлое будущее”, где будут летать – так мы его и рисовали в тетрадках. А потом я без труда приняла ценности христианские.
       Теперь страна рассыпается в прах, как лишённое души тело. Я имею в виду даже не физическую, а духовную гибель, несмотря на возрождение и строительство храмов.
       Ю.И - Идеалистке: - Об Изан-банке. По-настоящему он будет возможен лишь когда раскрутимся – обезопаситься надо со всех сторон. Будет он, в основном, инвестиционным, то есть средства не должны навариваться или простаивать, а всё время работать на “дело жизни” всех и каждого. Они будут выдаваться под гарантию отработать в системе Изания, сдать ей что-то в аренду или постепенно вернуть по договору. Скользящий график взаимозачётов и услуг, в том числе и денежных. Систему компьютерного учёта и параллельных личных карточек надо тщательно разработать с помощью специалистов.
       Поскольку все счета (дебит-кредит) будут на виду, халявщики и рвачи сразу проявятся.
       Конечно, если вы скажете сразу своим знакомым и родственникам: “Гоните деньги”, они не дадут и будут правы. Поэтому поначалу мы будем работать на взаимозачётах в у.е. – так урвать сложнее.
       Мои ответы получаются очень длинными, но ведь всё приходится объяснять и обосновывать, строя мост между людьми самых разных убеждений, которых необходимо объединить. Если что-то вам покажется интересным, распечатайте и дайте прочесть другим.
       Размещаю на сайте ещё одну свою книгу, которая скоро выйдет – на этот раз небольшую повесть, как раз “для интернета”. В Союзе она публиковалась давно и лишь в журнальном варианте.
       2000-08-29

О “Последнем эксперименте”

       Идеалистка: (о “Последнем эксперименте”) - “Проглотила” за два обеденных перерыва. Люблю книги, где захватывающий сюжет сочетается с глубокими мыслями, а эта как раз из таких. Странно, что её не хотели издавать у нас. Если бы такая повесть была написана в наши дни, она никого бы не удивила. Но вы говорите – ранняя. Это какой же год? 70-е или ещё раньше?
       Что вас в те времена натолкнуло на такие идеи?
       2000-08-31

ЗОЛОТАЯ МОЛОДЁЖЬ
(1954-55 годы)

       Вокруг всё стало понемногу меняться. Активизировались “стиляги”, коктейль-холлы и прочие атрибуты “загнивающего Запада”. Я теперь жила в писательском доме, в самом гнезде “золотой молодёжи”, училась с ними в одной школе. Однажды меня пригласили на день рождения, где пили коктейли, танцевали “стилем” и играли в бутылочку. Мой первый в жизни поцелуй был омерзительным – будто холодная, липкая, пропахшая вином медуза вползала в рот. Я вытерпела, но потом от шока тоже хлебнула лишку, убедившись, как в том анекдоте, что “вино делает меня другим человеком, а тому тоже выпить хочется”. Короче, в меня вселился бес. Мы с сёстрами-близняшками из параллельного класса, решив после вечеринки прогуляться, шатались по переулку, чертили на заиндевелом заборе хулиганское слово из трёх букв и помирали со смеху.
       Наутро болела голова, мутило. Я немного отмокла под душем и поплелась в школу. Близняшки, тоже с портфелями, догнали меня.
       - Какая ещё школа, погляди на себя. В “Повторном” - “Мост Ватерлоо”, чуваки билеты взяли.
       Так началась моя богемная жизнь. Прогулы по сердобольным маминым запискам и блатным справочкам, вечерами – танцы-шманцы с вермутом или портвейном, утром – кинотеатр Повторного фильма с буфетом, где продавали бутерброды с сёмгой и пиво портер. По выходным и праздникам – гудёж в пустых переделкинских дачах. Время от времени наезжали родители и всех разгоняли, пугая фельетонными санкциями, которые действительно порой обрушивались на головы “чуваков, чувих и “перерожденцев-предков”.
       Жить в писательском доме было интересно. Доводилось ездить на лифте с Вертинским, Пастернаком, Ахматовой – о прочих подданных советской музы, проживающих в нашем подъезде, уж и не говорю. Чаще всего проезжала к себе на третий этаж жена поэта Семёна Кирсанова, красавица Раечка, всегда в тренировочном костюме и с теннисной ракеткой. Потом поэт застукал её на квартире с тренером, был жуткий скандал, от которого пострадал больше всех пудель Марсик. Запертый в брошенной разругавшимися хозяевами квартире, без еды, питья и привычных прогулок, он душераздирающе выл на весь дом, и никто не знал, как ему помочь.
       Астрономию, спорт и ледяной душ я забросила, в дневнике появились четвёрки и даже тройки, на душе скребли кошки. Сладкая жизнь быстро наскучила, но попробуй вырвись, когда “среда обязывает”. Но чем больше я себя заставляла веселиться, тем становилось тошнее. Появился у меня мальчик, который нравился не мне, а моей однокласснице, в то время как её мальчик нравился мне. Мы долго думали, что тут предпринять, но так и не придумали, а все вокруг уже давно ходили “в дамках”. Чувствуя себя едва ли не старыми девами, мы сговорились в один и тот же вечер тоже стать “как все”, обнялись и отправились на свидания, как на казнь. Чтобы пересилить себя, мне пришлось напиться, происходившее помню плохо, разве только то, что всё было отвратительно. Я глотала вино пополам со слёзами и думала о “её мальчике”, который сейчас обнимает мою счастливую одноклассницу.
       Через несколько лет, когда я уже буду замужем и с годовалой дочкой, мы с ним случайно встретимся в “Ударнике” на дневном фестивальном киносеансе. Он затащит меня к себе “попить чайку” и едва не изнасилует. С трудом вырвавшись с клятвенными обещаниями встретиться в другой раз, я буду размышлять уже в метро, прикрывая разодранный чулок, о странностях и загадках дел сердечных. А тогда, посчитав себя наконец-то состоявшейся светской львицей и подивившись человечеству, уделяющему столько времени и сил хрен знает чему под названием “любовь”, я успокоюсь, перестану подходить к телефону и вообще после школы буду удирать в читальный зал “Ленинки”, где меня никто не сможет достать.
       Обложившись учебниками и редкими книгами, буду грызть “гранит науки” в самых разных областях – девятый класс, а я ещё не решила, кем стану. “Пробовала перо” – стишки, короткие рассказы и даже поэма. Выслушав похвалы читателей, опусы обычно тут же сжигала. Тянуло меня и к медицине – то ездила в институт сердечной хирургии, помогая ухаживать за обречёнными детишками с синими губами – так хотелось их спасти, то мыла пробирки в лаборатории великого Демехова где-то на Пресне. Но малыши, самые умненькие и красивые, умирали на операционном столе. Да и демеховских собак было жалко. Дома я теперь почти не бывала, наскоро обедала в кафе “Прага” сосисками с тушёной капустой и чашкой кофе и спешила то в Ленинку, то к Демехову, то на тренировку в секцию художественной гимнастики. Меня даже зачислили в участники выступлений на будущем московском всемирном фестивале молодёжи и студентов, но, увы, опять неудачный прыжок и вывих коленки. На этот раз, вспомнив, как мне на катке “вправляли кости”, я чашечку на место вправила сама.
       Подошли выпускные экзамены. Баковское поместье отчим к тому времени продал и “пошёл в народ”. Объявив, что к этому самому народу надо быть ближе, построил дом под Рязанью, в есенинских местах. Я по Баковке тосковала, особенно по ледяной дорожке вокруг дома, по своей земляничной поляне и собаке Троллю. Спустя много лет, проезжая мимо этих мест уже на свою дачу, по Киевскому направлению, я почувствовала, как ёкнуло сердце, и попросила мужа свернуть машину на знакомую улицу. Вышел охранник и сказал, что хозяев нет дома. Но услыхав, что я здесь когда-то жила, милостиво разрешил глянуть издали на перестроенный дом.
       Странное это чувство – возвращаться в места из прошлой жизни, где тебя уже нет. Что-то кладбищенское.
       - Скажите хоть, кто здесь теперь живёт? – спросила я, зная, что имение несколько раз переходило из рук в руки.
       Поколебавшись, охранник коротко бросил: - Кобзон.
       Потом, смягчившись, добавил, указав на жёлтое здание неподалёку: - А здесь у него студия звукозаписи.
       - У нас тут собачья будка была, - поведала я Борису.
       - Такова се ля ви, – подытожил охранник, давая понять, что экскурсия окончена.
       Семья наша уехала на лето в деревню (к тому времени родилась вторая сестра), а я сидела одна в пустой квартире, отключив телефон, и зубрила. Квартира теперь у нас тоже была другая, побольше, мы поменялись с Березовскими с доплатой. У Гены Шангина-Березовского, не только студента биофака МГУ, но и композитора, того самого, что сочинит “Царевну-Несмеяну”, собиралась по вечерам шумная студенческая компания. Они выходили на балкон наших прежних апартаментов, который располагался через двор как раз напротив моей нынешней комнаты, и орали хором:
       - Ю-ля!
       Я нехотя открывала окно.
       - Иди к нам!
       Я кричала, что мне надо заниматься, что завтра экзамен, но однажды они всё-таки зазвали. Это была совсем другая публика, не то что наша прежняя тусовка, - хоть и постарше, но куда интереснее. Особенно ошеломил меня Володя Познер, прибывший из самой Америки и очень красивый. Я ещё больше помрачнела и сбежала.
       “Так не плачь, не грусти, как царевна Несмеяна,
       - Это глупое детство прощается с тобой”…

       В БЕСЕДКЕ С: Юстасом, Гавриилом Державиным
                              и Идеалисткой


       Ю.И. - Юстасу: - В прошлый раз разразилась к вам большим посланием. Я пишу ответы за городом, а выход в Интернет пока – лишь в Москве. Отсылаю не сама. Может, что-то получается не то и не так, не доходит или не туда попадает? Я компьютер только осваиваю с помощью самых разных “товарищей”.
       Прочла только ваши ответы “Человеку”. Ну вот, теперь вы имеете представление об “искушениях”. Это когда тебя нарочно дёргают за хвост, пытаясь разозлить. Чтоб огрызнулся или укусил. Тут уж не до Истины и не до Изании. Начинаются потасовка и базар, то есть их игра, “парнокопытных” – возмутителей спокойствия, в которых вы не верите. Хотя и отвечаете Человеку совсем не как атеист – будто местами цитируете мой роман, который “не читали”. Лишь некоторые уточнения:
       1. Я отнюдь не делю людей по принципу “верующий-неверующий”. Для меня Христос – “Путь, Истина и Жизнь” – (Его слова). Поэтому те, кому удаётся идти Его путём, не будучи воцерковлёнными, тоже связаны с Ним какими-то неведомыми нам корнями, так как сказано: “Без Меня не можете творить ничего” (то есть ничего хорошего). Там, где “добрый плод”, там и Небо незримо присутствует. И наоборот. Короче, кадровый военный, отсиживающийся в тылу, куда хуже какого-нибудь стихийного партизана, сражающегося просто “по зову сердца”. В романе я как раз и пыталась доказать, что внешне атеистическое государство Иосифа было куда ближе к Небу, чем нынешняя Эсэнговия, где возводятся храмы кирпичные, но разрушаются внутренние. Лично для меня в Церкви главное – таинства, особенно исповедь и Причастие. Это всё равно, что переливание крови для больного. Но я вижу, что бывают люди, для которых жить по заповедям – всё равно, что дышать. Никаких усилий. Или вдруг в экстремальной ситуации какой-нибудь последний забулдыга оказывается героем там, где “братья и сёстры” в панике разбегаются по углам.
       Вот вы, например, порой интуитивно стоите гораздо ближе к Истине, чем многие “воцерковлённые” со стажем.
       И насчёт “растительной вечности” я с вами согласна, так как воспринимаю земную жизнь как сражение на передовой за такие вселенские ценности, когда даже думать о личной награде – кощунственно. Вообще распространённый ныне в религии стимул “личного спасения” мне глубоко чужд. И, наверное, не только мне, о чём свидетельствуют духовные искания наших отцов и дедов. “Спасатель” нам куда ближе “спасающегося”. А все эти злорадные: “Пусть себе грешат, зато ужо я порадуюсь их мучениям в аду” – вообще не имеют никакого отношения к христианству. Садизм какой-то.
       2. “Природу человека не изменить религией”.
       Можно. Таинствами. “Как?” - спрашиваете вы. Не знаю, но меняется шкала ценностей. Что-то в тебе поворачивается, какой-то невидимый ключ, и за окном поезда начинает прорисовываться иной пейзаж, отнюдь не кладбищенский. И хоть ещё боишься конца земного, но одновременно жаждешь его, как своей станции, каким-то внутренним видением всё больше узнавая за окном нездешние горы и сады.
       Ну а если попроще, то всё меняет, пожалуй, вера в бессмертие. Согласитесь, что между пассажирами, один из которых едет на собственные похороны, а другой – на свадьбу с какой-нибудь Золушкой, - “две большие разницы”, как говорят в Одессе. Первый будет скандалить с соседями из-за полки и с проводником из-за чая, а у второго одно на уме – как бы не спёрли из чемодана хрустальную туфельку.
       Примечательно в связи с этим письмо мальчика, присланного Идеалисткой на наш сайт:
       “Спасите мою душу.
       Мне 15 лет, а я уже вторую ночь не могу заснуть, мне страшно думать о том, чем всё закончится. Вот мои 15 лет пролетели для меня как один день и также пролетит и вся жизнь (ещё несколько десятков лет), а что потом? – пустота, где нет ни моих родителей, ни моих друзей, там нет ничего, даже меня нет. Я понимаю, что это неизбежно… Но тогда получается, что единственная и конечная цель в жизни – смерть, умер и всё. И никто не вспомнил, может, только кроме сыновей да правнуков. И всё. Так не всё ли равно, прожить 70 лет или 20.
       И все люди погибнут, как динозавры, вот случится какой-нибудь катаклизм, и всё. А рассказы о нескольких жизнях и о рае с адом – всё это фигня, придуманная для того, чтобы человек не отчаивался и думал, что это только начало и что потом он попадёт или в рай, или в ад, а может, просто родится другим человеком. А человек – как растение или любое другое живое существо на Земле – был и нету, и всё напрасно, жил или не жил”.
       В общем, как у Пушкина: “Дар напрасный, дар случайный, жизнь – зачем ты мне дана? И зачем рукою тайной ты на казнь осуждена?”
       Обычно здесь приводят поэтический ответ Александру Сергеевичу митрополита Филарета Московского, но я процитирую обращенные к Творцу строчки Державина:

       Ничто! – Но Ты во мне сияешь величеством Твоих доброт,
       Во мне себя изображаешь, как солнце в малой капле вод.
       Я связь миров, повсюду сущих, я крайня степень вещества,
       Я средоточие живущих, черта начальна Божества.
       Я царь – я раб, я червь – я бог!
       Но будучи я столь чудесен, отколе происшел? – безвестен,
       А сам собой я быть не мог.
       Твоей то правде нужно было, чтоб смертну бездну преходило
       Моё бессмертно бытиё,
       Чтоб дух мой в смертность облачился
       И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! В бессмертие Твоё.

       Ведение о бессмертии души дано каждому, только большинство граждан переносит его на тело, оказываясь под конец банкротами а ля “скупой рыцарь”.
       Ну а Библия учит, что сотворённый “по образу и подобию” человек в результате грехопадения “овампирился”. Вот и получается, что наша природа – бог и зверь в одном флаконе. Кто из “нанайских близнецов” одержит верх, когда прозвучит финальный свисток?
       А страх на первой ступени –не так уж и плохо, если он во спасение. Закурил впервые – получил от отца тумака или головную боль – глядишь, и сработало. А потом подключится разум и опыт в виде информации об умерших от рака лёгких и вывод: “не слушаться отца – себе дороже”. Потом послушание сменится уже сознательной борьбой с так называемым искушением: “Закурить хочется, но не буду, чтоб не болела голова и чтоб не скандалить с отцом”. И, наконец, долгожданная свобода: “Совсем не хочу курить, ура!”
       У животных природа иная, тут вы тоже правы. Но и у них она извращена человеком, который из доброго царя-хранителя превратился сначала в идолопоклонника (всякие там языческие боги), а затем – в хищного потребителя. Вот животные и мстят. И Кинги кушают Берберовых.
       Опять не успела ответить на два раздела из вашего последнего послания – пришёл сосед и сказал, что подумывает о самоубийстве в связи с гробовой тишиной в доме из-за пожара в Останкине. Дала ему слушать старенький “ВЭФ”.
       2000-08-29
       Идеалистка: - Может быть, вам имеет смысл написать объявление о том, что планируете создать что-то вроде службы народной взаимопомощи, кратко обрисовать идею и предложить заинтересованным высылать анкету с перечислением своих потребностей и способностей. А потом распечатать его не компьютере и разослать в газеты или просто расклеивать на столбах.
       Проблема в том что, что таких объявлений о поисках или предоставлениях услуг тысячи, но все они предполагают расчёт в обычной денежной форме.
       Но всё же…Не у всех есть деньги на оплату нужных услуг и не всем удаётся реализовать свои способности. Может быть, люди и откликнутся… тогда это может быть началом, а если нет…будем вместе думать дальше.
       Идеалистка: - Я тут в форум добавила ссылку на письмо мальчика, который в 15 лет уже не видит смысла жизни. Прочитав его, вы, вероятно, подумаете: вот главная беда неверующего человека. И в общем, будете правы. Но только, если б он и верил в жизнь вечную, это всё равно не решило бы его проблем. Ведь человек обеспокоен не только тем, что его когда-нибудь не будет. Ну пусть даже он бессмертен в ином мире, иной жизни… Но всё равно, годы этой жизни проходят, а он словно бы не жил, не сделал ничего значительного, не нужен никому, кроме своей семьи.
       На Западе по опросам многие подростки тоже чувствуют себя несчастными. Вы думаете, что Запад – это Вампирия, я тоже раньше так думала, но изнутри видно, что это не так. Вампирия – это то, что у нас сейчас и то, что на Западе было в прошлом. Современный же Запад – общество, настолько развитое технически, что решило почти все проблемы жизнеобеспечения его граждан. У любого работающего достаточно средств на питание и одежду, оплату недорогой квартиры и покупку обстановки.
       Общество настолько богато, что и наиболее слабым слоям – пенсионерам, инвалидам, матерям-одиночкам выплачивают пособия, достаточные для скромной жизни.
       Главный недостаток этого общества – острая нехватка свободного времени. У многих – неудовлетворённость работой и в то же время страх её потерять.
       Но это у взрослых. А у детей, кажется, и материально всё есть, и свободного времени хватает. Чего же им недостаёт? А вот того же самого, что и этому русскому мальчику – не видят смысла и цели жизни…
       Странно, а я думала, что новому поколению, воспитанному на рекламе, всё это и не нужно, но, как видно, ошиблась. Есть среди них много таких, что мечтают о большом настоящем деле, дающем возможность реализовать свои способности и принести другим благо, а если так, то Изания или какое-либо подобное общественное движение может получиться и найти поддержку у самых юных.
       Анкета. Я бы предложила разбить анкету на две части: практическая и философская.
       Практическую удобнее всего оформить в виде бланка и начать с обычных анкетных
       данных: имя (можно вымышленное), возраст, профессия. Семейное положение, страна , город.
       Далее идут умения и знания, можно в виде перечня пунктов: дом, сад, огород, строительство, техника, ремесло, воспитание, медицина и так далее… Т.е. человек выбирает пункт, а напротив пишет, что именно в этой сфере он умеет.
       Следующая часть может называться: имущество, которое могло бы работать. Пункты: дополнительная жилплощадь, садовый участок, техника, вещи и так далее.
       Следующая глава: товары и услуги, в которых вы нуждаетесь, можно опять по сферам – например, образование – репетитор для ребёнка, строительство – ремонт квартиры, медицина – услуги дантиста и т.д.
       Оформить такую деловую анкету очень легко средствами Интернета. Если хотите, я могу это сделать.
       (Так и не сделала – Ю.И.)
       Следующая часть – ваши идеи, проекты, изобретения.
       Ну и философская часть: свободный текст для рассказа о жизни и о себе – для примера привести вопросы. Указанные в вашей анкете: вера, мечты, мировоззрение, что вам мешает жить, вопрос о Золотой рыбке и т.д.
       2000-09-03
       Идеалистка: - Про общечеловеческие ценности
       Если говорить о морали, то это как раз то, что указано в 10 заповедях. Примерно такие есть в любой религии. А ещё я читала – в древнем Китае 5000 лет назад была система таких же заповедей. Т.е. разные народы независимо друг от друга приходят к одним нормам морали, поэтому их и можно назвать общечеловеческими нормами.
       Про общественные столовые
       Большинство работающих только там и питаются, так что тут ничего нового изобретать не надо. Можно , кстати, в Изании и производством полуфабрикатов заняться, и столовые свои иметь. А своя кухня всё равно нужна: для семейных ужинов, для пирогов в праздники…
       Про “хомо советиткус”
       Вы говорите “положительный опыт”. А я не уверена. Воспитывали в теории очень хорошо. Но, если в людях было заложено столько хорошего за 70 лет, то почему за 10 лет они так изменились в худшую сторону?
       Вместе с тем, я не соглашусь и с теми, кто говорит об этом новом типе как о комплексе отрицательных черт “совка”. Во-первых, терпеть не могу этого слова. Совок – это лопатка для мусора, это как же надо не уважать себя, свою страну и свой народ, чтобы пользоваться таким словечком. А советские люди, как особый тип, отличающийся альтруизмом, коллективизмом и так далее, наверное, был, но большинство в обществе они не составляли никогда, просто в нашем обществе именно такой тип считали правильным, о нём писали и говорили, вот и казалось, что он преобладает. А вообще такие люди рождаются во всех странах и во все времена, только в отличие от Союза их считают чудаками, не от мира сего и так далее…а жаль!

ЭКЗАМЕНЫ
(1955 год)

       И вот аттестат зрелости на руках, а я ещё не знаю, куда подавать документы – в Первый МЕД или на журфак МГУ. Кошмар. Мысль, что я должна сама решить свою судьбу, определить всю будущую жизнь, приводила в смятение. А вдруг ошибусь? Помню, как сидела на лавочке во дворе МГУ на Моховой и горячо молилась: “Подскажи, Господи!”
       Жизнь мою решит нагловатый третьекурсник, штудирующий рядом по диагонали “Зарубежку”:
       - Иди на медфак. Чехов вон тоже был врачом, а стал журналистом и писателем. И потом ты всё равно не попадёшь – двадцать восемь на место. К тому же девчонка…
       Я взглянула на него и вдруг совершенно чётко осознала, что такой отвратительный прыщавый тип ничего путного посоветовать не может. “Всё равно не попадёшь…” А вот попаду.
       И пошла на второй этаж подавать документы.
       Уже на сочинении получила четвёрку – это была катастрофа. Отправилась узнавать, в чём дело. Секретарь сказала: “Грамматическая ошибка”.
       - А можно посмотреть?
       Тема была “Путешествие из Петербурга в Москву” Радищева – я специально выбрала потруднее. Открываю.
       “В главе “Любани” Радищев…”
       “Любани” зачёркнуто и исправлено на “Любань”.
       - У Радищева деревня называется “Любани”, - возмущаюсь я, - “Любани” и “Пешки”. Я книгу принесу.
       - Ну, принеси.
       Бегу в библиотеку. “Любани”!
       - Вот, пожалуйста.
       - Иди к председателю комиссии.
       Председатель комиссии – Архипов, преподаватель по русской литературе. Моя горячность ему нравится.
       - Ну что ж, похоже, вы правы,- он улыбается и заносит красный карандаш над злополучными “Любани”, - Так-так, товарищ Иванова Юлия…
       - Львовна, - говорю я, не сводя глаз с карандаша. И вдруг…
       - Знавал я одного Льва Иванова – это не ваш отец? Как его отчество?
       Мгновенно осознаю опасность и, не моргнув глазом, вру:
       - Александрович.
       Чувствую, как предательская краска заливает лицо. Но Архипов мне, кажется, верит.
       - Нет, тот был Васильевич, - и ставит большую красную пятёрку.
       Я буду ходить у него в любимчиках, вызывая зависть сокурсников. “Ну что, товарищ Иванова, как со знаниями?” – будет спрашивать он на зачётах.
       - Учила.
       - Давайте зачётку.
       Но отречение от национальности отца, пусть во имя высшей цели, это “Александрович” будет всякий раз колоть, как заноза. Лишь спустя десятки лет я реабилитируюсь перед собственной совестью, когда Стасик Куняев, которого я знала много лет, подписав мне рекомендацию в Союз Писателей России, спросит уже у выхода.
       - Юля, вот я всё время хотел спросить…У тебя мать – еврейка?
       - Да ты что, Стасик! Иванова Александра Ивановна.
       Он просияет.
       - Ну вот, а мне говорили…
       Я выдержу паузу.
       - У меня отец – еврей.
       Полный шок.
       - Как же так, ведь он с Алтая, старинная семья старообрядцев, - бормочет Стасик.
       - Так это отчим, а у меня другой отец, понимаешь?
       Чего тут было не понять! Стасик обнимает меня, и мы оба радостно смеёмся. Я – что облегчила душу, а Стасик – что всё-таки среди старообрядцев еврея не оказалось.
       Следующие два экзамена я сдам на отлично. На английском рядом за столом будет сидеть Марик Розовский. Я в пять минут справлюсь со своим билетом, услышу его отчаянное: “Ни бум-бум” и быстро сделаю ему перевод и упражнение. Марик тоже получит пятёрку, в общей сложности, как и я, двадцать восемь проходных баллов – как раз чтобы попасть на вечернее или заочное. Мою филантропию, определившую его жизнь, он запомнит навсегда, сказав как-то при встрече в метро через много лет, что “это изменило его мнение о человечестве”.
       Мне же поставят тройку по географии, срезав, (потому что девчонка) вопросом типа: “Сколько шлюзов на Беломорско-Балтийском канале?”. Но на вечернее всё же зачислят при условии, что устроюсь работать.

       В БЕСЕДКЕ С: Идеалисткой

Жизнь – дурь = нулю

       Идеалистка: - “Жизнь - дурь = нулю”. Сильная фраза! Но не совсем правильная. Обычно, кроме дури, есть ещё работа – нередко, нелюбимая, ради хлеба насущного. В развитых странах, как я уже писала, люди работают страшно много. Так я иногда думаю: а допустим, когда-то автоматизация сократит рабочее время (и от домашних дел, допустим, тоже освободит), то что люди будут делать? Телевизор смотреть? Так то, что там показывают, на 95% дурь. Развлекаться? Так это хорошо по праздникам, а если постоянно – тоже дурь. Конечно, можно общаться, заниматься любимым делом, развивать свои способности, познавать новое – но ведь к этому у людей обычно нет привычки. Короче, отними у людей необходимость работать для пропитания, а ещё отними у них телевизоры – не ноль ли получится?
       Про Изанию в реальности.
       Вот приходит, например, к вам (кстати, куда, есть какой-то штаб?) человек, заполняет анкету, говорит: “хочу быть полезен”. Куда вы его пошлёте? Ну, например, в городе, где я училась, было общество милосердия. Я туда пришла, записалась, попросила дело. Мне дали адреса нескольких стариков, которым нужна была помощь, – ну я этим и занималась. А как у вас, если человек попросит дело, что вы, конкретно, сможете ему поручить? А это самое главное – без этого так и будем сидеть в беседке. Что же, поговорить всегда приятно, но хотелось бы большего…

       Что ей ответить? Разве что парадоксом: чтобы организовать Изанию, надо её организовать. Ноги в руки и пошла. А у меня на это (во всяком случае, пока) нет ни времени, ни сил. Поэтому я такому человеку скажу: извини, господин-товарищ-брат, ты пришёл строить, это прекрасно, вот проект здания (и то нуждающийся в серьёзной доработке). Но сначала нужно раздобыть место для строительства, материалы, транспорт, уладить, по возможности, конфликты с властями, найти ещё хотя бы с десяток энтузиастов и организаторов, а затем начинать понемногу рыть котлован. Но ты к этому не готов, у тебя грыжа, ты по профессии отделочник, а то и вовсе инженер. Я – тем более, была бы хоть помоложе…
       Дело спасения утопающих – дело рук самих утопающих. Но они предпочитают тонуть.
       Выбирать из двух зол меньшее, из тысячи дел - важнейшее. Всё же вначале было слово. Надо, пока нет реальных помощников, довести Изанию до ума хотя бы на бумаге, а потом, верю, Господь укажет. Но до чего же тянет, как когда-то в журналистской юности с бригадами комтруда, засучить рукава и вперёд в народ по городам и весям, пока не хватит кондрашка…
       Но нет, нельзя, можно погубить дело. Слишком всё серьёзно.

       Идеалистка: - Вы моё письмо получили? Я там предлагаю попробовать искать потенциальных изан не только через интернет, но и просто по объявлениям в газете или на столбах. Так как людям, живущим близко, много легче наладить связь между собой.
       Идеалистка: - О религии. Всякая религия, на мой взгляд, состоит из ядра и оболочки. Оболочка – различные обряды, ритуалы, символы, они красивы, и, если человек привыкает к ним с детства, он будет тянуться к ним всю жизнь, а если нет – просто любоваться как красивой картинкой, но все религиозные слова, исполненные для верующих высокого смысла, для атеиста – словно иностранный язык. Он может его выучить, понять, но родным ощутить его не сможет. В ядре же две половинки – одна: всё в мире создано и управляется Богом, вторая – нормы морали, обязательные для каждого человека. Так вот, поверить в первое для человека, не воспитанного в этой вере с детства, чрезвычайно трудно. Возьмите, например, стихотворение Асадова: “Мне так всегда хотелось верить в Бога…” Кстати, это по-моему поэт совершенно изанского типа.
       Но для закрепления морали по-моему вера в Бога была как бы стимулом: будешь нарушать заповеди – Бог накажет, а за добро – вознаградит. Но поскольку этого не происходило (Творцу нужно наше сердце, но не корысть или страх – Ю.И.), вера для многих стала лишь формальной, т.е. они были глубоко верующими, но в то же время во всю грешили. Почему? Да просто потому, что в мире постоянно шла борьба за выживание и побеждал не самый добрый и честный, а совсем наоборот. Так оно шло из животного мира, а создатели религий, я думаю, - лучшие люди земли, понявшие, что так жить нельзя, что люди должны подняться над животными инстинктами и жить по законам добра и справедливости. Так и Иисус для меня – один из первых гуманистов. А вера в высшую силу, что милует и карает, мне не нужна, мне просто сказали в раннем детстве несколько простейших правил – и этого было достаточно. А позже я прочитала “Моральный кодекс строителя коммунизма” – и увидела, что и это то же самое. А ещё позже я прочитала Библию и увидела, что и это то же самое. И это всё так просто. А почему люди их не исполняют? Разумом я это понимаю, о чём уже написала выше, а душой не понимаю, ведь это в самом деле так просто…
       Вы простите за эти рассуждения, надеюсь, я не оскорбила ваши чувства… Вообще я завидую тем, кто верует…Ведь он верит ещё и в бессмертие души, верит, что ушедшие от нас попадают к Богу, в лучший мир; верит, что молитвами можно изменить мир к лучшему…
       Мне бы тоже хотелось в это верить, но я не могу.
       Идеалистка: - О Сталине
       При Сталине у просто зажиточных крестьян отбирали имущество и ссылали в Сибирь. Если человек богат, это не значит, что он автоматически принадлежит к вампирскому типу. Как и бедность не означает, что этот человек способен жить по законам Изании. Увы, многие неразвитые бедные люди истолковали это так: чтобы жить хорошо, ограбь богатого соседа. А неразвитые богатые люди стали подниматься против власти с оружием в руках. А некоторые люди вполне изанского типа справедливо выступали против такой политики – и сами оказывались в числе заключённых…
       Советская власть дала нам много. Например, моя бабушка-долгожительница помнит, как бедно жила их семья до революции и в первые годы после. А потом стало лучше, все дети в их семье получили высшее образование. После войны опять было трудно, но довольно быстро восстановилась нормальная жизнь, уровень её поднимался, так и продолжалось ещё 50 лет…О том, сколько светлого и прекрасного было в советской стране, я и сама могу рассказывать часами. Но не переболей она сталинизмом, думаю, всё было бы гораздо лучше, и может быть, она была бы и сейчас. Ведь никто из сторонников перестройки не хотел разрушать завоевания социализма, люди лишь не хотели служить жестокости прошлых лет, что-то улучшить в экономике, и самим жить свободнее и лучше. Но это простые люди. Власть имущие же использовали их в своих интересах, противоположных народным. Но разве разрушители преуспели бы, если бы в прошлом не было ошибок и преступлений, от наследия которых люди искренне хотели освободиться? Поэтому да славится в веках всё светлое и доброе, что было у нас, но политика насилия должна быть проклята и отвергнута, лишь тогда возможно реализовать наши прекрасные цели. Представьте, прочтёт ваш роман внук какого-нибудь репрессированного, в душе изанин. Но слова в защиту Сталина его оттолкнут, и это будет жаль.
       Ю.И.: - Всё же надеюсь, что вы понемногу прочтёте мою книгу, которая отвечает практически на все ваши вопросы. Бытует весьма распространённое мнение, что люди несовместимы (верующие разных религий, атеисты, красные и белые и т.д.), Изания , во всяком случае, на первой ступени (взаимное жизнеобеспечение), должна доказать обратное. Потом, возможно, наши пути не то чтобы разойдутся – просто некоторые пойдут дальше, а иные останутся на завоёванных позициях. Но всё равно польза будет огромная, потому что сейчас общество, при видимости объединения, распадается, рассыпается в прах, как лишённое души тело. У нас это особенно заметно. Если хотя бы сторонники Изании не реализуют её, как новую идеологию, человечество обречено, потому что сейчас каждый думает лишь о собственной выгоде и выдыхается в борьбе с другими. Самоутверждается не друг для друга, а супротив всех. В лучшем случае, чтобы возвеличиться, в худшем – сожрать, подчинив себе, заставив на себя работать. Добро бы на что-то путное, а то ведь на дурь!
        Есть не только люди-вампиры, но и вампиры-государства. Вампиризм – давняя смертельная болезнь, вызванная первородным грехом – без этого религиозного понятия крайне трудно принять периодическую необходимость революционного насилия над частью общества во имя спасения остальных. Вопрос Достоевского о “слезинке замученного ребёночка” неправомерен при вере в бессмертие в Царстве, которое ждёт всякого невинно убиенного. И вообще земная жизнь – вечный выбор из двух и более зол – это я к вашему мнению о жестокости Сталина, который на вопрос: “Который вариант лучше?” обычно отвечал: “Оба хуже”.
       Изания должна помочь нам преодолеть вампиризм, научить не питаться друг другом, а взаимно подпитываться, чтобы сообща выжить.
       О религии. Вы одновременно правы и не правы. Так, по Эвклиду, через две точки можно провести лишь одну прямую, а по Лобачевскому – бесчисленное множество. Подлинная вера – это прорыв в иное измерение, в бесконечно прекрасный и любящий тебя мир. И одновременно осознание, что ты его совершенно недостоин. А главное – не выполнил предназначенного. Это страх не успеть занять своё, определённое свыше место, не состояться. Первую половину жизни страшишься не найти себя, затем ужасаешься, сколько времени потерял на дурь и суету и боишься “не успеть”, впадаешь в отчаяние от нашей разобщённости, взаимной невостребованности, а то и прямой зависти и вражды. При Сталине установка была всё же в нужную сторону, хоть на практике и “летели щепки”. Но ведь вокруг были “волки”!
       Когда начинаешь понимать весь трагизм многих тысяч людей, буквально выброшенных сейчас за борт, всех этих нынешних пьяниц, наркоманов, продажных женщин и не только женщин, убийц и самоубийц – по сути несостоявшихся гениев, потому что потенциально каждый человек – гений в своём призвании, тогда и начинаешь изобретать Изанию. И да поможет нам Небо, в которое вы пока не верите.
       Могу сказать одно – не верит тот, кто не хочет – в этом наша Свобода. Кому по тем или иным причинам верить не выгодно, так как накладывает кучу неудобств и обязательств. Главное – найти время разобраться в себе, потому что это – вопрос вопросов. Человеку, который боится опоздать на уходящий поезд – не до дури.
       А спорить со мной не стесняйтесь – так рождается истина. Иногда даже в споре с самой Истиной. У нас с вами совсем не проблема “отцов и детей” – бывают гениальные дети и выжившие из ума старики. Речь идёт о верной шкале ценностей, о том “что такое хорошо и что такое плохо”. Например, вы пишете о богатстве. Оно само по себе не хорошо и не плохо. Проблема в том, каким путём оно нажито, а главное – на что используется.
       По поводу репрессий, кулаков и троцкистских процессов – всё это проанализировано в романе, приведены документы. Моё мнение – без так называемого “сталинизма” мы бы получили нынешний апокалипсис уже в двадцатые годы, и не было бы не только СССР, но и самой России. Пусть сталинизм – болезнь, но она вышибала клином ещё более страшную – вампиризм. И чтобы “внук репрессированного”, прочтя в романе свидетельства в защиту Сталина, всё же вступил в Изанию, я годами эти документы собирала.
       Кстати, недавно в электричке какой-то дед мечтал о воскресении отца народов, чтоб “навёл порядок”, а сын возмутился – мол, сам ведь оттрубил семь лет, а такое мелешь! Тот ответил, что ещё бы двадцать отсидел, только б не видеть этих нынешних.
       2000-09-05

О “вампирах”

       Идеалистка: - Не обижайтесь, но с таким мировоззрением сообщества по законам добра не получится. Вы же говорите страшные вещи, будто люди делятся на собственно людей и вампиров. Последние как бы и не люди, а злые силы, высасывающие кровь из остальных.
       Дальше – больше: вампиры-государства, вампиры-нации…Побойтесь Бога, вы отдаёте себе отчёт, что значит такое высказывание? Ведь тогда получается, что любой человек, принадлежащий к данному государству, данному классу – вампир, и против этих стран и т.д. тоже возможно любое насилие или их вовсе можно стереть с лица земли?!
       Вы меня пугаете…
       Ну ладно, нации оставим. Тем более, если вы верующая, “для Бога нет ни эллина, ни иудея”. Может быть, тогда возможно разделение на людей и вампиров по классам. Я в детстве думала, будто те, с кем в революцию боролись наши, тоже вроде бы как не люди, а какие-то злые силы из сказки. А ведь было далеко не так. Знакомый мне говорил: у моего прадеда был магазин. Там работала лишь его семья, они никого не эксплуатировали. За что же в революцию у них отобрали имущество, за что его детям были перекрыты все пути в жизни?
       У меня не было ответа: с ним явно поступили жестоко, несправедливо, по-вампирски.
       Нет, скажете вы, а если взять крупного капиталиста, купавшегося в роскоши, в то время как рабочие влачили нищенское существование, как надо было поступить с ним? Не знаю…Но он ещё и организатор производства, он в погоне за прибылью не только эксплуатирует людей, но и способствует развитию технического прогресса.
       Да, он заботится о себе, а не о народе. Но если его прогнать, то кто будет управлять производством – государство, его чиновники…Но ведь это тоже простые люди, а не изане. Оказавшись на вершине власти, способные распоряжаться огромными средствами, не превратятся ли они сами в вампиров?
       Понимаете, идея государственного управления хороша, но только при том условии, что у власти будут стоять люди изанского типа. А так не получается, потому что этим людям не нужна власть, а наиболее активны в борьбе за власть как раз люди вампирского типа, вот так оно и получается. У них для борьбы любые подлые приёмы, а изанин – “противник, лучше не бывает. Ты упадёшь, а он не добивает, ударишь в спину и не ждёшь ответ…”, т.е. он заведомо проиграет вампиру борьбу за власть. Может ли изанин бороться по-вампирски, - мол, цель оправдывает средства? Нет, ведя себя так, он искалечит прежде всего свою душу и сам уподобится вампиру. Но какой смысл менять одних вампиров на других? А при Сталине, мне кажется, произошло именно это.
       А всё прекрасное, что было у нас, сотворили простые люди. Не стоящие на вершине власти, но вдохновлённые идеей построения нового общества и воспитания нового человека – доброго, честного, бескорыстного.
       А что случилось с этими идеалами в последние годы? Почему для широких масс они оказались на втором плане, а то и стали предметом иронии и насмешки? Да потому, что в стране жили просто люди, а не изане. А просто люди привыкли думать не об идеалах, а прежде всего о материальном – семью-то кормить надо… Нельзя сказать, чтобы с этим были большие проблемы, но определённые были: дефицит и так далее. А у тех, кто олицетворял государственную власть, таких проблем не было. Вот почему, когда они говорили о честности, о достоинстве, народ им не верил.
       А почему он поверил, что надо “как на Западе” – не знаю. Запад – это общество, все силы и энергию посвятившее достижению материального благополучия и развитию техники. Правда, в таком обществе уже не поймёшь, кто же кому служит: техника людям или наоборот. С утра до ночи (не 7-8 часов, как в Союзе, а 10-12) люди на работе: обслуживают и создают технику; зато и получают зарплату, на которую могут купить необходимые блага, созданные этой техникой. Свободное время проводят, в основном, в покупках этих товаров или перед телевизором. А что для души? А ничего.
       Живая душа здесь не нужна, здесь нужен умелый производитель в работе, а в остальном потребитель подобен избалованному ребёнку, который, увидев привлекательную игрушку в магазине, кричит родителям: купи-купи! Нет, конечно, есть интересные люди, есть организации, занимающиеся благотворительностью, есть наука и искусство. Но, в основном, скучно.
       Но это мне скучно, а на простых людей, озабоченных проблемами, как накормить семью, витрины общества, где это не проблема, действовали гипнотически. Почему под этим гипнозом они забыли о собственных достоинствах, о бесплатном образовании и медицине, об отсутствии безработицы, о дешёвых квартирах – тех замечательных материальных благах, которых в других странах не было – я не знаю…Что спрашивать с людей под гипнозом?

       Удивительное всё же существо, эта “Идеалистка” – спрашивает и тут же сама себе нащупывает верный ответ. Вопрос и ответ в одном флаконе.

       “Да, мы очень многого не понимаем в этом мире, устроенном (вы можете не верить, но это так) по законам не духовным, а материальным…Но, если мы ставим духовное выше материального, то мы никогда и не при каких обстоятельствах не можем оправдывать насилие. Ведь насилие – это от животных, это они грызутся за пищу, за место под солнцем, это они убивают, если голодны ( но всё-таки не себе подобных). А люди совершали насилие по тем же причинам, а если по духовным, выходило ещё хуже и бессмысленней, чем у зверей. Возьмите религиозные войны – люди убивали друг друга из-за различий в вере, а ведь: не убий – основная заповедь любой религии…
       И опять вы говорите страшные вещи: “ничто не стоит слезинки ребёнка”, но каждый согласился бы быть таким ребёнком, чтобы за муки войти в Царство Небесное. Кто согласится?! Я, когда слышу о каком-то насилии, почему-то представляю на месте пострадавших себя, свою семью. Так вот – я не соглашусь, чтобы они были жертвой, даже в обмен на будущий рай.
       И вы не согласитесь, чтобы ваша семья – не так ли. И никто в мире не согласится. Как же можно оправдывать насилие? Разве не о том же говорил Христос, которого Вы считаете Богом, а я просто первым гуманистом? С надеждой на понимание.
       2000-09-05. Израиль.
       Ю.И.: - Ваша бурная реакция на некоторые мои высказывания лишний раз доказывают необходимость Изании. Если молодая мыслящая женщина, какой я вас считаю, не имеет сил и времени даже прочесть и вникнуть в результат двадцатилетних поисков и раздумий другой, немолодой женщины, попытавшейся худо-бедно разобраться в тех самых “проклятых и вечных” вопросах, в которые упираются все наши беды – какая уж тут “свобода”! Было бы не так обидно, если бы вам всё было “до фонаря”, но ведь это не так. Просто чудовищная молотилка, куда втянули и наш народ (советский), и которую вы сами так точно препарируете, не создаёт условий для анализа происходящего. Когда человек имеет возможность читать лишь в обеденный перерыв и засыпает от усталости, этим и пользуются “упыри”, втягивая нас в свои игры и провоцируя распри. Ведь, чтобы распутать клубок идеологической и материальной паутины, в которую нас замотали с ног до головы, нужны не только желание, но свободные время и голова.
       “А что для души? А ничего” – пишете вы, очень точно разобравшись в сути Вампирии, о которой Н.Бердяев (кстати, очень популярный на Западе) сказал:
       “Буржуа – раб видимого мира, в котором он хочет занять положение. Он оценивает людей не потому, что они есть, а потому, что у них есть. Гражданин “мира сего”, царь земли. Устроился, вкоренён, не чувствует суеты, ничтожества земных благ. Единственная бесконечность, которую он признаёт – бесконечность экономического обогащения”.
       “Он создал огромное материальное царство, подчинился ему сам и подчинил ему других. В буржуазной роскоши гибнет красота”.
       “Буржуа имеет непреодолимую тенденцию создавать мир фиктивный, порабощающий человека, и разлагать мир подлинных ценностей. Буржуа создаёт самое фиктивное, самое нереальное, самое жуткое в своей нереальности царство денег. Буржуа – не то, что он есть, а что у него есть”.
       Это ли не насилие? Вампиризм – не просто социальная эксплуатация, а чудовищная система, пожирающая душу и жизнь человека, нарушающая Закон Неба, который свидетельствует о его высоком предназначении, а не о рабе собственного или чужого пуза и бездушной техники. Да и вы сами выносите приговор: “живая душа здесь не нужна”. Но тут же возмущаетесь, когда я говорю о вампирах-государствах. Да разве государственная военная машина во время захватнических корыстных войн, где людей попросту превращают в “пушечное мясо” – не вампиризм?
       “Вампиры-нации? – побойтесь Бога”! – восклицаете вы, будто никогда и не слыхали о “Германии превыше всего”, когда из трупов замученных делали мыло, из человеческой кожи – сумочки, а волосами набивали матрацы. Когда целые “неполноценные” народы были обречены на уничтожение и спасло их, кстати, советское государство под руководством того самого Иосифа, “величайшего тирана всех времён и народов”.
       Разумеется, и вампиры-люди, и вампиры-государства, и вампиры-нации становятся таковыми в определённый период под влиянием тех или иных обстоятельств, которые я подробно анализирую в книге. В каждом есть светлая и тёмная стороны, Бог и зверь, которые непрерывно между собой борются, поэтому ваши упрёки, что я разделяю человечество “на людей и вампиров”, призываю применять насилие и даже стирать кого-то “с лица земли” – вами же придуманная страшилка, которой вы сами испугались и вполне резонно возмутились.
       Я как раз и подчеркнула в “Дремучих дверях”, что неимущий донор-пролетарий – потенциальный вампир, что вампиризм заразен и сегодняшняя жертва зачастую только и ждёт возможности вцепиться в глотку бывших господ. Поэтому всякие насильственные социальные революции, даже из самых благородных побуждений, приводят в конечном итоге лишь к перемене мест слагаемых. Хотя и позволяют иногда на какое-то время оградить часть общества (как это было в Союзе) от молотилки безудержного потребления в ущерб душе и духу.
       Теперь об упрёках ваших друзей в адрес Союза, что он якобы вёл себя по-вампирски, то есть перемалывал одни народы во имя процветания других. Конечно, разбираться надо, но именно теперь многие народы потеряли и свою литературу, и кинематографию, и возможность получения не только высшего, но и среднего образования (отдельные толстосумы не в счёт). Трудно было всем народам - просто потому, что приходилось отбиваться от внутренних и внешних врагов, которые норовили проглотить первую в мире “Антивампирию” (в конце концов, им это удалось). Если Союз и был жесток в отношении своих граждан, то это происходило в условиях режима осаждённой крепости, которую надо было постоянно укреплять, модернизируя оборонку, участвуя в космических гонках и т.д. А номенклатура – это просто охранники, время от времени тоже превращающиеся в волков. Отстреливали друг друга - иногда с перепугу или для всеобщего устрашения, часто вместе с невинными. Потом окончательно “перестроились” и взялись за “овец”, то бишь “совков”.
       Зло порождает зло. Иногда через несколько поколений страдают правнуки, и если какие-то ваши друзья пострадали, никого не эксплуатируя, то, видимо, ненависть и зависть к богатым, жажда их ответной крови, прорвалась через годы и расстояния. Там, где у кого-то слишком много, у другого – слишком мало, а это уже болезнь общества в целом, которая, в конечном итоге, отрыгнётся всем. В понимании этого – суть второй ступени Изании, добровольно отказывающейся от ненужной “дури”. Кстати, только обременяющей в пути.
       “Капиталист – ещё и организатор производства, - пишете вы, - он в погоне за прибылью не только эксплуатирует людей, но и способствует развитию технического прогресса”. И сами же отмечаете: “Живая душа здесь не нужна”. А технический прогресс такой ценой – нужен? В Изании у нас будут очень богатые люди и организаторы производства, но они станут не обогащаться за счёт пороков и слабостей других, а добровольно вкладывать свои средства в науку, медицину, духовность, культуру, экологию, воспитание подрастающего поколения, во всевозможные ноу-хау, которые сейчас лишь укрепляют и утучняют Вампирию. Наша цель – воспитать таких людей, освободив их уже на первой ступени от рабской материальной зависимости от Вампирии, “раскрутить” в них лучшее, заложенное Творцом (природой).
       Вы правы – дорвавшаяся до руля озлобленная власть сама вскоре “овампиривается” - в этом, кстати, одна из причин сталинских “чисток”. Несостоявшийся священник прекрасно понимал тёмную падшую изнанку человеческой природы, которую Изания, помогая Церкви, предлагает преодолевать не внешней, а внутренней революцией Сознания, Духа. Добровольное освобождение от вампира, дракона в себе. Дракон здесь символизирует, в отличие от известного фильма, не столько рабство внешнее, сколько – внутреннего зверя. Что это за борьба, люди духовные прекрасно знают, но мы верим, что и просто для “стоящих на пути”, как было у нас в Союзе, и для изан - возможен “свет в конце тоннеля”.
       А послание ваше меня порадовало, несмотря на нападки – Небо, в которое вы пока не верите, любит “горячих”, ищущих Истину.
       2000-09-08

ТУРИСТКА СССР

       В награду за поступление в МГУ родители купят мне туристскую путёвку по Военно-Осетинской дороге. Тридцать километров в день пешком с рюкзаком по жаре, потом ледники, прыжки через трещины и, наконец, кульминация – восхождение на право получения значка “Турист СССР”, первое в моей жизни. Плюс ещё любовный треугольник с двумя Лёшками из Ленинграда, которые никак не могли со мной разобраться, ссорились и действовали на нервы. Накануне восхождения хлебосольные горцы угостили группу кувшином местного самогона – всем досталось по полкружки, но сила в этой вонючей, даже мало похожей на алкоголь жидкости, была убойная. В результате кто-то из Лёшек после долгих поисков обнаружил меня сидящей на суку экзотического горного дерева и изучающей южное небо – ведь тут были совсем другие созвездия! Он стащил меня вниз и отвёл в лагерь, где уже, вне себя от ревности, нас поджидал другой Лёшка.
       В довершение нам троим пришлось ночевать в единственно оставшейся свободной палатке и продолжить разборку. А наутро в пять – восхождение…С рюкзаками.
       Остальные девчонки от звания “Турист СССР” отказались на первом же повороте и разбрелись по грибы и цветы, а я поплелась к проклятой вершине – снова гнало безжалостное “надо”. После бессонной ночи и этой дряни в кувшине раскалывалась голова, мутило, страшно хотелось пить, но пить инструктор не давал – не положено. Лёшки по очереди тащили мой рюкзак, потом меня, но при мысли, что я не способна преодолеть себя, снова и снова появлялось второе дыхание. Будто надпись “Турист СССР” на моём надгробии стоила таких мук!
       И я – таки дошла. Ну и что? Небо на вершине затянуто густыми облаками, никакого “потрясающего вида”, вообще ничего не видно, кроме летающих вокруг серых хлопьев. Ледяной ветер, рот пересох, ноги подкашиваются. Но хуже всего – это ужасное ощущение подлога, обмана – жалкая дура взобралась на холм, который и горой-то назвать нельзя, и ради этого чуть сандали не откинула. А ведь ещё предстояло спускаться… Вот лажа!
       От злости и разочарования я, нарушив дисциплину, самовольно ринулась вниз по прямой, как только проявился в облаках у подножия аул с вожделенной водой. Пробиралась сквозь терние и колючки, съезжала на пятой точке, несколько раз откуда-то и куда-то сваливалась, попадались змеи и ещё какая-то неизвестная живность, но мне было уже плевать. Вся моя жизнь, её цель и смысл сосредоточились в ведре жидкости с формулой Н2О. Почему в ведре? Ну, в бочке. Чем больше, тем лучше.
       Слава Богу, что не попались мне по пути какие-нибудь болота типа змеиного источника, ямы, пропасти или медведи. Благополучно приземлившись у ведра с водой, я рухнула на колени и сунула в него голову. Меня тут же оттащили, объяснив, что “сразу много нэльзя”. С остановками, по глоточку, я всего-то выпила стакана три, и с каждым глотком сокровище в ведре обесценивалось, пока не превратилось в безвкусную жидкость, которую я уже заталкивала в себя только от жадности. Наконец, отвалившись, принялась размышлять над глубинным смыслом только что преподанного мне свыше урока о несовершенстве собственной плоти, пока подоспевшая группа во главе с инструктором не устроила мне раздрай. За “грубое нарушение дисциплины” меня едва не отправили в Москву, но инструктор смягчился при условии, что я напишу ему объяснительную записку в местном кафе.
       Обнаружив, что меня нет на ужине, оба Лёшки подняли панику и с криками: “Инструктор похитил нашу туристку!” бросились меня искать по горам и саклям. Нашли – я действительно писала за столиком объяснительную под диктовку Гиви, который потягивал “Саперави”, заглядывая мне через плечо.
       Группа, включая обоих Лёшек, объявила мне жёсткий бессрочный бойкот. Но значок “Турист СССР” я всё же получила.

       В БЕСЕДКЕ С: Идеалисткой

Как бороться с бездуховностью?

       Идеалистка: - Жаль, что на этом форуме нет возможности исправлять написанное. Всё-таки я в первом письме слишком погорячилась, истолковала ваши мысли как-то кощунственно, а ведь, может быть, вы имели в виду совсем другое. Извините…
       Вампиризм – слово уж больно страшное. Ну кого можно назвать вампиром? Фашиста, бандита, политика, развязавшего преступную войну… Но просто бездуховного человека? Мне кажется, сейчас для большинства людей материальное на первом плане, а духовное (не обязательно религиозное, а всё, что выходит за рамки производства и потребления, чем живёт живая душа) – на 16-м. Но это не вина их, а беда.
       Можно их назвать “рабами Мамоны”. Вот почему я думаю, что мир устроен по законам материальным. Ведь если бы наоборот, духовное у людей было бы на первом плане... Только с бездуховностью нельзя бороться насилием, ведь поддержат такую борьбу в массе такие же бездуховные – те, что внизу, что сами мечтают дорваться до богатства и власти, и духовности от этого не прибавится, а жертвы могут быть…много…и напрасно…Духовность в человеке можно только воспитать с детства, так мне кажется. И в Союзе для этого делалось много. Но почему же он рухнул? Я думаю, только из-за жестокости и насилия, творимых его создателями в прошлом.
       Вот почему, например, война в Чечне и другие национальные конфликты – в народе осталась ненависть.
       Родственница нашей знакомой из Грозного говорила: мол, нынешние власти страшнее Сталина – тот только высылал, а эти бомбят как фашисты. Она дважды беженка: в юности спасалась от фашистов, и судьба занесла на Кавказ, где и прожила всю жизнь, а под старость…вот опять беженка, опять её дом был разрушен бомбами… нашими…
       Но если бы не было той жестокости в прошлом, может быть, и нынешней войны , нынешних жестокостей не было…
       Нет, всё равно не могу поверить, что вы можете оправдать жестокость , и про жертвы, я думаю, вы всё-таки имели в виду, что можно ради великой цели принести в жертву СВОЮ жизнь, но только СВОЮ, я не верю, что вы имели в виду что-то другое. Я не верю, что вы оправдываете жестокость, не хочу в это верить. (Для правителей и пастырей, отвечающих перед Богом за весь вверенный ему народ, за сохранность “овец”, действуют совсем другие критерии– Ю.И.)
       Почему меня так зацепил ваш форум, ну то, что я читала о вас, о том, как вы в детстве представляли жизненный путь как участие в общем деле построения светлого будущего (и я так представляла), что для вас смысл и радость жизни – спасать других… мне это так близко, так понятно…и так ужасно не хочется разочаровываться!
       Извините, если что не так.
       2000-09-07

О “жестокости”

       Ю.И.: - 1. Есть у Шекспира: “Из жалости я должен быть суровым. Несчастья начались, готовьтесь к новым”. Это о правителях – быть “суровым” в малом, чтобы предотвратить большие несчастья. Безжалостным к “заболевшим” ради спасения всего вверенного вождю стада. Уместно ли в таком аспекте нам, не знающим высокого бремени власти, рассуждать о “жалости”? Не дай Бог оказаться в ответе за огромный многонациональный народ, а одновременно за каждого, да ещё в “минуты роковые”. В моём романе “ваучёрт” показывает юному Иосифу “страницу истории” из будущего, украденную из наших дней – роющихся в помойках фронтовиков, комсомолок в борделях и комсомольцев “на игле”. Вымирающие города, остановившиеся заводы, обезумевшие от роскоши бывшие номенклатурщики… Мол, так или иначе всё кончится крахом, поэтому лучше Иосифу добиться мирской славы и богатства, поживая в своё удовольствие. Ваучёрт сообщает, что иудой, оборотнем будет человек из партии, но не говорит, кто именно, лишь уточнив, что “пятно у него”. Иосиф вспоминает Панночку-ведьму из “Майской ночи” Гоголя, которую Левко опознал среди прочих русалок, потому что “внутри у неё виднелось что-то чёрное”.
       Вот он и искал с тех пор этого, с пятном внутри, который всё погубит, и уничтожал время от времени без разбора “касту проклятую”, как он сам называл перерождающуюся номенклатуру. Рубил лес. Летели щепки.
       И пусть каждый делает свои выводы. Я тут не имею права ни обвинять, ни оправдывать. Только размышлять.
       2. Теперь я задам лично вам несколько вопросов насчёт того, что “можно принести в жертву только СВОЮ жизнь”. Допустим, вы видите, как какой-нибудь маньяк заносит нож над девочкой, а у вас есть пистолет. Ваши действия? Или же террорист собирается взорвать самолёт, а вы прицеливаетесь в него откуда-нибудь из туалета и колеблетесь: можно ли пожертвовать его молодой жизнью ради спасения всех пассажиров?
       И уж совсем нелёгкий вопрос: вы в море на спасательной шлюпке после кораблекрушения. На ваших глазах опрокидывается лодка с детьми. Будете вы в первую очередь спасать своих детей (в этом случае вы жертвуете жизнями других), сможете ли оттолкнуть руку тонущей девушки, цепляющейся за лодку, то есть пожертвовать ЕЁ жизнью ради спасения детей? Видите, сколько страшных неразрешимых моралью ситуаций сразу же приходит на ум, а реальная действительность нам их подсовывает бесконечно.
       А войны? Правомерно ли было жертвовать жизнями фашистов, уничтожающих в концлагерях и крематориях целые народы, во имя спасения этих народов? Или можно ради этой великой цели отдать лишь “свою жизнь”, отправившись вместо кого-то в газовую камеру, как мать Мария?
       Я в этих “проклятых вопросах” разбираюсь всё время и рада, что вас “зацепил” наш форум. Давайте разбираться вместе, только честно и без обид. Некоторые проблемы просто неразрешимы без веры в некий высший смысл и тайну человеческого бытия – признайте хотя бы это, и нам будет легче друг друга понять.
       Разве справедливо земное, пусть самое “светлое будущее”, в котором не будет ни только тебя, но и всех предыдущих поколений, служащих как бы навозом для сомнительного грядущего “прогресса” – вроде новых русских ? Их потрясающе предвидел ещё Маяковский в своих пьесах.
       И сыновья, которым родители всё отдали, сплошь и рядом предают их ради первой попавшейся юбки. Даже если человек найдёт земные пути к бессмертию, - есть ли что-нибудь страшнее какого-нибудь бессмертного Ельцина на троне? Если можно вообще говорить о едином выходе из тупика для приверженцев разных религий и атеистов, так это Изания. Где взаимопомощь на уровне “хлеба насущного” - не самоцель, а средство для осуществления каждым своего Призвания, оправдания высокого дара жизни. Осуществления её смысла для тех, кто его ищет. А называть лучшее и высокое в нас “образом и подобием Творца” или духовно-творческим потенциалом личности – не столь уж важно.
       3. “Мир устроен по законам материальным, а не духовным”.
       Совершенно справедливо. Религиозная аксиома – “мир во зле лежит”. Но мир плох не потому, что таковым сотворён и задуман, а потому что человек, получив свободу, отверг приложенную к нему инструкцию о необходимости жить в спаянном Любовью мире, выбрав “кто смел, тот и съел”. То бишь Вампирию. И никто нам не поможет, кроме нас самих. Сонм президентов вообще никого не собирается “спасать”. И если, дорвавшись до власти, не готовит из своих подданных шашлык, а лишь позволяет это делать “сильным мира сего” – это вполне соответствует демократическим конституциям.
       4. О “Последнем эксперименте”. Что натолкнуло на эту тему в далёкие семидесятые? Да наверное, предвидение близкого краха страны, заражённой болезнью бездуховности и распада, когда твои вопли и “пророчества” - лишь глас вопиющего в пустыне среди потенциальных бетян. “Земля спокойных” - так называлась повесть в журнальном варианте. Читай “равнодушных”, с чьего молчаливого согласия совершаются все преступления. В том числе и развал великой страны, чего нам не простят потомки.
       Планета-оборотень.
       2000-09-19
       Идеалистка: - И меня ваше последнее письмо порадовало. Да, книгу, конечно, стоит прочитать, и даже не один раз – она и большая, и достаточно глубокая… Ну что ж, когда-нибудь найду время.
       Конечно, это не значит, что взгляды читателей на те или иные моменты нашей истории, а тем более отношение к личности Сталина совпадут с вашими, но думаю, вы такой задачи и не ставили. Куда важнее вместе внимательно вглядеться в наше прошлое – чтобы взять из него в новый век всё доброе и светлое и отвергнуть всё то, что послужило причиной наших несчастий – я думаю, в этом мы согласимся?
       А в письмах, да ещё написанных в спешке, нередко “мысль изречённая есть ложь” – вы говорили одно, я поняла другое (но только ли я?), а уж я сама в своих письмах и вовсе запуталась. Значит, нет “вампиров- государств и наций”, а есть государства, в какой-то момент истории ведущие себя по-вампирски. Значит, революционное насилие какой-то части общества над другой не ведёт к достижению цели, а нужна революция духа. Ну что ж, и я так думаю.
       Только такая необходимость известна уже 2000 лет (если не больше), а революции такой не произошло. Оно и понятно – людям, занятым борьбой за выживание в большинстве не до того. Вот почему я так высоко ценю революцию техническую – НТР, способную решить все проблемы жизнеобеспечения людей, Говорят, что современного технического уровня вполне достаточно, чтобы досыта накормить и обеспечить всем необходимым всё население земли. Но половина его по-прежнему бедствует. Значит, революция духа возможна и необходима именно сейчас.
       Вот в Израиле, где я живу, есть кибуцы, поселения, где жизнь устроена по законам коммуны. К сожалению, я о жизни в них знаю лишь понаслышке и рассказам людей. Но, судя по этим рассказам, большинство людей такой образ жизни не понимает и не принимает.
       Например, знакомые были на экскурсии в таком поселении, видели там редкостно искусного ювелира, рассказывают мне с большими глазами: он приносит своему поселению стотысячные прибыли, а получает от него лишь всё необходимое для скромной жизни и небольшую сумму для личных расходов; а ведь мог бы основать своё дело и стать миллионером. Т.е. людям (нашим, из Союза, несмотря на многие годы бескорыстия) совершенно непонятно, как человек может больше отдавать, чем брать, даже получая всё необходимое. Вот почему часто говорят, что коммунизм (или Изания) противоречат человеческой природе – поскольку понимают и принимают такой образ жизни лишь очень малая часть людей. Почему так, не знаю. Но по этой причине я не слишком верю в возможность революции духа, всё, что мы сможем – создавать альтернативы, т.е. сферу применения для людей, что могут и хотят жить по законам альтруизма.

       (Скорее, “разумного эгоизма” для желающих самореализоваться не за счёт других, а в мире с людьми, Совестью и Богом. В Изании будут свои миллионеры, но не потребители, а инвесторы, вкладывающие средства во всевозможные жизнеутверждающие проекты - свои и чужие. Хотя для нас не будет “чужих” в добрых делах. Исполняя тем самым Предназначение и обретая смысл жизни, то есть ценности духовные, что для многих немаловажно. – Ю.И.).

       Вот почему меня так привлекает идея Изании. Ведь чтобы стать членом коммуны, надо переехать в неё всей семьёй, что во многих случаях невозможно, а быть членом Изании можно, живя где угодно.
       Мне бы очень хотелось узнать, что же всё-таки сегодня делается в реальности. А компьютерный вариант анкеты я постараюсь создать за несколько выходных и пришлю его вам.
       (Так и не прислала – Ю.И.)
       2000-09-10
        Идеалистка: - Что касается варианта анкеты, то деловую часть: профессия, умения, неиспользованное имущество и в том же разрезе потребности, как я предлагала в форуме, написать легко, но вот духовно-психологический раздел никак не получается.
       О психологических проблемах спрашивать вообще неудобно, о духовных – сложно. В сущности у нас один вопрос: готов ли человек жить по нравственному закону? Но разве можно спрашивать в лоб: выполняешь ли ты нравственные заповеди? Честному об этом говорить неудобно, а нечестному соврать не трудно…
       Так что я не знаю, нужна ли эта часть, а с другой стороны, без неё будет обычное бюро услуг (выделено мною, как представляющее интерес для будущих событий – Ю.И.), а не Изания. Может, этого и достаточно, ведь также поможет людям решить проблемы, но ведь вы хотели большего”.
       2000-09-11
       Ю.И. - Идеалистке: Никто в моём лице ваших “вампиров” уничтожать не собирается (хотя многие из их жертв давно к этому призывают на митингах). Для того и создаётся Изания, чтобы преодолевать вампиризм мирным путём – (не подставлять шеи). Слово это действительно шокирующее, но и явление, если вдуматься, очень страшное, особенно если относиться серьёзно к человеческой жизни. Получается, что группа людей, заграбастав жизненные ресурсы, навязывает обществу свои безумства и непотребства. Тленности вместо ценностей. Покупает и развращает даже интеллектуальную и духовную элиту, не говоря уже о простых тружениках, вынужденных мыть полы в каком-нибудь борделе. Создали себе чудовищную империю непотребств, втягивая общество, включая молодёжь и детей, в её обслуживание.
       Дело не в богатстве – Третьяков тоже не был бедняком, но его никто не посмеет обозвать “вампиром”. А теперь у людей “всё, что выходит за рамки потребления, чем живёт живая душа, - как вы пишете, - на 16-м месте”. Мол, это “не вина их, а беда”. Ещё какая беда! В Союзе, который при всех недостатках являлся всё-таки Антивампирией, подобного не было, а теперь нас принуждают бросать свои бесценные жизни в эту чёрную дыру. То, что некоторые сами туда весьма охотно прыгают, лишь усугубляет трагедию, потому что эти, как вы называете “рабы Мамоны” становятся вампирами и в отношении самих себя. Потому что перекачивают своё время жизни не в Вечность, как нам заповедано, а в тленную плоть. И вот эта неприкаянная плоть из американских ужастиков, злобная и несчастная, плодится на земле, подпитываясь всё новыми жертвами и заражая их жаждой чужой крови. По-моему, “вампиризм” – очень точное и ёмкое обозначение этой глобальной болезни, перемалывающей тела и души.
       2000-09-13

ТРУД, ЛЮБОВЬ и ФЕСТИВАЛЬНЫЕ ФАНТАЗИИ
(Москва, 1956 год)

       Осенью началась моя студенческая и трудовая жизнь. Деканат требовал справки о работе, и я сразу же стала печататься в разных газетах и журнальчиках, включая издания на английском - помню какую-то свою публикацию об обычаях народов Севера. В “Вечёрке” - об активном пенсионере из ЖЭКа, который выхлопатывал малоимущим пенсии побольше. После заметки активист стал до того популярен и востребован, что в панике сменил место жительства.
       На лекции и занятия ходила то на дневное, то на вечернее отделения, быстро научилась курить, шпаргалить (у меня была для этого специальная нижняя юбка с обоймой кармашков), пролистывать по диагонали Сумарокова и Фонвизина, Данте и Гомера вперемежку с постановлениями партии и правительства о печати, и всё успевать. Такая насыщенная программа мне нравилась, я даже раздумала переходить на дневное. Личная жизнь меня интересовала постольку, поскольку – нравились ухаживания, подарки, приглашения в рестораны, но от двусмысленных предложений увиливала, памятуя первый тусклый сексуальный опыт. Лёшка из Ленинграда, который учился в Москве в МГИМО, простил мне злостное нарушение туристской дисциплины и поведал, что мечтает посвятить свою жизнь реабилитации Троцкого. Потом несколько раз сводил меня в консерваторию, однажды остался у меня ночевать и сделал предложение. Серьёзное. Я в ответ разразилась проповедью о жалком физическом и духовном состоянии современного общества, улучшению которого мы, передовые умы, должны посвятить жизнь. А чтоб жениться и плодить детей – “кому ума не доставало”. Обывательский семейный сектор и без нас перебьётся.
       Короче – вот тебе моя дружеская рука и спокойной ночи.
       Наутро Лёшка исчез. На двери жёваным хлебом была приклеена записка: “Прощай, Юля. Желаю тебе счастья, которого ты всё-таки никогда не получишь”.
       Недавно видела вроде бы его по телевизору. Похож, неплохо выглядит, фамилия и имя совпадают. То ли профессор, то ли академик, специалист по Африке.
       Интересно, а его планы насчёт Троцкого – с ними как? Кто бы мог поверить, что спустя почти полвека (дело было ещё до хрущёвских “разоблачений”) мне придётся реабилитировать самого Сталина, который этого лёшкиного Троцкого…
       Да разве я сама бы такому поверила?
       Потом был двадцатый съезд и дальнейшая, как теперь говорят, “либерализация нравов”. К новым вождям я относилась весьма недоверчиво и презрительно, как и к публикациям о “культе личности”, продолжая просто верить в “наши ценности”, оказывающиеся, в основном, христианскими и отвечающими моей совести. И по-прежнему молилась перед сном о вечной памяти “усопшего Иосифа”, надеясь, что рано или поздно обязательно появится новый вождь или вожди, которые продолжат его дело и поведут нас не в “сытое”, а в “Светлое” Будущее.
       Между тем, кончилась весенняя сессия и грянул московский молодёжный фестиваль. Совсем другой мир, будто ворвалась вдруг развесёлая, манящая и одновременно взрывоопасная толпа незнакомых ряженых в пуритански строгую нашу Москву. Я удрала туда на попутке и двух электричках с новой деревенской дачи. Есенинские места, липовая роща на крутом берегу Оки, внизу – потрясающий вид на заливные луга и Мещеру, свежая зелень и фрукты. Куда там! В Москву, в Москву!.. Помню, как стояла перед зеркалом в пустой квартире, сравнивая своё отражение с девушкой на обложке журнала, который только что сунул мне в авоську темпераментный итальянец, уверяющий, насколько я поняла, стоя рядом в очереди за кефиром, что мы с “Анной” очень похожи. До сих пор не знаю, кто эта “Анна” - (только не Маньяни).
       А ведь и вправду похожи – такая же загорелая, и платья похожи, только у неё куда короче. И туфли у меня такие есть - узконосые “калошики”, хоть и на микропорке. А модный “хорс тэйл” (лошадиный хвост) сделать пару пустяков.
       Вмиг отхватила подол до колен. Когда подшила – получилось даже короче, чем у образца, надела широкий лаковый поясок в тон “калошикам”. Косищу свою подрезать не стала – просто расчесала и туго перехватила на затылке кожаным шнурком - получился “хорс тэйл” почти до талии. Порылась в маминой косметике, нашла там заодно и модную сумочку через плечо, которой не было даже у той, на фото. Класс!
       И рванула на ВДНХ, где, по информации, диковинные гости размещались в окрестных гостиницах. Чтоб людей поглядеть и себя показать.
       Села на скамью у входа, закинула ногу на ногу и достала из пачки традиционный студенческий “Дукатик”. Мне тут же предложили “Кэмел”, чиркнули зажигалкой. Завязался разговор на ужасном французском, потом на “Инглише” – кто да что. На факультете мы учили французский, но по-английски, спасибо школьной англичанке Софье Николаевне, я читать и болтать научилась. Меня понимают, я понимаю – здорово. Постепенно подсаживается народ, сыплются вопросы. Что-то вроде пресс-конференции – ну как же, журналистка! “А почему у вас однопартийная система, да железный занавес, да нет свободы слова и прав человека”?…В ответ козыряю бесплатной медициной, образованием, жильём и отдыхом по профсоюзным путёвкам в лучших черноморских здравницах, сыплю цифрами и фактами, поражая гостей знанием английских числительных. Крою последними словами капитализм, империализм, апартеид, ку-клукс клан, гонку вооружений, маккартизм и все их реваншистские буржуазные правительства, обдирающие народ непосильными военными налогами и скрывающие правду о Стране Советов. А заодно и продажных журналистов, вторящих своим хозяевам за доллары, на которых “следы грязи и крови”.
       Вокруг – одобрительные возгласы, особенно насчёт военных налогов. Я всё больше распаляюсь и заявляю, что, в конце концов, “каждый народ имеет правительство, которого достоин”. Аплодисменты. По поводу “прав человека” безуспешно пытаюсь перевести на английский известное высказывание Пушкина. Мне помогает неизвестно откуда взявшаяся переводчица:

       Не дорого ценю я громкие права,
       От коих не одна кружится голова.
       Я не ропщу о том, что отказали боги
       Мне в сладкой участи оспаривать налоги
       Или мешать царям друг с другом воевать;
       И мало горя мне, свободно ли печать
       Морочит олухов, иль чуткая цензура
       В журнальных замыслах стесняет балагура.
       Всё это, видите ль, слова, слова, слова…

       Переводчица – чудесный “рояль в кустах”, умудрилась процитировать классика аж в чьём-то поэтическом переводе. Наизусть и с выражением. Становится что-то уж очень шумно. Поднимаю голову и обнаруживаю вокруг целую толпу всех расцветок, возрастов и темпераментов. Становится немного не по себе. Нет, уж лучше не смотреть. Снова опускаю глаза. Так и есть. Туфли. Тупоносые кремовые сандалеты, совсем рядом с моими “калошиками”. Я уже разобралась – иностранцев от приодевшихся “наших” теперь внешне можно отличить лишь по острым носкам обуви.
       Доболталась. Взглянув на часы, ахаю, раскланиваюсь на все стороны и спешно ретируюсь. Так и есть – идёт следом. Невзрачный такой, но в джинсе и яркой рубашке – не отличишь, если б не сандалеты. Останавливаюсь.
       - Здрасьте. Я что-либо не так говорила?
       Он смеётся:
       - Вы это про что?
       Сходу выкладываю ему про сандалеты и прошу извинения, ежели что не так. Села вот на минутку отдохнуть, навалились, что да почему, пришлось импровизировать. Уходить от вопросов тоже нельзя – они, небось, думают, что у нас по улицам медведи ходят…
       - Нельзя, - кивает он, по-прежнему улыбаясь, и протягивает руку, называя своё имя-отчество и переходя на “ты”, - Почему же, ты всё правильно отвечала. Только у меня немножко другое управление. Я – разведчик.
       Ого!
       - А ты вправду журналистка?
       - Учусь на журфаке, печатаюсь понемногу.
       - Молодец. Нет, ты всё правильно отвечала. Кое-кому не мешало б поучиться.
       - Тогда почему вы…
       - Понимаешь, мы везли этих гавриков на очень интересное мероприятие, подогнали два автобуса, а они, как приклеенные. Мне говорят: “Иди погляди, что там за дела”. Сел, слушаю… Помочь нам в работе с иностранцами сможешь, если понадобится?
       От перспективы стать Матой Хари я в полном восторге. Обмениваемся телефонами.
       Уже через полчаса где-то в районе Охотного ряда лихо отплясываю огненный незнакомый танец с высоким красавцем-египтянином по имени Али. Он из Каира, у него там любимая девушка, что меня очень устраивает – не будет приставать. Али просто учит меня танцевать – что-то невообразимое, с элементами акробатики, но я гимнастикой занималась, у меня неплохо получается. Мы гуляем рука об руку по Москве, Али угощает меня жвачкой, присоединяемся то к одной, то к другой группе с гитарой, транзистором или целым оркестром, поём, знакомимся, обмениваемся сувенирами и пляшем, пляшем, отхватывая всякие экзотические призы. Сверкают загорелые коленки, бьётся по спине в такт бешеному ритму мой “лошадиный хвост”.
       Замечательный приз – набор пластинок с автографом получаю от Яниса – он приехал на фестиваль из Кракова со своим джазом. Тоже высокий и красивый, женат, двое детей. Мы и с ним, когда он свободен от концертов, гуляем по Москве рука об руку. Не танцуем, а беседуем о всяких высоких материях. И тоже по-английски – почему-то по-польски я ни бум-бум, как и он по-русски. Иногда целуемся, нежно и невинно, как брат с сестрой.
       Близится к концу фестивальная сказка. С Али прощаемся быстро и легко, будто расстаёмся на неделю. Он ещё долго будет передавать мне с оказией коробки разноцветной жвачки. Янису дарю своё фото: “Береги – мы ведь никогда не увидимся”. Неожиданно он заплачет - оказалось, “мужчины тоже плачут”. И у меня сердце щемило, но как-то не плакалось.
       Через несколько лет он всё же приедет в Москву и зайдёт к нам на квартиру (я буду уже жить у мужа), выпросит у “пани маменьки” ещё одну мою фотографию, галантно поцелует ей ручку, а мне заочно пожелает счастья, произведя на маму большое впечатление.

       В БЕСЕДКЕ С: Менеджером

Так нельзя, Юлия

       Менеджер: - Станьте рекламщиком, Юлия. Интернета мало. Я давно тут не был. Думал, работа кипит, народ Изанию развивает, а вам остаётся только их сдерживать, чтобы в сторону от авторского замысла не увели. А народа оказалось очень мало. Значит, плохо роман разрекламирован. Надо ваш сайт с романом и форум на всех возможных поисковых системах зарегистрировать. Регулярно рекламировать всюду, давая привлекательные короткие тексты.
       Вы роман написали, большое дело сделали. Теперь надо осваивать ремесло рекламщика своих идей.
       С этим у вас очень плохо и на этом форуме.
       Представьте, что вы издаёте журнал. Все статьи там носят названия: “Ответы № 12”, “Ответы № 13” и состоят из 15 страниц сплошного текста без абзацев. Как издатель, вы разорились бы мгновенно. Никто бы не стал его покупать, когда рядом журналы с броскими названиями, короткими статьями, не говоря о картинках. Вам свой стиль на форуме надо поменять. Свои ответы делить на разделы, каждому давая привлекающий внимание заголовок. В тексте абзацы отделять пустыми строчками. Так облегчите доступ читателей.
       Я надеялся, что народ использует подробно разработанный вами проект Изании как модель для исправления недостатков и дальнейшего развития.
       Пока этим один Юстас занимается, хотя и не принимает религиозной идеологии, в Изании заложенной. Многие его вопросы и я бы задал. Такие оппоненты полезны, но недостаточны.
       Нужны ещё и единомышленники по идеологии. Пока их не видно.
       Я было удивился, но, подумав, понял, что это закономерно.
       Кто может принять Изанию целиком:
       Православные, согласившиеся с вашей трактовкой истории.
       Сталинисты, с радостью увидевшие, что их трактовка истории имеет православное оправдание, и благодаря вам заинтересовавшиеся Православием.
       Таких православных и сталинистов немного вообще, а в интернете особенно.
       Так что вам обязательно придётся к усилиям в интернете присоединить рекламную работу в какой-нибудь газете типа “Завтра”. В каком-нибудь Народном радио выступить и активно работать с письмами читателей и слушателей. Отвечать, привлекать к сотрудничеству. Один Интернет Изанию не поднимет, хотя и будет полезен для связи на следующих этапах.
       Желаю успехов Вам, Юлия, и Вашей Изании. Бог Вам в помощь!
       2000-09-24

Опять хождение по мукам

       Впадаю в тихую панику. Безусловно, “Менеджер” прав. Читатель, как и покупатель, всегда прав, и ему без разницы, что тебе уже за шестьдесят, и хлопот полон рот, и давление скачет, и спать удаётся по пять-шесть часов… Назвался груздем – полезай. Коли придумала – осуществляй, а так и придумывать не стоило – едва народившись, отдаст Изания Богу душу, канет в небытие. Мало ли было прекрасных проектов с такой судьбой! Воистину, “так нельзя, Юлия”.
       От этой мысли всё внутри холодеет и не знаю уж на каком дыхании берусь почти буквально исполнять советы Менеджера.
       Первым делом завожу себе оператора Андрея, пусть с небольшой, но зарплатой, чтобы современно оформил и вёл сайт – (я в этом деле ни бум-бум), пропагандировал Изанию на других доступных и близких по духу веб-страницах (таких, кстати, оказалось раз-два и обчёлся) и “рекламировал повсюду, давая привлекательные короткие тексты”. С последним требованием у нас с Андреем сразу же пошли разногласия – он был атеистом и духовную суть Изании принимал с трудом, безжалостно упрощая и черкая написанные мной вроде бы “привлекательные короткие тексты”. Мы тут были, наверное, “оба правы” - он лучше знал вкусы интернетовского пользователя и за него боролся, а я сражалась за право своего “гадкого утёнка” оставаться самим собой. Я тогда ещё не представляла, какие баталии придётся выдерживать по этому поводу, и не только с Андреем. Короче, пишу рекламные тексты, отдаю их, куда можно – в собственные руки Сергею Глазьеву (два экземпляра – для него и Геннадия Андреевича, на всякий случай); Виктору Алкснису, которого избрали депутатом в Одинцовском районе, коммунисту Владимиру Воронину, ставшему президентом в Молдове, Александру Григорьевичу Лукашенко через посольство… Помню, как подошла к молдавскому посольству с традиционной своей спортивной сумкой через плечо, неизменно вызывающей подозрение у охраны, и, под прицелом системы наружного наблюдения, позвонила в дверь, чувствуя себя просвечиваемой со всех сторон террористкой. После долгих выяснений да согласований и двухтомник “Дверей” с дарственной надписью, и текст проекта Изании для новоизбранного президента у меня приняли два холёных молодых “рембо” - и с концами. В Белорусском посольстве долго разговаривала с симпатичным дяденькой, что-то там курирующим. Слушал вроде бы внимательно и сочувственно, ушёл, согнувшись под тяжестью вручённых для братской Белоруссии моих сочинений и изанских проектов, пообещав непременно направить, куда следует, и помочь с реализацией. Потом я ещё долго буду названивать по межгороду то в Думу, то в посольство, слушая нежную белорусскую народную мелодию, пока мне не ответят секретарши, что дяденька мой то уже ушёл, то ещё не пришёл. А Геннадий Андреевич то уже уехал, то ещё не приехал… И денежки за переговоры будут капать… Под угрозой разорения решаю с этим дубом больше не бодаться. Одновременно пытаюсь узнать фамилии и адреса лидеров других компартий СНГ – безнадёга. И в думской фракции КПРФ, и в “Совраске” эти сведения - тайна за семью печатями. Ну и ладушки, теперь хоть совесть чиста. В “Народном радио”, с которым сотрудничал младший сын Проханова и куда я передала текст проекта и рукопись “Лунных часов” (“В стране ловушек”), которую тоже собралась публиковать, начались какие-то бури и подземные толчки, их то открывали , то закрывали – в общем, было не до меня.
       Ещё я потратила добрый месяц на роман с какой-то сомнительной конторой под близкими к изанским лозунгами - закупка у сельских производителей различной продукции и поставка напрямую потребителям. Правда, всё это было на коммерческой основе, никто никому не верил и платить не желал, и контора быстро разорилась.
       Ещё я добросовестно написала требуемую статью для “Завтра” с изложением проекта и приготовилась напрасно ждать – к моему “гадкому утёнку” и там никто всерьёз не относился. А может, просто заранее отмахивались, не желали вникать…
       Не было бы счастья, да несчастье помогло. 15 сентября меня вместе с цветами и другими такими же продавцами “в неположенном месте” запихнули в автобус и повезли в суд. Печальный этот инцидент Господь неожиданно превратил в “счастливый случай”. Но об этом ниже. А пока...

       B БЕСЕДКЕ С: Юстасом, Менеджером и Идеалисткой

Платон мне друг, но… О вреде чтения

       Юстас: - Извините за дальнейшую резкость. Это от небезразличия, при котором не удаётся не материться. Я прочитал первоисточник. Ту часть, что посвящена Изании. И лучше бы я её не читал. На форуме написано тщательнее и написано практически всё. На форуме – диагноз. В книге – история болезни.
       Книга написана, как вы грубо, но правильно себя называете, именно “совком”. С его наплевательским отношением к результату своего труда и оскорбительным пренебрежением к тем, кому сей труд адресован. Т.к. главное для совка – не результат, а степень усталости и мучений, вложенных в него. Главное было исторгнуть из себя, записывать на бумажки и, не особо перерабатывая, пихать в файл – ничё, кому надо поймут и разберутся.
       В развесистых церковных словесах утонуло главное. Популяризации идеи не получилось. Сменяющие друг друга депрессия, эйфория и религиозный фанатизм. Православие, которое до того для меня было чем-то достойным и воспринималось идеалистически, теперь ассоциируется с той собачьей извращённой подчинённостью, которой живёт героиня книги. Каждое своё действие и помысел она оговаривает с точки зрения соответствия требованиям церкви. Какая-то жертва инстинкта подчинения. “Жажду послушания” какую-то в человеке нашла. Может, невыдавленного раба? “И подчиниться с наслаждением, сгореть в огне жертвенной любви…”. Каренина и паровоз. И ведь не бабка зачуханная, писатель, талант, ищущий ум. Эх…

       Юстас: - …болезнь веры, она и есть болезнь. Вот Иоанна – да! Живая, выстраданная, очевидно, во многом списанная с автора. Она – та примета реальности в этой церковной говорильне, за которую цепляешься, чтоб не свихнуться, как заключённый за клочок неба за решёткой.
       Есть многое в вашей книге, с чем я категорически и радостно согласен. И есть многое, чем мы похожи. Я такой же продукт своей страны – “совок. И хоть со своей “совковой” посредственностью и нетребовательностью я борюсь, но остатки моего “совкового” романтизма, светлого отношения к миру и необожествления денег я берегу как последний парашют. Однако, принципиальны и наши противоречия, на преодоление которых не вижу вариантов. Пишу по инерции.
       Я добросовестно окунулся в вашу книгу и слишком многое, описанное в ней, было мне противно. Удивительно это смешение прозрения и заблуждения. Полёта и цепей. И хочется мне “застрелить вас и обнять одновременно”.
       Отдаю вам должное в том, что написанием этой книги вы сделали шаг вверх. И по отношению к пассивным критикам, вроде меня, и по отношению к себе, её не написавшей бы. Но это не конец пути. Сейчас это издание могут читать только полные ваши сторонники. Вы и сами понимаете, что их очень и очень мало.

       И есть целая страна тех самых людей, которым это нужно, но которые не смогут это читать. Надо идти дальше. Возьмите свой двухтомный черновик и напишите по нему увлекательную книгу для людей. На их языке.
       Здоровья Вам и дай Вам Ваш Бог сил, времени и счастья сделать это.
       2000-09-23        

Критика жёсткая, но местами полезная

       Менеджер: - Суров Юстас, местами безжалостен. Но есть и резоны в его критике.
       Правда, не учёл он фактор времени. Если бы Ю.И. ещё лет пять поработала над романом, исправила все недостатки, убрала повторы, то он и не нужен был бы никому. А теперь действительно стоит на основе романа выпустить несколько книг потоньше и в мягких обложках.
       Одну про Сталина, одну про Иоанну, одну про Изанию. В книгу про Изанию можно будет включить материалы этого форума и писем читателей, а таковые, думаю, есть.

       И многое из Юстаса будет полезно включить. Не обижайтесь на него, Ю.И., а используйте. Мало найдётся таких идейных противников, чтобы прочитали роман до конца и взялись за труд дать такой подробный анализ.

       За это многое обидное простить можно. Хотя Юстас, конечно, и не совсем противник.
       2000-09-24

А что вы ждёте от проекта?

       Идеалистка - Юстасу: - А что вы ждёте от проекта? У автора своё мировоззрение, у вас своё, у меня своё и так далее. Я не верующая, но понимаю, что советовать религиозному человеку не писать о религии – всё равно, что лезть в чужой монастырь со своим уставом. Верующему затевать спор с атеистом – совершенно бессмысленно – всё равно оба останутся при своём мировоззрении, только ещё и обидятся друг на друга. Так же и сталинисты и антисталинисты никогда не поймут друг друга. Что нас вообще объединяет: стремление к жизненной модели, где духовные интересы ставятся выше материальных, а работа даёт не только хлеб насущный, но и позволяет реализовать себя как личность. Возможно ли объединение людей на такой основе? Вопрос – для чего. Если просто ради знакомства – можно, но выйдет обычный форум, где участники будут без конца спорить на мировоззренческие и политические темы. Вообще-то это интересно, но практической пользы никакой.
        Проект Утопии, описанной в романе, вам не нравится. А мне, в отличие от вас, приятно читать про идеальных людей, если речь о литературном произведении; но если цель произведения вывести идею в жизнь, то она (идея) должна быть реалистична, а утопия, во главе которой люди без страха и упрёка и по совместительству – удачливые бизнесмены, таковой не является. Что же касается механизма народной взаимопомощи – в этом что-то есть реальное, но обычно люди всё это делают за деньги, выбирают наиболее выгодный вариант или наилучшего специалиста; бесплатно это происходит, только если речь о родственниках и друзьях, которым можно безоговорочно доверять, но возможен ли такой союз друзей большого масштаба?
       Короче, книга интересная и автор интересный человек, но утопия остаётся утопией. Поэтому главное требование к данному форуму – не популяризация и не изменения в книге, а поиски реального проекта. Нам нужно ответить на два вопроса: если союз – то на какой основе? Если реальное дело – то какое?
       2000-09-24

Ждать рано, я осматриваю с фонарём

       Юстас: - “Верующий человек” пишет не о религии. “Верующий человек” задумал создать некую общину для их взаимопомощи с человеческими целями, оговаривая специально, что вопрос веры тут никакого значения не имеет. Напротив, споры по ней планировал запретить.
       Если бы “верующий человек” открыл форум, чтоб на нём доказывать правоту и пользу религии, стал бы я тратить на него время своей жизни…(Вот так и не иначе – Ю.И.)
       Популяризация и изменения в книге – не самоцель, а способ сделать из неё работающий мощный инструмент, на что она вполне годится. И это выгоднее, чем издавать новую газету, при этом, не особо зная, чего в неё писать.
       Степень реальности Изании сейчас крайне мала. Именно из-за нечеловеческой конструкции. Поэтому у меня нет видения “вблизи”.
       И у меня нет готовых технологических решений для Изании. Но потенциал у неё есть точно. Грубо говоря, есть теоретические спрос и предложение. Который, наверное, чувствуете и вы. Раз вам приятно об этом читать, значит, где-то там существует вариант жизнеустройства, которого вам хочется. Было бы это абсолютно нереально, вам бы и не понравилось. Что толку читать о райских садах, где все плавно прохаживаются, улыбаются и фимиамы друг другу курят.
       В отличие от Ю.И. я не склонен идеализировать ни людей, ни процессы. Я не жду, что ужо сейчас мы втроём сотворим Изанию. Не жду я и что на форум заглянет гений, который тут же разразится судьбоносным решением. Я даже не жду, что вообще кто-то решение найдёт.
       А для того, чтобы что-то сделать, надо либо это уже знать, либо говорить и говорить на все рядом лежащие темы, потому что никогда не знаешь, что натолкнёт на нужный путь. Для того форумы и делаются.
       С моей точки зрения, конструкция Изании должна иметь, во-первых, нерелигиозную основу. Об том и спор.
       Я примеряю Изанию к себе, и интересна она мне, только если она движется в ту же сторону. И когда она намерена двигаться в другую, с моей точки зрения, неправильную, я спорю, пытаясь понять, принципиально ли такое направление движения или ошибочно и его можно изменить. Если наши вектора не совпадут, тогда и остальные вопросы отпадут.
       Делать это я стараюсь таким образом, чтобы моё участие, кроме удовлетворения моих интересов, ещё бы и служило делу. Поэтому, как могу, придаю форуму подобие структуры и делаю его привлекательнее для зашедшего на него случайного посетителя. Чего и всем желаю. Когда я зашёл на форум в первый раз, я не мог даже найти, что прочитать, настолько всё было нечленораздельно. Потоки слепых текстов. Если бы я зашёл на него сейчас, я бы наткнулся на свои заголовки и чего-нибудь захотел почитать, а там, глядишь, и заинтересовался бы.
       А книжку почитайте, “укротите плоть”. Оч-чень стимулирует.

ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ

       А в тот вечер я буду одна брести по непривычно опустевшей Москве и гадать, где бы раздобыть денег на завтрашний билет до Рязани. Неожиданно рядом остановится небольшой фестивальный автобус, шофёр высунется из кабины:
       - Садись по-быстрому. Вон французов к себе полный короб везу, в гости напросились. А этому своих мамзелей мало – догони её, да догони...

       “Этот” протягивает мне в окно руку. Ему лет тридцать, через плечо – сумка со съёмочной аппаратурой, француз как француз. Намереваюсь “с фестивальным приветом” пожать дяде руку и топать дальше. Он не выпускает мои пальцы, и…
       “И внезапно искра пробежала …”

       - Некогда мне тут с вами! - орёт шофёр, - Зелёный дали.
       Господи, что я делаю? Какая-то “своя мамзель” вспархивает, уступая мне рядом с “этим” место.
       - Робер, - говорит он, глядя на мои голые коленки. В правом углу рта у него – родинка.
       - Жюли, - хмыкаю я и объясняю по-английски, что у меня интернациональное имя. Джулия, Джульетта, Жюли, Юлия, Юлька по-польски… Видел бы меня сейчас Янис!
       “Этот” говорит, что будет звать меня “Юлией”, и снова смотрит на коленки, на которые я безуспешно пытаюсь натянуть подол. Тогда он достаёт из сумки свежую газету и закрывает мне коленки ею. Газета иностранная. “Этот” едва сдерживает смех – какой-то подвох. Вглядываюсь в фото на первой странице – да это же он, с родинкой и сумкой через плечо лежит у меня на коленях.
       - А это кто?
       - Мендес Франс, позавчера была пресс-конференция по Алжиру, а вечером я прилетел – надо кое-что снять в Москве. Вы слыхали про Алжир?
       Всю дорогу излагаю ему про Алжир и про преступную внешнюю политику французского правительства. Робер говорит, что именно это высказал на позавчерашней пресс-конференции Мендес Франсу, поэтому за нашу с ним солидарность надо выпить, и даёт мне хлебнуть из завинчивающейся бутылки чего-то крепкого и очень вкусного. А затем высыпает из кулька прямо на газету маслины, которые я обожаю и тут же начинаю уминать.
       Костина однокомнатная квартира (так зовут шофёра) где-то на окраине Москвы, гостей набивается, что сельдей в бочке. “Сельди” эти сразу же разбиваются по углам и по парам, начинают целоваться и заниматься хрен знает чем, так что страшно глаза от пола поднять. Да и на полу всё время на что-либо непотребное натыкаешься. Запомнился ящик водки, коробка развесного солёного печенья, густой сигаретный дым, так что ничего не видно, и неистовые африканские вопли из магнитофона, так что никого не слышно. А ещё культурная нация!
       - А вроде бы культурная нация, - вторит моим мыслям Костя, жующий кусок колбасы без хлеба. - Перцовку из горла жрут. Погоди, тут скоро такое начнётся…Откуси - “чайная”.
       Откусываю, но “годить” нет никакого желания. Робер, ухитряющийся в этом бардаке брать интервью и снимать каких-то знаменитостей, которых, по его словам, здесь пол-автобуса, нагоняет меня у двери, извиняется, что оставил одну– надо было сделать дело, пока “персоны” ещё “вяжут лыко” – последние два слова он произнёс по-русски. А потом сказал, что тоже очень устал, и меня проводит.
       В такси мы опять обсуждали международное положение, он рассказывал о Франсуазе Саган и фильмах с Бриджитт Бардо. Я – о работах профессора Демехова и о своём весьма прохладном отношении к “разоблачениям” двадцатого съезда. Шофёр такси меня поддержал и назвал наших нынешних правителей “пустобрёхами”. Я затруднилась перевести и подумала, что оно и к лучшему – всё-таки француз, идеологический враг, - не какой-нибудь Янис и прочие болгары с венграми.
       “Идеологический враг” отпустил такси и сказал, что отсюда близко от центра, он пройдётся пешком. Спросил про консьержку. Я сказала, что никаких консьержек у нас не бывает, бывают в некоторых подъездах лифтёрши, а будить мне никого не придётся, потому что все на даче. И протянула Роберу руку.
       Он руку отверг и пожелал меня поцеловать на прощанье. Я подставила щёку. Щёку он тоже отверг и поцеловал меня куда-то в ухо, потом в шею…А дальше я вообще перестала что-либо соображать – не помню, как он оказался в моей квартире, затем – в моей постели, где мы и провалялись три дня в какой-то изнурительно-блаженной горячке, питаясь трубчатыми отечественными макаронами с соусом “Южный”, его маслинами и чаем с сухарями-огрызками, которые запасливая баба Лёля хранила в полотняных мешочках вперемешку с головками чеснока – на чёрный день. Объяснялись с помощью огромного англо-русского словаря, который то и дело грохался на пол, не отвечали на телефонные звонки.
       Однажды позвонили в дверь. У меня сердце оборвалось – неужели предки приехали, или ещё кто похуже? Те, которые “бдят” и, кстати, совершенно правильно делают.
       - Кто там?
       Приоткрыла дверь на цепочке. Круглое лоснящееся лицо, будто смазанный горячий блин (видать, на улице жарко), улыбка до ушей:
       - Крыс-мышки не беспокоють?
       И ещё я научусь петь по-французски “Опавшие листья” и получу предложение руки и сердца, на что отвечу обещанием “подумать”. Потом однажды проснусь, будто с угара, и обнаружу, что его нет. Причём квартира заперта изнутри – значит, мы попрощались?… На столе – оставшиеся маслины, записка с парижским адресом и несколько французских журналов “Эль”.
       Не помню, как добралась до Рыбного Рязанской области, потом ещё на попутке восемнадцать километров, как охнула при виде меня мама, попыталась накормить, но я засну прямо над тарелкой с супом, потом буду спать ещё двое суток и совру, что валялась с гриппом.
       У близняшек Никулиных была сиамская кошка Мисюсь – в то время чуть ли не единственная в Москве. А у тогдашнего постсталинского “калифа на час” Булганина был сиамский кот, который в положенный срок начал орать, требуя даму, а это (владельцы сиамцев подтвердят) симфония не для слабонервных. Так вот, приехали свыше за никулинской кошкой. Те, то ли с “почтём за честь”, то ли скрепя сердце, отдали Мисюсь, которую увезли на булганинскую дачу, где оба животных благополучно исчезли. Была поднята на ноги вся охрана. Их сняли лишь через несколько дней с какой-то вековой сосны – две высохшие от избытка чувств и недостатка пищи шкурки. Примерно такой “шкуркой” была и я, когда появилась в то лето на даче после “лжегриппа”. А впрочем, это действительно было сродни болезни, наваждение, которого я никогда потом не испытывала. Может, что-то подмешано в той завинчивающейся бутылочке или в банке с маслинами?
       Мама вернётся в Москву первой, сразу же обнаружит в нашем ящике письмо мне “оттуда” и естественно распечатает. Придёт в ужас, отправится на почту, что-то кому-то сунет, чтоб отныне письма передавались только ей в руки. Писем будет много, она их будет жечь, уже не читая. Это она мне потом расскажет, и я всё пойму и прощу – тогда такая связь для всей семьи была “чревата”, включая брак с иностранцем. Я только получу через третьи лица посылку из Парижа – отрез на платье моего любимого фиалкового цвета “виолетт” - впоследствии цвет Изании.
       И сошью из него свадебный наряд.
       И всё же эта история не окажется без последствий. Спустя лет шесть, когда я уже буду замужем и проживать по другому адресу, не помню, кто из родственников обнаружит в почтовом ящике старой квартиры письмо от Робера. Что он выбрался на неделю в Москву, ждёт меня тогда-то в таком-то отеле, что он всё помнит – и разговоры со словарём, и макароны с маслинами, и “Опавшие листья”, и теперь, когда обида прошла, хочет всё же знать – что произошло, почему я не отвечала?
       Когда я вернусь из Пицунды, где мы в то лето отдыхали с дочкой, письмо мне передадут задним числом. Наверное, к лучшему. Не знаю, прочли ли его родичи, но, кому надо, прочли. Потому что оно навсегда помешает журналистской карьере мужа – мы как раз готовились к работе за границей, когда меня вызвали, куда надо, и поинтересовались, кто такой мсье Робер. Я расскажу всю правду, что это было давно и быльём поросло, - так, наваждение, фантазия, фестивальный роман, с тех пор никаких контактов и переписки. Даже лиловое платье вышло из моды…
       На этом всё обошлось, но мы стали невыездными.

       B БЕСЕДКЕ С: Юстасом

А мы всё ищем правильный ответ,
 но не находим нужного вопроса…

       Юстас: “Урождённая Франкенштейн” (после прочтения книги)
       1. Если цель Изании, по смыслу, относится к разряду общечеловеческих, а не узкорелигиозных ценностей, зачем всё в ней выдержано в отпугивающем религиозном ключе?
       Ю.И.: - Потому что именно такой “ключ” является для меня единственно “заветным”, способным открыть дверь из коморки земного бытия. Выход человечества в бессмертие - без этого всё рано или поздно упрётся в тупик. Проблема не в том, чтобы отказаться в Изании от религиозной идеи, а в придании этой идее общечеловеческой формы с целью подвести к ней разными путями как можно больше людей.
       Юстас: - 2. Системы управления и защиты – их просто нет. Поступивший ответ, что никто ничего распределять не будет, и всё само будет жужжать по системе взаимозачётов – не ответ. Будут операторы системы, будут столоначальники, кто-то должен принимать решение и рассудить – кому, на каком этаже селиться, если строят дом, кому и какой кредит или транспорт предоставить в первую очередь и т.п. Чего отрицать – проходили уже. Так кто же? Совет духовных отцов? Скорее, какой-нибудь комитет. Слушали –постановили. Не хочется возвращаться в этот распределитель. Мне кажется, эту опасную ситуацию надо ограничить неким подробным кодексом-инструкцией, который бы мог максимально “автоматизировать” большинство решений. И этот кодекс надо обговаривать и описывать, чего в книге не хватает.
       Ю.И.: - Согласна - на случай спорных вопросов, например, первоочередных кредитов. Кстати, при варианте Изании как закрытой виртуальной системы взаимного снабжения и распределения “наших и среди наших”, споры будут сведены к минимуму. Выход в “мир” – через “трансформатор-теремок” – см. ниже.
       Юстас: - 3.Время убило и радужное отношение к замене частного на общественное.
       Вы отвечаете – нет общего имущества. Но нет и своего. Значит, есть общественное. Нет, например, своих кухонь – вынуждение, хочешь-не хочешь, а терпеть общественные столовые, как плохи они бы ни были. Маленькие, чисто технические квартирки-номера.
       Значит, потребуются общественные библиотеки, мастерские, гостиные, тренажёрные залы, прачечные и т.п. Что, конечно, экономично, но по качеству всегда хуже. В моей библиотеке для меня есть всегда припасённая книга, мой обед приготовлен так, как меня устраивает, а посуда чистая, моя гостиная всегда ждёт меня и выглядит так, как мне нравится, в моей мастерской – всё настроено под меня и ни то, ни другое ни с кем мне не нужно делить и увязывать.
       В реальной жизни десять культурных жителей одного подъезда не могут договориться, как дверь починить, а тут коммунальщина побольше.
       Объединение на таких условиях идеальных симпатичных людей действительно соблазнительно выглядит. Сподвижники, энтузиасты – аналог любящей семьи. Но на это рассчитывать не приходится. (И нет более неудобного в быту и несклонного к поддержанию порядка человека, нежели охваченный вдохновением учёный, композитор или ещё какой “реализующий себя по образу и подобию”. Но именно такие люди и планируются).
       Даже если в начале найдутся такие люди, в дальнейшем всё это разладится, т.к. каждый элемент системы стремится к обособлению и лишь иногда, когда настроения совпадут – к соединению. Вырастут дети, у кого-то появится супруг или супруга, которым Изания – до лампады, да просто испортится характер по болезни – и хана Эдему. Сколько живых примеров вокруг. Строили дачные участки соратники не-разлей-вода по работе. Построили, пересобачились, ни дачного рая, ни работы.
       Селились в кооператив приятные друг другу люди, политические партнёры – пожили, переинтриговались, теперь сидят по норам. Каждый за себя.

       (2003-й год. В последнем варианте проекта – связь членов Изании друг с другом происходит, в основном, через собственную базу данных в Интернете, без необходимости селиться вместе, - это возражение снимается. Хотя возможна и гибкая система совместных изанских посёлков и “домов творчества” для желающих и психологически совместимых, с возможностью перемещения и смены обстановки в любой момент. Например, работа над тем или иным общим проектом и т. д. – Ю.И.).

       А все эти совместные изанские столовые настроены именно на райские отношения. И отсутствие изанских кухонь в изанских квартирах не даст разрешить конфликт тихим переходом желающих в автоном. Я бы оставил места для полноценной кухни с подведёнными коммуникациями. Захотел кухню – вставил её туда и подсоединил. Устраивает предлагаемое общественное питание – использовал место по-другому. И не стал бы экономить на пространстве. Изанские площади где-нибудь в лесу будут дешёвые, а на кирпиче экономить – себе дороже. Есть резон делать квартиры сразу неущербные, с заботой о людях.
       Если бы в книге больше внимания уделялось решению таких проблем, она была бы много реалистичнее и привлекательней для читателя.
       Ю.И.: - И так получилось два тома.
       Юстас: - 4. Утверждалось, что со счёта в банке я не могу снять накопления на “дурь”. На что я спрашивал – кто же будет решать, что дурь, а что – нет. Ответ мне был таков: “Что такое дурь будет свидетельствовать наша совесть”. Раз так, значит здесь на слово верят.
       Ю.И.: - Первое время да, верят, но если в сухом осадке выпадает одна дурь – зачем пошёл в изане?
       Юстас: - 5. Я спрашивал о том, не получится ли, что при попытке регулировать потребности по принципу “чтоб уборщица одевалась не хуже профессора” именно профессора система принудит одеваться как уборщица. Памятуя опыт нашего социализма, в котором были все одинаково залатанные. Т.е. где предохранитель в системе, который не позволит ей идти по наиболее простому пути – опустить потребности профессора? На что мне последовал такой ответ: “одеваться и профессор и уборщица должны не хуже и не лучше, а рационально”. В духе диалога в телевизоре с военачальником по поводу гибели “Курска”. Вопрос: “Скажите, почему лодки тонут и тонут и люди всякий раз гибнут?” Ответ: “Лодки оснащены всеми необходимыми средствами спасения, экипаж обучен. Руководство флота и в дальнейшем будет обеспечивать всеми средствами”…
       Ю.И.: - Правильный ответ. Руководство делает всё, от него зависящее, но невозможно полностью предусмотреть все случайности и особенно так называемый “человеческий фактор”.
       Юстас: - 6.Опять удумали переделать человека поперёк его инстинктов. Ответ: “Библия учит, что он сотворён “по образу и подобию”, но в результате грехопадения постепенно овампирился. Бог и зверь одновременно – такая получается наша природа…Кто одержит верх, когда прозвучит финальный свисток”?
       Во-первых, что это за аргумент такой – “Библия учит”? Вы меня с кем-то путаете. Во-вторых, животные инстинкты не благоприобретены, а заложены эволюцией, несравнимо более долгой, чем существование человека разумного (скорее “деградацией” Ю.И.), их не отменишь дрессировкой, разве что подавишь на время. Уж это-то легко проверяется опытным путём (кто бы спорил – Ю.И.). Вот и вмените Творцу, раз уж “пособия Творца для нашего вразумления – устройство всех живых организмов”.
       Ю.И.: - Как раз устройство живых организмов, в том числе и нашего тела, свидетельствует о взаимопомощи и согласованном взаимодействии друг с другом рук, ног, глаз, ушей и прочих печёнок –селезёнок. Ведь боль в самой малой клетке может погубить весь организм, и все бросаются на помощь. Единство, если не сказать “любовь”.
       Юстас: - Ничего заскорузлой отвёрткой в человеческом компьютере не улучшишь, а наоборот, гарантированно сломаешь. Хотя вы же ломать человека всё время порываетесь: “Совместный быт и заботу о детях на уровне животных инстинктов и контакта душевного мы заменим близостью духовной”, или как в том монастыре, ему “занять плоть и руки тяжёлым трудом, уста – постоянной молитвой, чтобы отречься от своего падшего “я”. Так щенку ломают характер, превращая его в послушную скотинку.
       Ю.И.: - Это уже претензии к монастырскому уставу, а не к Изании.
       Юстас: - ИТОГО: Сомнение состоит в том, что конструктор Изании под знаменем: “Всё для людей!” (наше знамя - “всё для спасения людей во имя Жатвы”. Чтоб пшеницу не задавили сорняки. Ведь бордели и казино – тоже “для людей” – Ю.И.) в итоге создаёт нечто противоположное. И намерен плевать на законы и исторический опыт и повторить ошибки, уже совершённые, в т.ч. при строительстве нашего социализма. Достоинства у которого были и стоят того, чтобы их использовать, но у которого были и недостатки, способные хорошей идее придать неприемлемые формы. Из тех, что хлебнувший социализму свежо помнит и больше не хочет.
       Говоря, что всё это – не главное и не стоит препирательств, Вы, тем не менее, ни от чего не отказываетесь, и в книге, напротив, именно все эти отрицательные моменты воспеты как положительные. Тем самым Вы говорите: “Да и не стоит спорить о таких мелочах – просто всё будет по-моему”.
       Препираться, как Вы это называете, надо. Хотя бы, чтобы увидеть своё творение извне чужими глазами и проверить себя – не блаженно ли моё видение “изнутри”?
       Впрочем, если Вам нужен форум, на котором все будут говорить только приятные Вам вещи, намекните. Виктуар перестанет бренчать.
       2000-09-23
       Юстас: - “ Законы совести заложены в человека Богом”. И точка.
        “Бог “сотворил всё – и пространство, и время…Он даже стал одним из нас, пострадал за нас и умер ужасной мучительной смертью” И точка.
       “История есть встреча и идеологическая борьба падшего человека с Богом”. И ТОЧКА! Одно сплошное надрывное “Даёшь!”
       Так рассуждал Златов. Руководитель и мозг Изании. На коих рассуждениях её и построил. Светлая ей память.
       2000-09-23
       Ю.И.: - “Светлая” – это уже прогресс.

Если не Бог, то что.
Частный пример мировоззрения

       Юстас: - Как пример иного мировоззрения , приведу самое мне близкое – собственное.
       (Приглашаю желающих опубликовать отличия своих мировоззрений от данного и вообще высказаться. Может, проясним чего? Златова просьба не беспокоиться, его уже заслушали.)

Что нам важнее: считаться мамамуши
или иметь за душой?

       Юстас: - Если уж я сам могу наблюдать, как работает в природе естественный отбор, какие фазы проходит зародыш, как происходят мутации и эволюционируют какие-нибудь мушки дрозофилы, то я предполагаю, что жизнь зародилась и развилась именно по законам эволюции, по Дарвину, добрая ему память, т. к. это наиболее стройное и логичное объяснение происходящему.
       (Любопытно, что через пару лет именно Юстас пришлёт на наш сайт статью о дарвиновской теории, позволяющую взглянуть на неё именно с “изанской” точки зрения” – Ю.И.)
       И предполагаю, что, как бы это ни было больно признать комплексующим личностям, произошли мы именно “от обезьяны”. Мы и сегодня такие же обезьяны, разве что лысее, но в дополнение к полностью сохранившейся животной физиологии, мы имеем “разум” - качественно новое сознание. (Откуда оно взялось-то, а? - Ю.И.) И, имея его, нам уже недостаточно выполнить животный смысл жизни, состоящий в том, чтобы физически расплодиться и размножиться.
       Имея такой развитый аппарат мышления, было бы нелогично и вселенски глупо использовать его для сугубо животных потребительно-выделительных задач, то бишь забивать-таки микроскопом гвозди. Наше сознание позволяет нам не только на качественно ином уровне познавать и преобразовывать окружающую среду, но и передавать готовые знания и объекты ВСЕМ желающим, чего зверушкам не дано.
       Исходя из этого, смысл нашей жизни в следующем: 1) познать тот мир, в котором мы живём; 2) изменить мир к лучшему – сделать чего-ньть; 3) передать ВСЕМ (наибольшему количеству людей) наши знания и плоды наших трудов.
       Цель эволюции – совершенствование среды и человека от простого к сложному. С увеличением меры гармонии и надёжности, хотя бы потому, что иначе всё обречено на деградацию и самоуничтожение. (Она что, ваша эволюция, обладает свободой воли и разумом? –Ю.И.)

Помрём ли мы?…

       Юстас: - Помрем ли мы? А как же! У нас, по той же логике, увы, нет надежды на существование сознания после смерти. Нелогично проецировать на эволюцию, добра и зла в которой не больше, чем в законе Бойля - Мариотта, наши межчеловеческие понятия: “Справедливость-несправедливость”, “Хочу жить ещё”. (Но у обезьяны –то они откуда взялись? – Ю.И.)
       Единственная для нас надежда не зря прожить жизнь – это оставить после себя добрый след на земле. Сделать что-то. Остаться в памяти людей. Иначе – незачем.

       (Ну и плевать. Разве мы с вашей “эволюцией” всё равно не обречены - и каждый в отдельности, и всё человечество? Посему уж коли “летай иль ползай” – без разницы, то мне на эту “надежду” плевать. И вообще “после меня – хоть потоп” - Ю.И.)

       Предполагать, что существует загробная жизнь, нам Очень Хочется. Болезненно хочется. Это и есть ахиллесова пята. (Вот именно – Ю.И.)
       Почему так распространены религии всех мастей? Как результат спекуляций на страхе смерти и создания иллюзии смысла жизни для “валенков”, самостоятельно не могущих себе его найти. Побочный эффект развитого сознания. Приятная ложная программа – вирус для нашего мозга-компьютера. Дающая сладкую надежду там, где её нет. Род психической болезни. Не хочет человек быть от обезьяны, хочет от Высшего.
       Хотите дать человеку надежду на жизнь после смерти? Дайте. Но вы, психически искажённые инквизиторы, со своей аскезой, взамен на это отнимаете у него его реальную жизнь. С моей точки зрения это преступно, как и сажать человека на иглу. Ломать чужую жизнь под собственные мерки, под вашего бога, существование которого ничем логически не оправдано, тем более в таком, именно вот в таком “Не ешь, не пей, не живи, а мучайся” изуверском виде – преступление почище, чем иные “вампирские”.
        Ваш “Закон Неба”, которым Кант не восхищался, потому что восхищался “нравственным законом внутри нас”, в просторечии называемым совесть, скорее всего, есть продукт смешения животного сострадания и человеческого сознания – механизм выживания скопом, защищая и оберегая друг друга. Механизм, проявления которого наблюдаются даже у презираемых вами обезьян. ( Так всё же совесть или “право сильного”? Кстати, со-весть– этимологически означает “соборная весть о спасении” - то есть “Евангельское Откровение” человечеству, что спасаться надо, как вы пишете, “скопом” или “собором”, соблюдая заповедь Любви. - Ю.И.)
       Конечно, физические законы, известные сегодня, не описывают всё происходящее и обязательно где-то ошибочны. Многого мы не открыли, но откроем рано или поздно.
       Очевидно, что существуют какие-то законы, повелевающие тем, что мы называем судьбой, случаем (который есть непознанная нами закономерность) и т.п. Или существа, ими повелевающие в каких-то своих целях. (То бишь, Бог или боги? – Ю.И.) Но мы здесь - в положении дерева. Подойдёт к нему один – польёт. Подойдёт другой – слово матерное на нём вырежет. А оно ощущает себе: “Ох, манна небесная”, “Ой, кара небесная”. И знать более ему на его уровне, пока не эволюционирует, не дано. И смысл его древесной жизни в том, чтобы расти, развиваться и использовать “на полную” свои возможности, отличающие его от более примитивных форм. (Не задумываясь, что ли? То-то и результат весьма “древесный”. – Ю.И.)
       Допускаю, где-то, вне нашего разумения, что-то или кто-то есть. Но у меня нет НИКАКИХ оснований идеализировать это и предполагать, что для общения с ним или ними я должен ходить в дом определённой формы, шептать нечленораздельщину и жестикулировать передними конечностями вместе с толпой мне подобных.
       2000-09-23

“Повёрнутые” на религии могут построить
только “повёрнутое”

       Юстас: - Книга перенасыщена руководящей ролью церкви до такой степени, что и реальная Изания, боюсь, унаследует эти черты. Религиозные догмы уже, по сути, стали основами конституции этой “страны внутри стран”.
       (На форуме представлены две крайние точки: Ю.И., по сути, агитирующая за религию, и Человек, который, если что, спасательный круг не бросит, но и косячок в минуту слабости не предложит. Между этими точками – оптимум, когда нам помогут и самосоздать условия для более нравственного существования, и при этом оставить свою веру внутри себя, без какой бы то ни было демонстрации религиозных атрибутов. К которому хотелось бы склонить Ю.И., более подвижную и склонную к оптимизации сущего, да слишком ей нравятся все эти молитвы да исповеди).

Кривопонимание

       Юстас: - В основе любой религии лежит “я сам обманываться рад”, о чём я уже упоминал, и чему есть характерные примеры в Ваших текстах.
        1. К Вашему выводу, что я и сам “верю в нечто таинственное”, не позволяющее стать вампиром” и потому пишу слово смысл с большой буквы, заявляю: Да ничего подобного! (Сам же писал: “Что-то или кто-то есть” – Ю.И.). Смысл жизни (потому и с большой буквы, что итоговый смысл) – глубоко естественен для животного, наделённого разумом, коими мы и являемся. Именно делая что-то большое и осмысленное, я – уже человек. А быть вампиром носителю разума не позволяет не только совесть, штука тоже естественная (сотканная из животного сострадания, инстинктов коллективного выживания в стае и разума), но и элементарная скука гробить жизнь на примитивные цели, потому что у вампиров других нет. Велики цели, но по горизонтали. (Потрясающе, но здесь вы, Юстас, интуитивно пришли к символике Креста, как пересечения двух начал в человеке – плотского и небесного. Только порыв в Небо – это вовсе не от разума, не от инстинктов, а от Духа. – Ю.И.).
       2. И уж совершенно не с чего мне, как Вы мне это вменяете, “сознавать, что в смертной жизни смысла нет”. Именно в ней-то и есть. И смысл этот в том, чтобы “что-то в жизни совершить”, затем, чтобы “остаться в доброй памяти людей” и в делах, послуживших помощью другим человекам и поколениям. А вы говорите “без веры в личное бессмертие неизбежно возникает вопрос: “Зачем?”. Возникает, если испуганное животное внутри нас, благодаря появившемуся разуму оказывается вдруг перед открытием, что жизнь не вечна. И кричит оттуда, изнутри: “А как же я?”. И мы придумываем ему сказку, чтоб обманулось и успокоилось.
       (Значит, вы всё же признаёте эту невозможность разума примириться со смертью, которую не заглушить зачастую никакой “памятью людей”, тем более, что она вовсе не гарантирована? “Веленью Божию, о муза, будь послушна, обиды не страшась, не требуя венца”, - призывал Александр Сергеевич. Человек, как правило, совершает духовно-нравственный подвиг вовсе не “ради славы” и даже не “ради жизни на земле”, апо велению сердца, где каким-то необъяснимым чудом вписана потребность, допустим, “глаголом жечь сердца людей”. Творчество вообще никакими разумно-животными причинами не объяснишь. – Ю.И.).
       Но плохо, когда это животное жалкое цепляние за жизнь управляет разумом настолько, что мы и сами начинаем верить. И пестуем и лелеем свою слабость. Этого вы вольны не признавать, но уж заблуждения по моему поводу очевидны. А Ваш воспалённый ум во всём видит какое-то таинство. Симптом- с. Не про то ли таинство говорил местный Человек, которое “возможно только в Церкви”, что сродни безумству болельщиков на стадионе – самовозбуждению толпы, переходящему в психоз?
       3. Вас “изумляет у материалистов отстаивание смертности, как великого блага”. Не это мы отстаиваем, и то, что Вы этого не хотите понимать, показательно. Мы отстаиваем истину. Пусть горькую. Но трезво и ясно видеть, что жизнь твоя коротка (и оттого особенно ценна), лучше, чем пребывать в пьяной эйфории верующих, одурманенных сладкими обещаниями. Из-за которой “некоторые из нас так рвутся в Небо” – ну не мыслят “некоторые” себя без бессмертия, как алкаш без бутылки. Оправдываются - вот почему я пью? Не просто так. Я полезно расслабляюсь от нервов. Вношу в жизнь праздник. Душой соединяюсь с космосом (нужное подчеркнуть). А, по сути, к этому ведут не размышления, а цепь ощущений: “Когда я пью, мне хорошо. Пусть всегда будет хорошо. Не хочу знать неприятного”. И не взять на себя ответственность, а переложить её на Бога удобно. Бегство от действительности. От той действительности, которая лично мне нравится, может быть, поменьше Вашего. Но я тут следую Вашему: “казаться или быть – вот в чём вопрос”. В пользу “быть”. Есть многое, что говорит за то, что жизнь, увы, одна.
       И также, увы, ничего вразумительного не говорит за то, что это не так. А потому Ваша религия – это болезнь. И больны сами – не заражайте других. Действуя вашими изанскими методами, давайте и религию - в–карантин. Запритесь себе в вашей изанской кабине для сексуальных наслаждений и тешьте там свои религиозные комплексы. Опасные для других. Что видно на примере следующей цитаты:
       “Согласитесь, что между пассажиром, полагающим, будто единственная и настоящая жизнь происходит в купе, из которого его рано или поздно высадят в “вечное ничто”, и верующим в подлинное и прекрасное бытие именно там, вне поезда, - “две большие разницы”.
       Да, соглашусь. А теперь представьте, что, увы (и к тому есть весьма веские основания), кроме жизни в купе у пассажира ничего не будет. В пропасть идёт поезд. А вы ему говорите: сиди смирно в уголке, нечего в окно глазеть и радоваться жизни, займи башку молитвой и руками давай. Чисти нужник, умерщвляй плоть.

       (Во-первых, я ему такого не говорю. Я говорю: сей “разумное, доброе, вечное”. Твори, украшай, благоустраивай Землю. Неси свет, подготовляя мир и других пассажиров для достойного будущего - неважно, на этом или на том свете. А во-вторых, если на то пошло, “глазеть в окно и радоваться жизни”, когда поезд идёт в пропасть, нормальный “хомо сапиенс” вряд ли способен. Он водку будет жрать с тоски и страха. Поэтому ему верить в более оптимистическую конечную цель движения жизненноважно, а предмет веры – это уже детали.– Ю.И.)

       И вашими стараниями пассажир потеряет ВСЁ, что имел – свою реальную жизнь. Вы что, считаете себя вправе лишить его жизни? И не его, а их. Множество, посаженное Вами на иглу. И даже, если Вы отчего-то там уверены в загробной жизни, но доказать не можете, одна эта недоказанность должна была бы остановить Вас, т.к. Вы не имеете права даже рисковать чужими жизнями. Только своей.

       (Итак, поезд летит в пропасть, а вы мне отказываете в праве даже предположить – “мол, послушайте, ребята, а может, дело обстоит не столь уж трагично? Ведь доказательств ни у той, ни у другой точек зрения никаких! Просто одна предполагает, что мы – боги, а другая, - черви, неизвестно почему, кем и зачем наделённые способностью это сознавать”. Нетушки, товарищ Иванова, - пропасть, и точка. А пока извольте вместе со всеми радоваться “процессу” этого движения, глазеть в окно и не мутить народ. – Ю.И.)

       4. Замечательное ваше утверждение: “…У животных природа иная, здесь вы правы. Но она и у них извращена грехопадением человека, который из доброго царя-хранителя природы (по замыслу) превратился сначала в её идолопоклонника (всякие там языческие боги), а затем – в хищнического потребителя. Вот она и мстит. И кинги кушают Берберовых”.
       Опять слышится Златов. Зачем объяснять просто, когда можно сложно? Если б тот лев умел понять, из каких высоких мотивов он, оказывается, кушал хозяев, он бы очень возгордился. Выйдите на улицу и спросите любого человека, считает ли он, что “природа животных извращена грехопадением человека?”. Запомните выражение его лица.
       5. “Чувство собственного достоинства – утверждение и охрана в себе образа Божия”.
       Вас, Петровых, не поймёшь. Гордость и самость – плохо, а чувство собственного достоинства – хорошо. И, оказывается, неспроста. Может, мы с вами и чего-то разное под этим понимаем?

       (“Самость” – самоутверждение против Бога и его замысла о мире и человеке. “Достоинство” – осознание своего “богоподобия” в русле Замысла, вот и вся разница. Капля, которая кричит, что она “как Океан”, и капля, которая мечтает слиться с Океаном, чтобы стать Его частью. – Ю.И.).

       Любая живность пытается сохранить собственные представления о своём положении – достоинстве. И статус в стае, и территорию. Ей бы разуму, она бы это делала в пиджаке и словами. Ну какие уж тут божественные корни!

       (Вы же сами признаёте, что человека от животных кое-что отличает. И не только разум. Чтобы написать “Бориса Годунова” или “Пятую симфонию”, нужно кое-что ещё. – Ю.И.).

       Показательно, в смысле идеализации реальности, и приведение вами цитаты из Блока, где он публично оконфузился, утверждая, что “гадят в усадьбах, потому что там пороли и насиловали девок”. Сунуть бы этого идеалиста в наши подъезды и спросить, а почему тут теперь гадят и насилуют девок! И почему теперь с тем же непонятным наслаждением в деревнях разрушают здания клубов, которые для них же построили. Снять бы с него розовые очки да наплевать в ясны очи, глашатаю революции хренову…извиняюсь. Хлебнул он потом от тех, кого воспевал, так ему и надо.

       (Вот тут-то мы с вами и добрались до разрушительно-иррациональной, тёмной человеческой изнанки, которую можно укротить, лишь когда человек сам этого захочет и попросит о помощи Высшие силы. – Ю.И.)

       Нет, если таким образом в Изании мыслят, чтобы быть там, надо и себе мозги свернуть. Тогда я буду уже не там. Или надо быть Штирлицем, поддакивать и терпеть все эти заумствования и передносомпальцемтрясения. А себя ломать – эдак я и без Изании могу, и много приятнее, в той же Вампирии, например. Заработать нечестно денег и реализовать себя на них.
       2000-09-25

ВЕСНУШКА
(1958 год)

       Я действительно достаточно быстро забуду “опавшие листья”, купаясь в лучах нивесть откуда свалившейся славы.
       Дело в том, что ещё весной 57-го к фестивалю был объявлен конкурс на рассказ на молодёжную тему, лучшие работы обещали премировать и всё такое. Написать решила, разумеется, о любви, вспомнив того мальчика-спортсмена, с которым мы на крыльце плечом к плечу и щека к щеке одолевали Шопенгауэра.
       Так появится “Веснушка”. Конверт запечатаю и пошлю на конкурс.
       Премии получат всякие “идейные” рассказы, а моё сочинение вернут с добрым советом отнести в какой-либо журнал. Я буду пребывать в расстройстве, пока не загляну в конверт и не прочту на первой странице рукописи резолюцию рецензента. Кажется, Сергея Орлова. Запомнила навсегда:
       “Автор талантлив. Художник в рассказе говорит Веснушке: “Молодо-зелено, но будет писать. Эти слова можно целиком отнести и к автору”.
       Помню, как пело во мне это “Автор талантлив…”. И я отнесла рассказ в “Смену”.
       Напечатают его в новогоднем номере 1958-го с моей фотографией и предисловием:
       “Автору рассказа “Веснушка”, комсомолке Юлии Ивановой, двадцать лет. Это её первое выступление в печати. Юлия Иванова – студентка третьего курса факультета журналистики МГУ”.
       И началось. Письма со всего Союза и из-за рубежа, в редакцию и прямо на факультет. Не успеваю читать, не то, что отвечать. Всего – около тысячи. От молодых и стариков, студентов и пограничников, болгар, китайцев и даже…от начальства Грузинской тюрьмы:
       “Поздравляю с первым выступлением в печати по писанию рассказа “Веснушка” написанную в журнале “Смена” за 1958 г.№1.
       В дальнейшем желаю больших успехов!”
       Зугдидская тюрьма №6 МВД ГССР. Начальник спецчасти Мшвелидзе Ираклий Георгиевич. 31-1-58г.
       “Дорогая Юля Иванова!
       Спасибо Вам за чудесный, ароматный рассказ “Веснушка”. Он по-весеннему звучен, по-чеховски короток и насыщен. В нём нет лишних неоправданных слов. Как хорош и многозначителен эпизод с копьём, разговор Юры о дубе. Как всё чисто, как лирично, и какие живые Веснушка и Юра!..”
       Сиротинская Ольга Михайловна, служащая Министерства обороны.
       “Здравствуйте, товарищ Иванова!
       Я молодой учитель Китая, работаю в Дзинхуанской первой средней школе. Мне двадцать лет. Я очень люблю русский язык и увлекаюсь русской и советской литературой. Я с большим увлечением прочитал ваш рассказ “Веснушка”, который напечатан в журнале “Смена”, и решил вам писать. Мне очень хочется дружиться с советскими товарищами. Пишите и скажите мне, как вы живёте, чем занимаетесь и что вы писали за эти дни.
       Желаю вам больших успехов в литературе.
       Ваш далёкий китайский друг Ван Цзя-шен.”
       “Милая девочка! Вы своим рассказом “Веснушка” доставили мне (старому человеку) молодое удовольствие.
       Приятно было думать, что наша юная смена не по годам талантлива. Не забывайте, что Вы комсомолка. Это Вас ко многому обязывает. Природные дарования, среда и умелые пестуны заложили в Вашу головку и сердечко искру. Работайте – из искры заблестит звёздочка крупной величины”. Мордовия, почтовое отделение Ширингуми.
       “Здравствуйте, Юля Иванова!
       С большим пограничным приветом к вам и массой наилучших пожеланий в вашей учёбе и творческой работе в области литературы пограничники комендантской роты!
       Мы читали ваш рассказ коллективно и, конечно, нам рассказ этот пришёлся по душе. Все удивлялись вашей способностью, талантом, несмотря на то, что это ваш первый очерк, да ещё написанный писательницей, которой лишь 20 лет.
       Мы, пограничники, охраняем рубежи нашей Родины на территории СССР-Турция. Служба идёт хорошо. Нарушения границы пока что ещё нет в новом году, а хоть и будет, ни один шпион не пройдёт. В поимке нарушителей здорово помогает местное население – аджарцы, хотя народ мусульманской веры. В прошлом году две грузинки помогли поймать трёх ярых матёрых шпионов, конечно, не без риска для жизни. Награждены медалями обе “За отличие в охране гос. границы”.
       Мы взяли высокие обязательства в честь ХХ1 съезда КПСС. Улучшить дисциплину, увеличить число воинов, награждённых нагрудным знаком “Отличный пограничник”, повысить боевую и политическую подготовку. Взятые обязательства успешно выполняются.
       Юлия, мы желаем вам успешно окончить свой факультет и стать настоящей советской писательницей. Мы будем следить за вашей работой и ждём новых произведений, автором которых была бы Юлия Иванова.
       Писал комсорг роты мл.сержант Бобрецов Анат.”
       Из простой студентки становлюсь знаменитостью – успех у мальчиков и дяденек, мне дают задания и командировки от известных журналов, приглашают на семинары молодых писателей, где сам Юрий Маркович Нагибин хвалит мои новые рассказы и очерки.
       А тут ещё неожиданно звонит “разведчик”, который ничего не знает о моих литературных достижения, а просто просит “помочь Родине” в работе с иностранцами.
       Успешно выполняю несколько поручений, где приходится быть актрисой – то чьей-то женой, то шлюхой, то интеллектуальной девочкой из интеллигентной семьи. Трачу годовые дозы адреналина, от остроты ощущений и полноты бытия нахожусь в постоянной эйфории, совершенно не думая об опасности. Катаюсь на шикарных дипломатических машинах, болтаю на разных языках, закусываю в “Метрополе” ананасами и рябчиками, радуясь, что наконец-то могу отомстить буржуям за кровь и грязь их проклятых долларов. Я – Мата Хари по убеждению, и бесконечно страдаю, когда замужество и рождение дочери прерывают на самом взлёте мои авантюрные задатки. Не было на то воли Божьей. Остаются на память часы в награду. Знаю, что кто-то получил за мои “заслуги” ордена. Подробностей не будет – не мои тайны, каялась потом на исповеди, однако тоже без подробностей.
       “Но сожалений горьких нет, как нет”…



       B БЕСЕДКЕ С: Юстасом

Трико супермена

       Юстас: - Когда мне было от роду шесть лет, я фантазировал о некоем обществе, уже не помню, то ли путешественников, то ли борцов с несправедливостью, это неважно. Важно и запомнилось с тех пор, что члены общества должны были ходить в спортивного стиля костюмах синего цвета и непременно с лампасиками. Ну, понятное дело, 6 лет. Желание значимости, желание быть чем-то. (Однако не устами ли младенца глаголет истина? – Ю.И.) Потребность в форме присуща тем, кто как личность сам себе своего устава не придумал и пользует чужой, тем обезличивая себя. (Например, монахи, да? Кстати, всякое внешнее выпячивание через одежду и прочие знаки отличия – как раз для “внешних”. И вообще это – очень интересный вопрос. В Изании одинаковая форма совсем не для всех её членов, а для тех, кто хочет сознательно проигнорировать социальные и прочие внешние знаки отличия, подчеркнув внутреннее единство. Кстати, не случайно во многих сообществах по духу, в воспитательных и учебных заведениях существует специальная форма. – Ю.И.).
       Поэтому, в данном случае, навязывание формы одежды союзу личностей, на который претендует Изания, передаёт её суть так: “Союз обезличенных личностей”. Символично.
       (Скорее, иначе: Союз разных личностей, а не разных упаковок- Ю.И.)
       А нельзя ли просто, без формы? Или, как у ихних “суперменов”, главное не то, что он там летает и геройствует, главное – чтоб именно в трико с эмблемой на груди и в плаще? (Виртуальный и любой вариант Изании без совместного проживания вовсе не требует формы. Она, повторяю, желательна для изанской общины, когда всякие лазейки для социальной несправедливости (не только в одежде, но и в мебели, в пище и прочих “привилегиях”) отвлекают от главного, “соблазняют”, на языке религии. Возникает аналогия с самолётами, какими-нибудь серийными ТУ. Ведь все подчеркнуто одинаковые, главное – чтоб хорошо летали. – Ю.И.)
       Не стал бы я придираться к такой мелочи, как одежда, если бы со многих страниц мне не тыкали бы в физию фиалковой униформой, призывая разделить умиление автора. Униформа, какой бы она ни была – умильно фиалковая. Чёрная со свастикой, серый капюшон боевых монахов дона Рэбы или золотая цепь на бритом загривке “братков”, нужна только тем, кто свою личную несостоятельность пытается компенсировать причастностью к стае или стаду. (Как раз наоборот - “комплексующий” Маяковский в своё время вешал на шею вместо галстука морковку, подчёркивая тоже ВНЕШНЕ свою непричастность к “стаду” – Ю.И. )
       А для организации, противопоставляющей себя обществу, иная, чем у общества, одежда – лишний сигнал: “мы чужие”. И удобна форма только для одного: когда властям надоест такая “конкурирующая фирма”, возбуждённым толпам “спартаковцев” и пр. приматов будет проще найти и поубивать в “праведном гневе” этих новых фиалковых “врагов народа”. (Вот это – существенное возражение. Только с одним уточнением – Изания противостоит не всему обществу, а неправильно организованной части этого общества. Кроме того, ношение формы – дело добровольное и символизирует, как и в монашестве, принятие на себя своего рода “повышенных обязательств”. – Ю.И.).
       2000-09-23

О сексе в пионерском лагере

       Юстас: - Ещё один вроде бы маленький, но для Изании почему-то очень больной вопрос. Отношение к сексу в Изании особое. Болезненное. Этой проблеме посвящено несколько страниц. Заметьте, не пьянству, не наркотикам, не варварству и воровству, которые у нас везде и во всём, от начальной школы до государственной думы.
        И тут опять виновата церковь с её стараниями “умертвить” в человеке животные удовольствия, чем будет всегда противоречить материалистам, не желающим делать вид, что они сделаны из божественного эфира, а потому не писают, не какают и “в натуре белые и пушистые”.

       (Изания пытается не “умертвить” животные удовольствия, а направить их в разумное русло, избежав их нежелательных последствий, вроде проституции, педофилии, венерических болезней и неизбежных скандалов на сексуальной почве внутри Изании, если мы легализуем “отвязанность” – Ю.И.)

       Казалось бы, какое кому дело – сколько раз в неделю, когда и с кем изанин себе позволяет? Ан нет, парные изане будут себе предаваться физической любви под контролем своей богобоязненности, т.е. исключительно для деторождения, а уж никак не забавы ради. Ещё бы – ведь сказано им было вождём Златовым, что сексуальное наслаждение – “приманка личностной твоей гибели”. (Что-то не припомню такого категорического высказывания. Но вообще-то в Евангелии “влечение к мужу” было определено Еве Богом в качестве наказания. Всякое последующее поколение пожирает предыдущее, а наслаждение – приманка, чтоб человечество не вымерло. Наверное, и в романе так. – Ю.И.)
       А вот одинокие, “озабоченные” (т.е. испытывающие желание больше раза в неделю) считаются больными, и потому их будут лечить, “отучая”, как сказано в книжке, от такой потребности. Женское такое лечение. Совсем было приучил цыган лошадь не есть, да только она сдохла.
       (Ну, насчёт определения “больных” вы хватили - что-то не так поняли или нарочно утрируете. В романе речь шла об извращенцах. И специально подчёркивалось, что “лечение” – дело сугубо добровольное. Главное правило - не нести свой грех “в массы”.- Ю.И.)
       Основанием для такого отношения послужила идея о том, что нельзя человека вовлекать в грех, т.е. стимулировать проституцию. Но, во-первых, не все проститутки настолько прогрессивны, что тут же бросят свою выгодную профессию и перетекут в Изанию кирпичи таскать или на фортепианах самовыражаться (А мы ко всем и не обращаемся – Ю.И.). А напротив, предвижу я , что большинство туда пинками не загонишь – они на своём месте. Чего их не использовать? Если существо на двух ногах не желает стать человеком, почему нет? Пусть живёт себе по вампирским законам и пусть от него будет польза в этом состоянии. (Т.е. разврат, сифилис, если не хуже, скандалы, измены и прочие “побочные эффекты”? – Ю.И.).
       А если иная проститутка проявит в себе желание выйти из этого круга обречённых – замечательно, её надо в этом поддержать и перетащить в Изанию. (Прекрасно, почему бы нет? Только, разумеется, с испытательным сроком, а то как бы не получился эффект троянского коня. “ Враг силён”, - как говорят непросвещённые передовой материалистической мыслью граждане, верящие в сатанинские козни. – Ю.И.)
       Во-вторых, непонятно – массажистку вовлекать можно в массаж, или медсестру – в процедуры, а вот проститутку, которая является разновидностью той же массажистки, нельзя (весь вопрос, конечно, сугубо теоретический, т.к. сегодня проституция – чистое самоубийство для обеих сторон, но завтра может что-то измениться, и вообще, дело в принципе).

       (Вот именно. Тезис о мистической стороне отношений между полами, таящей в себе смертельную опасность распада личности, для атеиста вряд ли прозвучит убедительно. Поэтому уповаю на вашу интуицию насчёт “чистого самоубийства”. Виртуальный секс позволит в какой-то мере избежать мистики, действительно сводя секс к варианту “массажа” - Ю.И.).

       Опять искусственное церковное разделение – тут ещё можно, а тут уже нельзя. Делание человека здорового больным. Я был свидетелем, как один партийный начальник, идейный до неадекватности, в брежневское время обнаружил на стене учреждения за шкафом метровый календарь с обнажённой девицей. Чего с ними сделалось! Его прошиб пот, он стал красным, задыхался. Ни сказать ничего не мог, ни глаз отвести. Хорошо, сотрудники со страху календарь сразу сняли… И кому это нужно, чтобы в брачную ночь жених схлопотал инфаркт, когда у его невесты бретелька соскочит? (Лично мне ваш партиец симпатичен. Ну почему же “неадекватность”? – и первая рюмка, и сигарета, и ложь, любой грех вызывают поначалу такую же естественную реакцию отторжения. А инфаркты чаще бывают у пожилых мартовских котов – от передозировки. - Ю.И.).
       А может, надо просто легче к этому относиться? При этом никто не говорит, что все подземные переходы, как это сейчас в Москве, должны пестреть журналами с голыми девками – для этого в развитом мире есть специальные магазины. Надо просто не делать культа ни из секса, ни из его отсутствия. Создать им все условия – и пусть как хотят, так и решают. Кто – в кабину, кто – знакомиться, кто – к подружке, кто – в противный Вам публичный дом. Лишь бы без насилия.
       2000-09-24
       (Перечитайте “Воскресение” Толстого – Ю.И.)

Страна дремучих одуванчиков

       Юстас: - Изания, по книге, плод соединения не встречающихся в природе “идеальных” людей. Идеальное событие в идеальных условиях. А на практике выживает только та система, которая рассчитана на “не тех” людей в аварийных условиях.
       Страшно полагаться на систему, построенную людьми “не от мира сего”. Такие не смогут защититься. (Не совсем так. Не идеальными, а целенаправленными. Их самоограничение естественно, как у всех “творцов”, осуществляющих дело жизни и “упёртых” в свои проекты, которые невозможно осуществить без максимального напряжения сил и взаимопомощи. Трудоголиков и пассионариев. И думается, они будут защищать свои проекты, пусть даже “утопические”, как советские люди защищали СССР, несмотря на репрессии. – Ю.И.).
       Чтобы защититься от “вампира”, надо думать, как “вампир”. А эти изанские лидеры по книге – божьи одуванчики. Правильные до нервности, трудоголики, что, по сути, тоже болезнь, несущая ущербность в обмен на работоспособность (роешь одержимо туннель, не видишь ничего другого – некогда). Честные, прямые, как шлагбаум, чуть что лезущие на трибуну вещать да норовящие грудью на пулемёт.
       (Просто, повторяю, убеждённые изане второй ступени (на первой достаточно разумного эгоизма) – сродни спортсменам, альпинистам, фанатам от искусства и науки. А “вещает” разве что Златов, но ему это сам Бог велел, как лидеру – кому-то надо поведать обществу про “цели и задачи”. А “грудью на амбразуру” – это про Иоанну, спасающую в лице Егорки не просто ближнего, а Изанию, альтернативную ненавистной Вампирии. То есть свои выстраданные убеждения. – Ю.И.).
       Считающие, что если всё делать по закону – значит, будешь им защищён, и у него не будет претензий. А закон – не более чем инструмент в руках Ваших противников. Запулят изанам из рогатки в окно офиса пару пакетиков с наркотой, повяжут идеальных руководителей – и конец всей структуре, лишённой хребта. Вы ж находитесь не только меж двух берегов, как писали. А между тех многих островов, что Вы задались благородной целью объединить, чтобы противостоять некоей над ними возвышающейся материковой “империи зла”. Каковая на Ваши потуги посматривает, покуривая, с вершин своих бастионов и прикидывает, куда лучше будет вдарить главным калибром, если мосты действительно наведутся.
       (Вот тут наша с вами полная солидарность. Надо создавать защищённую Изанию. Как? Во-первых, не из территориальных “берегов и островов”, а из людей-единомышленников. В каждом из которых есть тёмная и светлая сторона, но мы постепенно будем ограждать их от “империи зла” при помощи жизнеустройства по иной шкале ценностей– Ю.И.).
       2000-09-25

Чего тут думать, трясти надо

       Юстас: - Мне кажется, как-то рано метать анкеты и издавать газету “Голос Изании” нескромно, когда и Изании никакой нет, и есть в мире только один человек, которому это название ласкает слух –его автор. Строить Изанию на “даёшь!”, не разобравшись, как следует, как она будет действовать, руководствуясь одними благими принципами – это игра в шахматы по Остапу Бендеру: “Е2 – Е4, а дальше – как получится”.
       Любое строительство начинается с чертежа, со схемы, но не с голого принципа. Есть большая вероятность угробить дело по принципу “чтобы завалить движение, надо его возглавить”. Выпустить газету, опубликовать обещания и тем привлечь внимание к идее, затем распространить анкеты, где все, естественно, будут одного сорта – уборщицы да маляры, и только тут схватиться за голову – как их увязывать-то. Система пробуксует, обещания повиснут, и будет такая антиреклама, что Изания может стать эталонным фуфлом, как “гербалайф”.
       Мне кажется, даже обсуждение на форуме лучше задавать не в ключе “мы строим Изанию”, а в ключе “мы разрабатываем Изанию”.
       И первое, что нужно разработать – это финансовый механизм. В котором, как в программировании, будут заложены инструкции: “если – то и ситуация – так, мы – вот так, а ситуация – эдак, а мы тогда – вот как”. А уж потом наращивать на этот каркас конкретику анкет и т.п. Есть только один правильный подход к созданию чего бы то ни было – от идеала.
       Сначала осознаём, что нам надо в идеале, затем строим схему, а уже потом, только потом, начинаем изменять её под конкретные существующие условия. А ежели мы будем начинать играть от имеющихся условий, то строить будем не то, что хотим, а что само получается, и многое при этом потеряем (рельсы надо прокладывать туда, куда надо ехать, а не туда, где деревьев меньше). Это как раз совковый подход в плохом смысле этого слова…Чтобы что-то сдвинуть, есть резон сначала приобрести какой-то вес. Можно, например, начинать не сразу со всеобъемлющей Изании, а с подробной модели. Отработать на каком-то частном проекте какие-то приёмы, привлечь народ, добиться работы системы в чём-то одном, пусть малом. И, опираясь на этот позитив, с новыми людьми двигать дальше.
       Вот, например, лишней одежды у народа навалом, и есть люди в тяжёлой ситуации, которым она нужна. Есть разность потенциалов, способная произвести какую-то работу: есть имеющие излишки и есть нуждающиеся в них, и нет нормального посредника между ними. (Я сам как-то звонил везде, хотел отдать накопившуюся одежду. Так в детских домах одежду не особо принимают, потому что дети “из кучи только модное выбирают, остальное разбрасывают”. А по голосу казённой матрёны в обществе помощи малоимущим я понял, что она сама продаст, что может, а остальное выбросит). Из этого можно теоретически что-то извлечь. Если через объявления в газетах организовать сбор у горожан ненужной одежды и вещей и благотворительное её распространение, может, можно под это получить у города какое-то помещение, а то и прицепиться к какой-нибудь благотворительности, у которой есть мощности - те же помещения, компьютеры. Через благотворительность и рекламу можно искать меценатов. Судя по “Курску”, есть такие. Ну, что-нибудь в этом роде. (Мысль бредовая, взятая исключительно для примера, но думаю, участникам форума было бы полезно высказывать всякую такую хоть боком, но задевающую тему конкретику, может, из кусочков что и слепится или на мысль натолкнёт”.
       2000-09-25

КИНА НЕ БУДЕТ…
(лето 1958 года)

       Вот сейчас листаю старые журналы с первыми своими публикациями - везде просматривается одна и та же тема: поиск смысла жизни. Человек, его место в мире и обществе, его высокое предназначение. С самых первых шагов я искала Изанию.
       И – первый щелчок по носу. Еду с большой группой журналистов и фотокорреспондентов “Смены” в Ставрополье, в совхоз “Россия” – один из лучших в Союзе. Там недавно сняли председателя Лыскина – за несоветские методы. Возил продукты в дальние края, продавал по “спекулятивным ценам”, а на вырученные деньги строил новые фермы, дворец культуры, стадион, бассейн. Что-то так и не достроил – помню, повсюду были развалины и остовы каких-то незавершёнок. Но народ Лыскина поминал добром.
       Впрочем, про Лыскина я писать не собиралась. Мне повезло – киногруппа во главе с режиссёром Татьяной Лукашевич приехала в совхоз снимать кино. Сценарий никакой – про непутёвого паренька, мечтающего стать трактористом, с которым вечно что-то приключается. Комедия вроде “Ивана Бровкина”, только гораздо хуже. Во время съёмок знакомлюсь с реальным учеником на тракториста, иду к нему домой, беседуем о том, о сём. Поражает нищета, развешанное во дворе застиранное тряпьё, самодельная мебель. На столе сушится хмель.
       - Пиво собираетесь варить? – спрашиваю.
       - Какое там пиво, - отвечает мать подростка, - Хлеб печём. Покупать-то больно дорого.
       И это – в одном из богатейших совхозов страны!
       Пьём чай с ликёром “Красная роза”. Я быстро усекла – хочешь разговорить народ, бери с собой флягу. Кому вино, кому водку, смотря по обстоятельствам, а кому и недорогой тогда коньяк. Парень признаётся, что хочет податься из совхоза в город, хотя технику любит, в моторе готов копаться часами, но если б ещё и платили… Молодёжи развалюхи дают, а новая техника – для передовиков. Ему б, Витьке, нормальный трактор, он бы давно на почётной доске висел, а тут мать не прокормишь. Куртку вот польскую в сельпо приглядел, хоть с девчонками после клуба погулять, так уже три месяца грошей собрать не может…
       Ещё много о чём невесёлом повествует мне разоткровенничавшийся от “Красной розы” Витька. А тут и мать, утирая глаза краем платка, начинает вспоминать о витькином отце, какой он был первый парень, и в работе, и на гармошке играл, как они радовались, что он с войны живой вернулся – пусть калекой, но живой. Почки в окопе застудил, всё по больницам. “Не горюй, - говорит, - мать, зато мы Витьке нашему завидную судьбу отстояли – скоро знаешь, как заживём”! Не дождался…
       Рассказывают наперебой, не успеваю записывать, а в голове уже созрел замысел: жизнь выдуманная, киношная, и реальные проблемы молодёжи. На этом всё и построю. Пусть дурацкие эпизоды показушного сценария пересекаются с этим невесёлым рассказом, с Витькиным лежанием под трактором, с его единственной промасленной курткой, с отцовской гармонью на стене рядом с медалями и орденами…Так и назову: “Снимается кино”…
       Сама жизнь подкинула мне для очерка нужный эпизод. Снимали сцену, когда непутёвый герой заехал на тракторе в пруд и в панике прячется в камышах, а мать (её играла Татьяна Пельцер), да и собравшийся на берегу народ думают, что бедолага утонул.
       - Кровинушка ты моя ро-одненькая! Да на кого ж ты меня поки-инула! – начинает голосить Пельцер, да так, что все собранные для массовки бабы, вспомнив каждая своё, начинают выть в один скорбный голос, в котором и похоронки, и одинокие вдовьи ночи, и растущие без отцов сыновья…
       - В самое яблочко, молодчина, - похвалит очерк зам. главного, - Только боюсь, кина не будет.
       “Кина” действительно не состоялось – весь номер был изъят цензурой прямо из типографии. Меня утешали, что не только из-за моего материала, что такое не впервой, но я долго не могла успокоиться, рвалась куда-то в высшие инстанции искать правду-матку, пока мне не намекнули, что будет только хуже. Для всех. Что им там виднее.
       С горя решили напиться всей редакцией, и я в который раз пожалела, что не родилась мужиком. Чтобы вот так, с авоськой поллитровок, загудеть у кого-нибудь на квартире и поговорить по душам “за жизнь”. Приставать начнут, перессорятся, жена приревнует – такое уже не раз случалось. Так что пришлось мне одной горестно размышлять, что же происходит у нас в стране, гуляя по промозглой осенней Москве и затягиваясь студенческим “Дукатиком”.

       В БЕСЕДКЕ С: Юстасом и Менеджером

Бочка мёда в ложке дёгтя

       Юстас: - О главном - что понравилось.
       Почему я называю то, что понравилось, главным. Потому что это - какая-никакая, а идея выхода из ямы с дерьмом, в которой мы оказались. В то время как в остальном дерьмоутверждающем потоке информации, кроме смакования этого нашего положения, нет ничего.
       Страницы романа, посвящённые хозяйственной деятельности изан, просто хочется перечитывать. (Здесь и далее выделено мной – Ю.И.) И ловишь себя на мысли – вот бы так, по-человечьи, была бы вся книга написана!
       Вообще, если сжать по-церковному написанные многословия до их сути, которая уместится на считанных страницах, перевести на разговорный язык да придать сюжету какую-то “цепляющую” окраску – да хоть детективную – то просто залюбуешься, какой дельный и нужный роман получится.
       И читателя от него будет не оторвать, и по рукам он пойдёт сам, и всех, кого задумано, “охватит”, и идею донесёт. Поместить в нём анкету да адрес абонентского ящика Изании – и база данных наполнится без издания особой газеты. Потому я и трачу время на шевеление этого форума, что мне досадно, насколько потенциально эффективный материал не работает из-за неправильного оформления.
       Теперь то, что именно понравилось.

       1. Сегодня почти все мы обречены прожить жизнь без смысла. Потому что животный смысл – плодиться и размножаться, это мало. Для реализации человеческого смысла у нас нет времени, средств и сил. И более того, мы живём в среде, которая стремится отнять у нас и первое, и второе, и третье.
       Редкие люди могут преодолеть это сопротивление своей мощной волей, одержимостью или гением, что встречается нечасто.
       Союз, подобный Изании (в дальнейшем “Изания”), мог бы быть уникальным решением для всех.
       Главным же достоинством Изании я считаю не просто систему взаимопомощи, как вы мне вменили. А именно систему взаимопомощи, создающую условия для того, чтобы человек разумный мог себя реализовать в хорошем смысле, а именно “совершить чего-то на Земле”, изменить в ней что-то к лучшему и тем остаться в памяти людей, в чём и есть его жизнь после смерти – тот самый Смысл. С большой буквы, повторяю, потому что это итоговый смысл всей жизни. Написать книгу для людей, создать произведение искусства. Открыть для них что-то новое в науке.
       Вылечить, сколько сможет. Научить. Создать то, чего не было. В общем – передать постигнутые им знания и умения. Как завещано эволюцией (Это ж надо –опять! Сама“эволюция” - то откуда взялась? Да ещё и “завещать” научилась. – Ю.И.). (Подробнее – в “Частном примере мировоззрения”).

       2. Да и вообще, мир настолько переполнился “ненормальными” всех мастей, что более-менее “нормальных” (в хорошем смысле слова) просто хочется спрятать в какую-нибудь хоть резервацию. Или просто собрать людей с неатрофированными творческими и душевными потребностями – уже от компании омовение души какое.
       Такой заповедник незла.

       3. Меня радует идея более эффективного использования ресурсов, которую вы, честь вам и хвала, выпестовали и закладываете в основу Изании.
       Действительно, практически все мы чем-нибудь обладаем, что реализовать в одиночку так же неэффективно, как по-маодзедуновски плавить сталь в каждом дворе. В принципе мы умеем всё – жизнь научила. И одежду шить, и обувь ремонтировать, и пищу добывать при желании. Только, если мы будем этим всем заниматься каждый для себя, именно на это вся жизнь и уйдёт. Долгие это процессы. Система, которая это сорганизует и учтёт незамеченные нами золотые тарелки, с которых мы, стеная от голода, кушаем последнюю горошину, даст нам самую главную валюту – время жизни. Для жизни, а не борьбы с бытом.
       А золотые тарелки есть практически у всех. У горожан – квартиры, ценные для “вампиров” за близость к их ценностям мира, что сконцентрированы в городе. У селян – земля, строения, близость к другим ресурсам – природным. Аренда их может дать достаточно средств, чтобы осталось и нам, и на расходы по утилизации. Ведь, в принципе, нам немного и надо “на жизнь” (“хлеб насущный”- Ю.И.), а на остальное мы как-нибудь подработаем, реализуя наши же умения…
       А у нас есть и умения, и вещи для утилизации – куда-то ведь мы деньги девали всё время, что-то делали. Стало быть, приобрели чего-то, что считаем сейчас не особо нужным, а кому-то именно это сейчас необходимо. И умеем чего-то, что и умением не считаем, а для кого-то и гвоздь забить – проблема.
       При наличии какого-то буферного капитала взаимозачёты по-изански работать, думаю, могут.
       А скольким посредникам можно не платить при взаимозачётах! Оптовые цены, поставки с полей, от производителя, своим транспортом – мечта.
       И столько бесхозно пропадает, что просто диву даёшься, как это всё до сих пор кто-нибудь не организовал по-крупному. Но, как всегда, очевидное становится очевидным только тогда, когда некий открыватель, как сейчас – Ю.И., ткнёт нас в него пальцем и объяснит. Мне было это не очевидно. Спасибо.
       Как представишь себе, что можно было бы вот так переплавить отнимающее жизнь и дающее её и идти по какому-нибудь изанскому лесу со спокойствием в душе, с мозгами, разгруженными от фигни… Чувствуешь себя вынутым из войны и грязи счастливым профессором Плейшнером в Швейцарии, которого в гостинице ждут чистые листы бумаги.
       А условия - то в России как хороши! Люди лёгкие, привычные. Земли полно. Производств брошенных, поселений, а то и городов. Эльдорадо. Какого-нибудь ковбоя кондратий хватил бы от обилия перспектив.
       Я думаю, в любом случае, лишние хозяйственные связи, образованные Изанией, не помешают, и даже в самом плохом случае, если всё рухнет, образованные за время её существования человеческие связи между людьми – это уже дело.

       4. Не отдавать совсем имущество, как в монастырь, а сдавать в аренду – это очень толково. Это ход. Не только выгодно экономически, но и снимает много страхов и проблем. Даже моральных – если имущество сдаётся изанам, то спокоен за собственность и приятно, что она приносит пользу нормальным людям.

       5. Чем хорош принцип, в переводе с вашего, не свобода всё потреблять (по-вампирски), не свобода отказывать себе во всём (по-монашески), а свобода иметь всё, что нужно, чтобы этим делать нечто достойное, что “останется после”? Тем, что даже при формальном его применении (неидеальными людьми и в неидеальных условиях – а это уже близко к жизни) он не приведёт к дурному результату – если просто разрешить без ограничения тратить деньги на то, что является узкопрофильным инструментом (станки, музыкальные инструменты, краски-холсты, мастерские и т.п.), это приведёт автоматически либо к положительному результату (владелец будет ими лучше и больше работать), или не приведёт к плохому (владелец оказался неодарённым, простаивают). Т.е. в любом случае вреда не будет, а это главное. А в среднем, будет ощущаться смещение положения вещей к лучшему.

       6. Совершенно согласен, что Изания могла бы (если бы ей удалось выжить) много разумнее распорядиться ресурсами, чем бессмысленно расходующая их демократия – навязанный закон хищников, и социализм – навязанный закон травоядных. Чего-нибудь бы, наконец, “ с человеческим лицом”.

       7. Да, действительно, при частной собственности талант служит частным, а потому, большей частью, низким интересам. А при общественной – не востребован. Похоже на развитие цивилизации. У негров – тепло и бананы, нет резона развиваться, и так хорошо. У чукчей – холодно и голодно, некогда развиваться – выживать надо, греться, еду обеспечивать. Если бы Изания смогла создать среду, где возможно было бы развиваться, развитие пошло бы само.

       8. Есть единственный религиозный аспект, который я трактовал бы в положительном смысле. Православные священники, при всём моём к ним и пр. “больным верой” раздражении, может быть, менее других склонны к взяточничеству и воровству. Хотя бы потому, что для них это более опасно. Что усилило бы надёжность системы при использовании их на ключевых постах, в частности, при аренде и оценке имущества, где цены неоднозначны и, потому, широк простор для манипуляций.

       9. То, что “в здоровом организме каждый орган должен делать то, что умеет, к чему призван и для чего создан” полностью согласуется с моими представлениями о человеческом предназначении. При условии, что я сам, и никто за меня, должен решить, для чего я предназначен и приспособлен.

       10. С тем, что изане “не заглатывали бы приманку”, соглашусь по той простой причине, что ничего свежего в этом мире в качестве приманки предложить не могут. Это будет обязательно какой-нибудь заменитель. Кто же сменит естественную и вкусную пищу на химию? Трудно питаться одними сникерсами. Дай нам сейчас возможность жить интересно, естественно, - кто бы стал смотреть все эти мексиканские сериалы и боевики, обжираться-напиваться с тоски. Это было бы просто незачем. (“главное наслаждение давало именно оно, дело, полное смысла…”).
       Есть разница – радоваться запуску первого человека в космос, или в толпе зевак орать “ура” при каждом выстреле салюта, потому что в небе запестрело огоньками.

       Хищники, конечно, не отомрут, но мы вполне можем не давать им так уж жрать нас, т.к., как это ни странно, жрут они нас “по согласию”.

       11. Что принципиально, цель у изан – единственно верная, т.к. она там у каждого своя, а нет ничего более желанного, чем собственная цель. И тем эта система уникальна. Мы все помогаем нам же сделать каждому своё. Мне работать просто ради денег противно. И “на дядю” работать противно. А в Изании работать и на свои иетересы, и уделять время для полезного нормальным людям – нет отторжения. Читаешь, и любое даже примитивное изанское дело не вызывает тех самых сегодняшних унылых ощущений – чего-то синить, мыть, утилизировать и т.п., это же с себеподобными и для нас же. Для интересного дела.

       12. “Ах, отчего же я не присутствовал при этой битве, хотя бы мичманом!” Читаешь и ощущаешь, насколько велика разница, что и для кого строить – пыточную камеру или обсерваторию. И эта среда привлекательна как концентрат или обогащённая руда – плотность интересного на квадратный метр значительно больше.
       Это вообще похоже на житие колонии на чужой планете, населённой дикимизверями.

       13. Если Изания воплотила бы в себе положительные качества стороны социализма и избежала бы отрицательных, для многих россиян это было бы похоже на возвращение в дом родной. Деревянненький, да свой.

       14. Действительно, дурных соблазнов вокруг гораздо больше, чем мы это осознаём.
       Читающий об Изании обязательно задумается над этим. Морковка, за которой мы гонимся, привязана у нас перед носом. Не можем мы бросить то дорогое, что дорого не нам. Озлобленно боремся с бытом и решаем навязанные нам чуждые проблемы:
       Работа-каторга, ненавистная, унизительная, но “нужная”. Жильё, одежда, дача, машина – не инструмент для нашей жизни, а мы – инструмент для поддержания всего этого. (вспоминается “Город вещей” в “Лунных часах” – Ю.И.). Телевизор – благо, употреблённое во зло. (Как хорошо было, когда башня вырубилась! Посмотрел коротко новости и никакой лишней информации. “С утра выпил – весь день свободен”. Захотел фильм – видак есть. Мы ж уже не для удовольствия смотрим в ящик. “Я пью, чтоб забыть, что я пью”. Терпим какую-нибудь рекламу, а мозги стоят, и жизнь проходит).
        Именно что “создаём себе проблемы и решаем их”, и уже вот эту искусственную чехарду называем жизнью. Бессмысленно живём ради того, чтобы так же бессмысленно отдохнуть. Пьём без желания, вымученно общаемся без общения, работаем, ничего не совершая, Есть одно слово, которое описывает всё это - “имитация”. Бесполезно это лечить в одиночку, слишком велико влияние среды. Изания могла бы дать среду с иными ценностями. Не обязательно сразу – с великими ценностями. На первых порах было бы достаточно убрать подпитку ядом. Как приятно, представить себе, например, пространство в телеэфире, свободное от рекламы, тупых боевиков, такой же тупой порнухи, викторин этих “будь как все”. А чего проще это сделать – посадил команду на приём телепередач, они рекламу вырезают и тут же передают “очищенную” программу во внутренний эфир (меня бы туда, уж я бы эту рекламу душил, душил…аки Шариков). Скольким же людям не придётся, ругаясь, тыкать пультом в телевизор, а желающие могут на собственную антенну ловить обычное телевидение и травиться в одиночку. Вот поделиться им будет уже не с кем, а это оздоровляет.
       А то, что творится вокруг сейчас – наркотики, кривляния убогие, скучное пестро-буйное убийство времени – явно искусственно, шелуха, которую легко содрать и выкинуть без жалости, ей держаться нечем из-за её бессодержательности.

       15. Каждый из нас справляется с бременем быта в одиночку. Это не всегда удобно и рентабельно. Был бы механизм, позволяющий удержать уровень качества бытовых услуг не ниже домашних, это могло бы сэкономить значительное время. Общественные столовые, при условии, что они смогли бы быть столь же чисты и полезны, как домашние, были бы средством высвобождения времени. Ну а кухню в квартирах изании я бы оставил – нельзя ставить человека в зависимость от монополии. Мало ли, до скольких часов доработается её владелец, что ж ему ночью – на плитке готовить?
       Главное в этой системе – всё-таки человек. Пусть обедает, когда хочет, и имеет альтернативу. Но это, как раз, технические, и потому легко решаемые частности.
       Представьте себе, если бы и другие технические задачи, съедающие время, решались бы так же? Например, отдел снабжения магазинов Изании профессионально выявлял бы в море этого…не нахожу цензурного слова…некачественного ширпотреба, которым наполнены магазины и рынки страны, действительно хорошие, качественные товары и именно их бы привозил в магазины. Сколько бы человеко-часов топтания и искания сэкономилось бы – жуткое дело. (С этими производителями качественных продуктов, товаров и услуг, как м одиночками, так ми коллективами, надо немедленно привлекать в Изанию – из них-то и составится база данных – Ю.И.)

       16. Моя страна, моя улица – очень правильно. И по-человечески это – нормально. Просто мы уже забыли, что это – наше, живя среди тех, кому всё враждебно, до лампочкиили просто среди тех, у кого опустились руки. Поэтому идеология эта не новая, как вы утверждаете, а где-то естественная. Естественная для нормальных и незатраханных жизнью людей. Именно из-за этой естественности и перспективная.
       Вот ежели бы вы её поперёк инстинктов внедряли – тогда было бы безнадёжно. И пруд экскаватором – это здорово и приятно… А превращать песок у амбара в сахар – какая же это шалость. Делал я подобное. Только зло берёт, когда этот пруд начинают превращать в помойку. У меня как-то так получалось. Сделаешь, а это изгадят.

       17. Тот факт, что Вы зарабатываете на издание книг трудом на земле, меня, не побоюсь этого высокого слова, восхищает. Это очень достойный выход для творческого человека, не желающего ради заработка насиловать свой талант в душепротивных делах. То, что Вы смогли построить для себя это дело и занимаетесь этим, говорит о многом. Завидую Вашей самостоятельности, независимости, характеру и многим другим необходимым для этого качествам.
       А естественное после этого совмещение Вашего образа и образа Иоанны даёт интересный очеловечивающий эффект по отношению к обеим “сказительницам” по ту сторону текста.

       18. Да, безмерно жрущие и разрастающиеся клетки – это опухоль. Пример тому – человечество в целом. Которое скоро угробит планету, свой телоноситель. И мне “порой хотелось, чтобы этот чумной корабль взорвался, налетел на айсберг, только бы не испытывать ежедневно этот мучительный стыд от молчаливого соучастия в чудовищно наглом и лицемерном пиршестве зла”. С каждым словом согласен. Одно хорошо в этом – загнётся человечество и не жаль.
       “Для тех, кто не хочет процветать на крови других” – хорошая ясная формула.
       А переводить на нормальный язык у Вас хорошо получается. То, что звучало оскорбительным в религиозном изложении, стало желанным в разговорном. А вы говорите – не надо. Надо. Кто ж мог, например, догадаться, что “антихрист” = новый мировой порядок, служить = что-то в жизни совершить. Если, по-вашему, “превратить личное в вечное” есть “остаться в доброй памяти человечества” – подписываюсь под этим обеими руками (приусловии, что само человечество “вечно”, то есть опять же атеизм не проходит – Ю.И.), но сам бы я, заметьте, это так перевести не догадался.

       19. Даже просто представить приятно, как было бы удобно пожить в таком “доме отдыха трудящихся” как Изания, оплачивать это трудом или простаивающими ресурсами, делать какой-то свой проект или просто ознакомиться с интересными проектами изан, а стало быть, как чаще всего случается, и принять в них посильное участие.
       И знать, что когда завершишь “полёт” в этот “правильный” мир, всегда можешь вернуться на свой авианосец, в свой греховный, несерьёзный, пёстрый бордель. Если будет потребность отдыхать от Изании – это примета того, что там всё чересчур. Если же бардак наскучит быстро и потянет обратно, значит, в Изании построено всё истинно.

       Один энергичный человек, своими руками построивший дом, сказал: “Знал бы я, во что это выльется, ни за что не взялся бы”. Но дом построил, что надо.
       В отличие от тутошнего Человека, я считаю, что строить нужно. Даже если совсем ничего не выйдет, думаю, это будет лучше, чем ничего не делать, т.к. каждый такой потуг “сдвигает пространство” в нужную сторону. Как Колумб – искал одно, нашёл другое.
        Остаётся принципиальным вопрос, который надо решить ДО замеса бетона: как строить. (И “что строить?” – Ю.И.)
       А “истина где-то здесь”.
       С эволюционным приветом.
       2000-09-23

       Менеджер: - Браво, Юлия! Браво, Юстас!
       Не ждал я, Ю.И., что вам Бог пошлёт такого читателя как Юстас.
       Мой совет, как человека, прочитавшего роман, но не имеющего времени и, наверное, не способного дать на него развёрнутый анализ, воспримите всё, сказанное Юстасом, в духе оптинских старцев: “Господи, не дай мне забыть, что всё ниспослано Тобой. Справедливую критику примите с покаянием. На напраслину Юстаса ответьте, как душа велит.
       А его конструктивные соображения используйте на общее благо.
       Надеюсь, здесь появятся и другие читатели, полезные не как я, добрыми пожеланиями, а делом.
       Может, и я когда-нибудь сумею написать сюда о своих взглядах на Изанию. А Юлии и Юстасу могу только пожелать: Дай вам Бог успехов в делах праведных.
       2000-09-24

 БОРИС
(1958 год)

       Тут вскоре, на счастье, началась зимняя сессия. Обложившись килограммовыми томами, я часами сидела в читалке, грызя леденцы, чтобы не тратить времени на курево. Выпрашивала учебники домой, на ночь, сдавала древнерусскую, принималась за Гомера и Вергилия, за русский язык, которым, как выяснилось, совершенно не владею и в диктантах – полно ошибок.
       “Матрёна Саввишна быстро акклиматизировалась и с аппетитом ела винегрет в компании с фельдфебелем и фельдъегерем…”
       Вся жизнь сосредоточилась в синенькой зачётке. Тряслась и пила валерьянку.
       Как-то подняла голову от книг. Старшекурсник, сидевший в другом ряду читалки, чем-то похожий на моего фестивального Яниса, подмигнул мне и показал жестом, что тоже хочет конфету. Он мне давно приглянулся – высокий, спортивный, хоть и ходил вразвалочку из-за плоскостопия. Когда я встречала его в коридоре, сразу всплывало в памяти трогательно-заплаканное лицо Яниса, с которым мы больше никогда не увидимся. А этот, наоборот, всегда улыбался, смешил девчонок – эдакий первый парень на деревне, но всё равно вылитый Янис. Странно, что лица Робера я вообще не могла вспомнить. Может, и не узнала бы в толпе.
       Я бросила через зал леденец – он ловко поймал и, поблагодарив улыбкой, сунул в рот. Я снова погрузилась в чтение. Через полчаса подняла глаза – опять пялится. Так никаких конфет не напасёшься. Показывает жестом – айда покурим.
       Вышли, покурили. Борис оказался потрясающим рассказчиком, помню, как хохотала до слёз, а он всё не умолкал со своими уморительными байками – хотел, как признался потом, произвести впечатление.
       От смеха я совершенно обессилела, в голову ничего больше не лезло. Опять всю ночь зубрить … Борис провожал меня, тащил авоську с недочитанными книгами и не закрывал рот. От моего хохота он, кажется, заводился всё больше, остановить эту лавину было невозможно. От нас шарахались прохожие.
       На лестничной площадке он бросил авоську с книгами на пол и полез целоваться. Подробности не помню, так как была близка от смеха к обмороку.
       На другой день мы оба успешно сдали и отправились на радостях откушать в кафе “Арарат”, что располагалось возле ЦУМа. Мягкие диваны, горный пейзаж на стене, пара раскалённых чебуреков за полтинник, порция маслин – двадцать девять копеек и бутылка неплохого кавказского портвейна “Агдам” за трёшку. В общем, за всё, про всё – около пятёрки. Опять он ублажал меня своими байками, потом мы гуляли, затем он пригласил меня зайти в гости –“Это здесь недалеко, несколько остановок на троллейбусе. Мама будет рада”.
       Никакой мамы, естественно, дома не оказалось со всеми вытекающими отсюда последствиями. Попробовала призвать Бориса к благоразумию – куда там! Вопрос был поставлен ребром: - раздевайся, или гуд бай.
       Надо сказать, что жил он как раз возле ВДНХ, где тоже поднабрался фестивальных нравов.
       Оценив обстановку, я вздохнула. Ответ мой вошёл в историю семьи:
       - Ну ладно, так и быть.
       Признаться, я к тому времени уже порядком устала от так называемого кобеляжа. Вокруг ухажёров было много, они сталкивались лбами, трепали нервы, никто мне толком не нравился, но никого не хотелось терять. Я была по уши занята, как мне казалось, делом, а они со своими разборками отнимали кучу времени, надо было кого-то выбрать, потому что после “маслинового запоя” я вдруг тоже к своему стыду поняла, что презренные проблемы “ниже пояса” касаются теперь и меня.
       “Так и быть”, - сказала я, пожав плечами и полагая, что выбираю свободу.
       Какая там “свобода” – Борис оказался настоящим Цербером. Весь “кобелёж” он разогнал в считанные дни – ходил за мной по пятам, контролировал каждый шаг (порой приходилось буквально от него удирать по всем правилам шпионского искусства), сидел дома в моей комнате рядом с телефоном, сам хватал трубку, выражался словами, а то и кулаками (он тогда занимался боксом).
       Помню, как мой однокурсник Жора, известный ныне как Георгий Вайнер, получил ни за что, ни про что тумака, просто по-дружески обняв меня при встрече в факультетском коридоре. Подобное случилось в ресторане ЦДЛ и с писателем Радовым. Борис был совсем не из нашего “светского” круга, выходки его представлялись смешными и дикими, и многие недоумевали: “что ты в нём нашла”?
       А мне он нравился не только внешним сходством с Янисом, но и внутренним – такой же искренний и романтичный. Оказалось, мне нравятся мужчины, которые “тоже плачут” и перед топающим и свистящим залом открыто встают на защиту наших “советских” ценностей, не боясь прослыть “серостью и дубом”. Тогда, после двадцатого съезда, “совковость” в студенческой среде требовала немалого мужества. На стороне “совка” Бориса оказались на одном из таких бурных собраний лишь бывшие фронтовики.
       Особенно поразительным было то, что, как я узнала много лет спустя, он был родом из очень богатой семьи на юге России– (у деда был свой пивной завод, другой дед состоял членом правления Калинкинского товарищества, владея производством всех слабоалкогольных и безалкогольных напитков страны). Были они при красных и репрессироваными, и заложниками, и ссыльными, всего лишились. Дед в ссылке в Новосибирске организовал пивное производство, стал директором завода и прославился (о нём даже писали в газетах), но потом сбежал в Москву к семье, немного изменив фамилию, построил дачу, на которой и умер. В войну часть семьи затаилась, называла советских “они”, а другие - воевали за советскую власть. Герман, отец Бориса, замначуправления Наркомугля СССР, хоть и вернулся при орденах, потерял на фронте здоровье и прожил после победы всего несколько лет. Брат отца Транквилин погиб. Мать, Людмила, работала экономистом, сдавала кровь для раненых, была награждена медалью “За доблестный труд в годы Великой отечественной войны”. Вырастила Бориса и старшую Зою, воспитав в полном неведении о прошлом, и я в недоумении гадала, откуда в их коммунальной довоенной квартире такое шикарное пианино и антикварные вазы, а в семейном фотоальбоме - господа с лорнетами, дамы в колясках на фоне “дачи в Анапе”. Но спросить не решалась. У моего Борьки были заплаты на брюках и обычная стипендия, хоть и повышенная за “пятёрки”, и мне, воспитанной на русской классике с её презрением к богатству, вовсе не хотелось докапываться до истины.
       Он хорошо пел, аккомпанируя себе на пианино, был действительно потрясающим рассказчиком и имел ещё кое- какие достоинства…Сидел в нём, правда, и бес, который меня люто ненавидел , а может, и легион, но в бесов я тогда не верила и объясняла некоторые борькины странности просто “сдвигом по фазе”. Во всяком случае, замуж я не собиралась – ни за него, ни за кого-либо ещё, это совершенно не входило в мои планы. Если уж не Мата Хари и не Жанна д Арк, то, по крайней мере, Вера Панова. Но родичи, словно сговорившись, мечтали меня “окольцевать”.
       Очень стыдно признаться, но окончательно перетянули чашу весов в пользу нашей совместной жизни красные болгарские туфли-лодочки за 15 рэ, которые я примерила в обувном на Полянке и горестно положила обратно на полку, потому что в кармане было пусто. И вдруг Борис молча пошёл в кассу и купил мне эти туфли, оставшись с пятирублёвкой до стипендии. Я была потрясена и произнесла мысленно вторую историческую фразу: “С ним можно пойти в разведку”. На пятёрку мы купили бутылку коньяку и отправились отмечать помолвку в шашлычную в Сокольниках, откуда до его дома было километра три. После этого я, мягко говоря, нетвёрдо держалась на ногах, шёл ливень, и Борис меня нёс на себе километра два. Потом выгрузил на коврик в прихожей, снял с меня промокшие болгарские туфельки и сказал: “Знакомься, мать, моя жена”.
       Наутро туфли мои были сухими и чистыми, а я со стыда не знала, куда деваться. Ничего себе, смотрины! – “Ну и что она сказала”? – спросила я Бориса о реакции матери на такое “явление невесты народу”. – Сказала, что ты симпатичная.

“ПЛОХОЙ ДЕНЬ” 15 СЕНТЯБРЯ”
Заметки писателя, сменившего профессию
(Отрывки из статьи)

       “Зарабатывая на издание книги, я лишалась возможности её дописать. Пришлось переключиться на “несанкционированную торговлю”, то есть на вокзал. Означало это вечную беготню с неподъёмными вёдрами от ментов всех мастей – омоновцев, муниципалов, метровских, патруля – до сих пор толком не разобралась. Одни охраняли вокзал и требовали, чтобы мы не переходили за белую черту к тротуару. Другие охраняли проезжую часть и гнали нас в противоположную сторону. Третьи блюли интересы легального цветочного базарчика перекупщиков при вокзале, который “горел”, потому что цены у нас, “дачников”, были значительно ниже, и простой народ “пасся” именно в несанкционированной зоне. Нужно было всё время держаться возле белой черты вдоль тротуара и делать шаг то вперёд, то назад в зависимости от ситуации. Иногда собирали по двадцатке неизвестно кому, иногда приезжало “начальство”, тут нам просто приказывали “сгинуть” во избежание тяжёлых последствий, и приходилось метаться с вёдрами по проезжей части, в буквальном смысле рискуя жизнью не только своей и покупателей, но и пассажиров проносившихся мимо машин. Тут же на коленке вязали букеты – на свадьбы, дни рождения и – всё чаще – на похороны. Время от времени кто-то выбывал из борьбы, но на место бабки вставала в строй дочь или невестка. Отступать было некуда – за этими вёдрами укрывались от нищеты целые семьи с неотложными стройками и ремонтами, зубными протезами, операциями и прочей бытовухой, а главное – “генофонд”, который надо было хорошо кормить, одевать, учить в гимназиях и колледжах. Ну и плюс всевозможные безработные родичи, заболевшие или вдруг ставшие “иностранцами”. О собственных болячках уже никто не думал. Сунешь под язык таблетку – и порядок. На войне как на войне.
       “Генофонд” подрастал свирепым и хищным. Иногда они подходили к матерям и бабкам – хорошо упакованные, длинноногие, холёные, с жёсткой улыбочкой уголком рта. Стрельнут сотню-другую, а то и полностью карман опустошат на какие-нибудь “шузы”, и гордо удаляются. Бабок своих генофонд стыдился, мол, уж мы-то пойдём другим путём, будем, как эти в мерсах, чьим тёлкам корзины с фиалками на дом возят…Тоже всех потрясём. А не выйдет – держитесь, приватизаторы! Выпустят джинна из бутылки – мало не покажется.
       И вот на дворе сентябрь, сижу за компьютером и отвечаю самой активной зарубежной стороннице Изании, которую так и зову про себя Активисткой. Она эмигрировала из СССР, тоскует по Родине, сравнивает: “С утра до ночи, по 10-12 в день люди на работе, обслуживают и создают технику, блага которой потом покупают на заработанное. Свободное время проводят, в основном, в покупках этих товаров или за телевизором. А что для души? Живая душа здесь не нужна. У многих – неудовлетворённость работой и в то же время страх её потерять… А дети не видят смысла жизни, у них нет идеалов”.
       Вечереет, завтра у меня торговый день. Выключаю компьютер – надо успеть срезать цветы и навязать букеты. К полуночи справляюсь, ставлю на шесть будильник. Краем уха слышу, что на солнце какая-то вспышка, завтра ожидается магнитная буря, надо принимать лекарства и лучше вообще не выходить из дома. Утром на всякий случай глотаю пару таблеток. Муж в Москве – развозит по торговым точкам мои “нетленки”, а вёдра с водой и цветами тяжеленные. До станции меня провожает дед-сосед с вырезанным лёгким. Ведро тащит с трудом, но не ропщет. Он тоже заинтересован в Изании – требует, чтобы мы обязательно взяли на себя ритуальные услуги на случай кончины участников – тогда отбою не будет.
       День действительно плохой – у поезда низкие ступени, едва втащили тележку. Прибываем на третий путь, откуда уже с тележкой и ведром самой приходится спускаться по ступенькам в тоннель. Но самое неприятное – “гоняют”, то есть предстоит со всей поклажей бегать от ментов вдоль вокзала, на бегу ловя покупателей. А цветов, как назло, море – последние тёплые дни, дожди прошли…Успеваю продать лишь несколько букетиков и слышу, как мент грозит “пригнать трактор”. Дело плохо – жди автобуса, куда периодически грузят “цветочников” и увозят в направлении каких-то карательных мер. Я в “тракторе” ни разу не была – всегда есть возможность рвануть по проезжей части к оптовым киоскам, но одолевает какая-то апатия – наверное, из-за проклятой вспышки на солнце. Ну и пусть забирают. Мент даже удивлён: чего это я не удираю. А вот не удираю, и всё. День такой.
       “Тащи её сюда!” – орёт издали начальник, - На всех протоколы, а потом в суд по полной программе. Достали уже, мать их!”. “Есть такой анекдот, - говорю, залезая в автобус, мне снизу передают вёдра, - Один споткнулся и : “Ах ты ж , мать твою… Во, кстати, вспомнил, надо маму поздравить”. Чёрный мой юмор никто не оценил – кто плачет, кто жалуется на жизнь. Наловили одних стариков с бабками – молодёжь успела то ли смыться, то ли откупиться. Разговоры идут о том, что всем сейчас тяжело, надо кормить семью, то да сё…
       “А почему вы не боретесь? – сурово спрашивает главный, - Надо на митинги ходить, а вы тут торчите. Вам что, пенсии мало?” Кажется, это он в мой адрес. Огрызаюсь, что борюсь книгами, на издание которых зарабатываю этой самой несанкционированной торговлей. А на митинге ещё пристрелят – кто их тогда издаст? Сам-то он почему не борется? Мент поясняет, что бороться не имеет права, так как обязан защищать существующий порядок. Логично. “Про что книжки-то? – улыбается он, - Про цветочки?” – “Про ягодки”.
       Приехали. Бывалые говорят, что в милицию. Выгружаемся и тащим вёдра к подъезду. У нас забирают паспорта и пенсионные. У Лёши, ветерана войны, кардиостимулятор в сердце. У Нелли, кандидата сельскохозяйственных наук, тоже куча каких-то удостоверений и дипломов, но писари (их двое) говорят, что никакие регалии не помогут – закон есть закон. После составления протоколов нас снова грузят с вёдрами в автобус и везут в суд. Едем долго. В суде за длинным столом трое стражей порядка что-то на нас строчат. Интересно, сколько может стоить рабочий день, по крайней мере, двух десятков изловивших, доставивших и осудивших нас взрослых мужчин? А прогон автобуса? А подорожавший нынче бензин? Не говоря уже о чернилах и бумаге.
       Цветы уже кто поломал, кто из вёдер воду слил – всё равно конфискуют. А мне жалко. Красивые. Вспоминаю, как до полуночи мастерила букеты, как их дед с одним лёгким тащил к станции – осторожно, чтобы не помялись, чтобы мы поскорей заработали на Изанию с образцово-показательными ритуальными услугами, включая отпевание…Пока ожидаем суда, рассказываю Нелли про Изанию. “Утопия, - обречённо улыбается она, - Сколько их было. Никто нам ничего не позволит. Вот дочка моя давно в Греции, к себе зовёт, а я всё никак…” И показывает фото хохочущей красавицы на берегу, наверное, Адриатического моря.
       Наконец, предстаю перед судьёй. Молодой интеллигентный мужчина. Собираюсь присесть – не позволяет: “Станьте вон там”. Ну да. Здесь полагается стоять и обращаться: “Гражданин судья”.
       - Иванова Ю.Л.? – Да. – Пенсионерка? – Да. – Образование? – Высшее. – Когда вас забрали, торговали цветами? – Нет, я там всё написала. – Но приехали торговать? – Да. - Почему в неположенном месте? – А где оно, наше место?
       Но судья к философии не склонен. Он устал, и у него свои проблемы. Объявляет, что я приговариваюсь к штрафу в 15 рублей с конфискацией имущества, то есть цветов. Подпись и дата – 15 сентября 2000 года. Россия, рубеж двух миллениумов… Вторая часть приговора немедленно приводится в исполнение. Смотрю, как бойкие девчонки куда-то утаскивают мои букетики. Преодолеваю низменное желание – я себя знаю, стоит лишь со злостью посмотреть вслед цветам – ох, не принесут они им радости. Но нет, никакой злобы. Плывите, мои цветики, подарите доблестной нашей милиции и самому справедливому в мире суду с их жёнами, детьми и девушками, только доброе и хорошее. Терпения им и мужества в борьбе с настоящими врагами.
       Благородство моё вознаграждено. Вернувшись домой, узнаю, что дражайший мой супруг, не застав меня на вокзале, решил, что я на даче. Но, не найдя ни меня, ни ключа на обычном месте, перепугался, что “случилось страшное”, и в панике полез на балкон по самодельной лестнице, с которой благополучно свалился. “Благополучно” – безо всякой иронии, ибо без единой царапины. Тогда он то ли с горя, то ли с радости решил отправиться к деду-соседу и как следует напиться, но тут ко всеобщему благу и прибыла я с пустыми вёдрами. Потому что мужу моему пить нельзя, равно как и деду с одним лёгким, и вообще всем нашим мужикам с одним сердцем. А если бы мои цветы не конфисковали, я бы обязательно отправилась доторговывать на тот же вокзал, и всё могло бы закончиться весьма печально.
       А так получилось, что “неблагоприятный” день оказался очень даже ничего, потому что не всякий раз удаётся свалиться со второго этажа без единой царапины и не напиться, когда есть повод. И я, возблагодарив Господа, перекусив и отдохнув, снова села за компьютер творить Изанию, вернувшись к посланию Активистки:
       “Ведь человек обеспокоен не только тем, что его когда-нибудь не будет. Ну, пусть он бессмертен в ином мире, иной жизни... но всё равно, годы здесь проходят, а он словно бы не жил. Не сделал ничего замечательного, не нужен никому, кроме своей семьи…”
       “И дети там учатся в школе, и долго живут старики…”
       2000 год.

БАБА ЕЛА КАШУ…
(1959-60 годы)

       В общем, меня обложили, как волка – и жених, и родичи, и знакомые – всем-то он нравился, всех устраивал, а мама, как я теперь понимаю, просто за меня боялась, как бы не разгорелось пламя из той однажды загашенной ею французской искры. Летом она даже пригласила жениха отдохнуть у нас на Оке, где он исправно поливал клубнику, чинил забор и две мои младшие сестры по очереди объяснялись ему в любви. К осени у меня не стало сил сопротивляться, и в ноябре 58-го мы расписались. Борису пошили новый костюм на собранные роднёй деньги, а мне – свадебный наряд из парижской материи фиалкового цвета. Перед свадьбой мы честно поведали друг другу обо всех своих предыдущих связях и я заявила, что выйду за него при условии предоставления мне полной свободы. В чём и получила клятвенные заверения.
       Отчим даст нам денег на свадьбу, отец с дядей Мишей (братом отца) решат отстёгивать молодым по десятке в месяц, а бабушка Ира отслюнит девяносто рублей на тахту. Она к тому времени уже вернётся из Челябинска-40, где случился известный взрыв. Тётя Валерия, физик-атомщик, лауреат Ленинской премии, получив большую дозу, через несколько лет умрёт от болезни селезёнки. Перед смертью скажет, что хотела бы в больнице перечитать ещё раз мою повесть “Последний эксперимент”. Пообещаю принести, но так и не успею… Дядя займётся дыхательной гимнастикой Бутейко, преодолеет болезнь и снова женится.
       После свадьбы моя жизнь изменится. Лишусь любимой своей Третьяковки, куда заходила почти каждую неделю, кинотеатра “Ударник” с международными кинофестивалями, да и до университета на Моховой теперь приходилось добираться на троллейбусе. Дамы (свекровь и Борина сестра Зоя) пили за ужином чай с тортом и шоколадными конфетами, приглашали меня. Я же вытаскивала из кармана куртки бутылку “Жигулёвского” и воблу, отрезала горбушку ржаного хлеба и заявляла, что вкуснее ничего быть не может. Шокированные дамы пеняли Борису, что у его жены замашки дворника.
       Свекровь работала экономистом, а мы в свободное время вели светский образ жизни, то шляясь по гостям, таким же молодожёнам, то принимая гостей. В моде были походные и блатные песни, Лещенко, Козин, Вертинский и рок-н-ролл на рентгеновских плёнках. Потом появился магнитофон, танцы до упаду. На всё это нужны были деньги. Борис подрабатывал на радио, я по-прежнему моталась по командировкам. С первых же шагов стала выбирать острые идеологические темы – борьба за человека, соотношение “Я” и “мы”. То съездила в Прибалтику собирать материал о “комсомольском прожекторе”, где попала на “день совершеннолетия”, альтернативный католической “конфирмации”, и безуспешно пыталась разобраться, стоит ли их противопоставлять. То попросилась в далёкий экзотический “Буреполом” – в колонию для совершивших в первый раз тяжкое преступление. Вернулась с массой впечатлений и жалоб, которые совали мне украдкой сплошь “невинные” заключённые, и с потрясающими стихами шестидесятилетнего поэта, который всю жизнь вкалывал и пил, потом по пьянке подрался с приятелем. Дрались бутылками по голове. У одного - сотрясение мозга, другой – готов. За “неумышленное убийство” выживший получил срок. И вот, вдали от собутыльников, “от жены, от детей” Одиссей наш впервые в жизни получил возможность поразмышлять в тишине и накатал свою “Одиссею”. Поплакав над ней, не поленилась от руки переписать в “Буреполоме” копию и по приезде отнесла в редакцию уже не помню какого журнала, где она благополучно затерялась.
       Поразительны были слова редактора, на которого я с упрёками обрушилась: “Я такими “Мёртвыми душами” на даче печку растапливаю”.
       Видимо, та же судьба постигла и привезённые из колонии жалобы, которые я передала в соответствующие инстанции. Правда, одна тамошняя просьба всё же не осталось без последствий. Видный холёный бригадир, бывший директор ресторана, кажется, при Ярославском вокзале, просто попросил меня передать привет директору другого ресторана, одного из лучших в Москве. Для храбрости я взяла с собой Бориса. И пожалела, что не прихватила ещё человек двадцать – именно на такое количество персон тут же накрыли для нас шикарный “халявный” стол.
       Но мне из той поездки более всего запомнился урок в первом классе. Убийцы, насильники, разбойники и наркоманы с букварями за школьными партами старательно читают хором по складам: “Ма-ма мы-ла ра-му”. Подсказывают, шалят, как дети, радуются пятёркам и четвёркам.
       “Ба-ба е-ла ка-шу”… И вдруг кто-то бухает на весь класс: “Эх, б-ба-бу бы”!
       Однажды получила от редакции ответственное задание – написать приветственную статью к съезду комсомола за самого Вилиса Лациса. Народный писатель Латвии сам приветствовать съезд отказался, но пообещал, что если будет исполнено на должном уровне, поставит свою подпись.
       Крутился тогда в журналистских кругах великий человек Лёня Гендлин, который хвастал, что за пятьсот рублей возьмёт интервью у самого Никиты. Я проштудировала биографию Лациса и пришла к Лёне, чтобы вместе засесть за статью. Он угостил меня кофе и бутербродами с икрой (кабачковой), усадил в кресло, накрыл ноги пледом, на плед положил авторучку и стопку бумаги:
       - Пиши!
       Мы договорились, что Леонард со статьёй отправится в командировку за счёт редакции в Ригу, где у него полгорода родственников, и убедит классика подписать статью. Гонорар – пополам.
       Конечно, это была наглость – пожилой человек, борец за социалистический путь своей страны, к тому же латыш… Помню, как мучилась, вспоминая своё трудное рыбацкое прошлое. Невероятно, но факт – Лёня вернулся с желанной подписью и поведал, что Лацис сказал, что сам бы лучше не написал.
       Статья вышла на первой полосе под моим названием: “Факел Прометея в твоих руках”.

БЫЛ МЕСЯЦ ОКТЯБРЬ

       B БЕСЕДКЕ С: Идеалисткой

Затевается братство…

       Идеалистка: - Читала в последней “Литературке” стихи:

       Затевается братство
       Зажжём миллионы свечей
       Мы из крепких корней
       Перестанем подонков бояться
       Небосвод в этом мире
       Ещё, слава Богу, ничей
       Приготовьтесь на полюсе, в море, в песках –
       Затевается братство!

       Ну прямо как про Изанию. Но вообще интересно, вы пишете, что желающих очень много, только у них нет Интернета. Тоже беда – пять лет назад его и вовсе не было. В конце концов, есть почта, телефон и так далее. Мне очень интересно, что это за люди и чего они хотят: жить со смыслом, жить с верой, жить в коммуне, избавиться от жизненной рутины, решить проблемы жизнеобеспечения, найти друзей-единомышленников...
       Это все цели очень разные, мне кажется, в мире очень мало людей, мечтающих жить “со смыслом”, кто-то назвал их “пассионариями”, А большинство живёт интересами своей семьи и, если пробуешь с ними говорить о том, чего не хватает, даже не понимают, в чём проблема. Ну денег, ну времени, ну хотелось бы купить то и то, ну хорошо бы поехать в турпоездку… примерно так.
       Далеко не у всех работа любимая, но они принимают это как данность. Ведь она даёт возможность кормить семью…И передачи выбирают не по нашему мнению, а по рейтингу: раз показывают эти мыльные оперы, глупые викторины – значит, это коммерчески выгодно. Выгодно издавать примитивные книги и так далее.
       Всё это неприятно, но делать нечего, весь мир устроен по принципу выгоды и борьбы интересов – и как показывает опыт развитых стран, всё-таки может обеспечить людям хороший уровень жизни. А все попытки переделать мир приводят только к неприятностям, чему доказательство опыт нашей страны…
       Я последний месяц пыталась говорить с людьми на темы, затронутые на этом форуме, и получала примерно такие ответы. И вообще, когда говоришь об этом, чувствуешь себя словно пришельцем с другой планеты, а это неприятно.
       А вы говорите, что знаете много людей, которые хотят вступить в Изанию…просто завидно: где вы их нашли…или это, в основном, верующие?
       Ну так хочется, чтобы началось что-то на практике. Я, конечно, живу далеко и смогу участвовать лишь виртуально, но так хочется знать, что есть уже дело (пусть самое скромное, а не просто разговоры)!        2000-10-02
       Ю.И.: - Что у нас должно быть? Во-первых, тщательно разработанный проект, в меру жизнеспособный и в то же время в чём-то даже “безумный”, следуя известному изречению: “Это недостаточно безумно, чтобы быть истиной”.
       Милосердие, гуманность, доброта, альтруизм, благотворительность, взаимопомощь - всё это есть, было и, надеюсь, будет всегда. Этим занимаются и церковные общины всех конфессий, и различные партии, организации, просто отдельные люди – из разных побуждений. Но это помогает – кому выжить, кому – успокоить совесть, кому – повысить рейтинг. Способствует и так называемому “прогрессу”, помогает умиротворить массы, которые без этой "кости с барского стола" давно бы всех перекусали.
       Вот сразу после публикации моей статьи “Плохой день 15 сентября” в “Совраске” появилась заметка “Ячейка добра”. Подзаголовок: “Взаимопомощь - как мы создали коллектив практического гуманизма”. Собрались хорошие люди, помогают бесплатно тому, кто, в свою очередь, кому-то бесплатно оказывает услуги, существует уже три года. Обрадовалась – неужели Изания? Местами сходство разительное: юрист консультирует мастера-отделочника по поводу размена жилплощади, отделочник ремонтирует рабочий кабинет школьного психолога; родители погибшего в Чечне собираются усыновить сироту, а школьный психолог оказывает им помощь в решении вопроса усыновления, привлекая социального работника и врача-кардиолога, тоже усыновившего двух детей. Кардиолог консультируется по проблемам воспитания этих детей у школьного психолога. Тут же “пристроился” ещё какой-то “психотерапевт”, (скорее всего, тот же “психолог” или его коллега), который “помогает автослесарю избавиться от бессонницы, а юристу – в решении семейных проблем”. Чуете – одни ремонтируют автомашины и кабинеты, оперируют, воспитывают усыновлённых детей, а вокруг – сонм “консультантов” – социальные работники, юристы и “психологи”, которые пользуются всей этой халявой и пишут диссертации и статьи о “практическом гуманизме”.
       Заметка подписана “кандидатом психологических наук”, который хвастается, что “ни в одном из звеньев цепи не участвуют деньги”, и клеймит “участников английского движения “Летс”, в основе которого лежит принцип: “Ты мне, я – тебе”, и где задача – сэкономить средства. Мы, мол, не такие. Ты мне кабинет отремонтируешь, а я за это выпишу кому-нибудь таблетки от бессонницы. Не знаю, был бы для вас привлекателен такой “альтруизм”, который милосерден лишь “башь на башь”. Даже предлагается тест – доставишь срочно и безвозмездно на своей машине в детдом лекарства – подходишь. А ежели ты “Менделеев” и корпишь над какой-нибудь периодической системой элементов вместо того, чтобы шофёрить – всё, эгоист, вычёркиваем. Или немощная бабка с заброшенным участком земли – её тоже по боку. Эгоистка, мол, никому не помогает. А изане отремонтировали бы бабкин дом, сдали дачникам, арендовали её участок, на котором построили бы теплицы под выгоночный лук да огурчики. И бабка жила бы на всём готовом на свой процент, и зубы ей бы вставили, радикулит вылечили, да ещё бы и родне бабкиной перепало.
       И Юстасу, возможно, понравился бы этот “Летс”, замешанный на “трезвом материализме”.
       Что же касается православной благотворительности, то она просто оказывает милость и достойным, и недостойным.
       Вариантов много, и в каждом есть, наверное, элементы Изании, но это не Изания. Рыбак –изанин, вместо того, чтобы пожертвовать улов нищему-художнику, научит самого её ловить. Затем поможет продать улов, купить холсты и краски, снова начать рисовать. Посоветует организовать выставку-продажу картин, подыщет покупателей. Короче, поставит на ноги, поможет снова обрести утраченное призвание, место в жизни.
       Я знаю талантливейших людей, потенциальных гениев, совершенно беспомощных в борьбе за существование. С которыми надо возиться, как с малыми детьми. Чуть отвернёшься, упустишь – стоит на подоконнике. Собственно, каждый человек уникален, и почти все нуждаются в опеке, в раскрутке – могу привести десятки примеров из личного журналистского опыта. Особенно бывшие “совки”, хоть вы и не жалуете это слово. В нём есть что-то детски-беззащитное, и у меня оно ассоциируется отнюдь не с мусором, а с песочными замками. Кому повезёт найти изанина-опекуна и спасателя – тот выплыл и состоялся. Но много ли таких? Совки способны горы свернуть, если их воодушевить и направить, а могут оскотиниться и спиться. Разовая благотворительность помогает выжить, решить бытовые проблемы, но человеку нужно нечто большее. Исполнить призвание, предназначение. В этих словах – тайна, выход в иное измерение, и многие сердца откликаются на них, независимо от убеждений.
       Главная наша трудность – нет лидеров. Мне нравятся строчки одной молодой поэтессы, которые я привожу в романе: “Они рождены, чтобы сдаться, но мы рождены – их спасти”. Это про Изанию. Да, отвечая на ваш вопрос, желающих быть спасёнными немало – и просто на уровне взаимного жизнеобеспечения, и жить достойно, интересно, со смыслом, и реализовать мечты и способности – свои и близких, и “что-то в жизни совершить”. Нет спасателей. Собственно, пока я их толком и не искала. Книга дорогая, тираж небольшой, настоящей рекламы практически не было. Можно было бы, конечно, отбросив все дела, толкаться и к спонсорам, и к политикам, различным движениям и организациям, но…Дело в том, дорогая И., что я, как и вы, прекрасно понимаю, что Изании нужны, как вы пишете “пассионарии, которых мало”, и тоже не доверяю окружающим теням.
       Идеалистка: - Далеко не у всех работа любимая, но они принимают это как данность.
       Ю.И.: - Но так не должно быть для тех, кто готов на творческую подвижку при условии обеспечения самым необходимым. И, разумеется, на отказ “от дури” (иначе никаких средств не хватит).
       Идеалистка: - Отними у людей необходимость работать для пропитания (это называется “родовая необходимость” – Ю.И.) – у многих не ноль ли получится?
       Ю.И.: - В том-то и беда, что ноль. Это и есть ад. Когда земное исчезло – всё материальное, тупая работа, дурь и суета, а в осадке – нуль. Вот тебе и ад – вечное ничто, абсолютно непригодное для бессмертия, но сотворённое бессмертным. Твой вечный вопль о несостоявшейся жизни, который никто не слышит.
       Родовая необходимость “утверждена” Небом, но как наказание, даже проклятие за непослушание Творцу: “В поте лица будешь зарабатывать хлеб свой и в муках продолжать род”. Заработок на “хлеб насущный” (на суть) необходим, но ведь, как вы пишете, он легко переходит в “дурь” ненужных страстей и излишеств. Даже при коммунистах бытовал лозунг сделать труд “делом чести, славы, доблести и геройства”. То есть опять ненужные доски почёта. Привилегии, шумиха. А потом фельетон – мол, зазнался товарищ и потерял облик. Да вы ж его сами этой пошлой лестью испортили! Потому что как огня боялись настоящих слов, имеющих выход в Вечность.
       Ю.И.: - Вот вы сами написали “не от мира сего”. Совершенно верно, это о них, о “призванных”, кто мучительно ищет выхода из “дремучих дверей” бытия, когда жизнь минус дурь и родовая необходимость равна нулю. А величайшие глубинные дары вашей личности так и остаются невостребованными. Вы правы, мир живёт по противоположным законам, он “болен к смерти”, обречён. И в данном случае смерть является благом – что может быть страшнее бессмертного зла? Всякий прошлогодний лист, послуживший дереву, продолжает жить в нём, в его памяти, как добро, в то время как чужеродный лишайник навеки отторгается как зло. Избранники “не от мира сего”, призваны идти против течения и, не найдя своего призвания, мечутся, погибают. Помните всех этих “лишних людей” – Онегин, Печорин, Рудин, даже тюфяк Обломов, ну никак не желающий “вкалывать” ради мифического прогресса, по призывам друга Штольца. И Лев Толстой, однажды размышляя в крестьянской избе над этим самым “прогрессом”, поглядел на догорающую свечу и вдруг подумал: “А зачем?.. Даже если все богатства мира и вся слава мира будут мои – зачем?”
       Идеалистка: - Чувствуешь себя словно пришельцем с другой планеты, а это неприятно.
       Ю.И.: - Это прекрасно. “Бройлерам” всегда смешна и непонятна лебединая тоска по Небу. И таких “не от мира” не так уж мало. Вернее, не от злого, ветхого мира. Изания поможет им найти друг друга. “Иноки” иногда сами не понимают, почему это вдруг на фоне полного благополучия хочется повеситься. А нужно лишь просто познать себя, поняв, что ты не помесь робота с обезьяной, а “по образу и подобию”. То есть бог, хоть и с маленькой буквы.
       Но на первом этапе (хлеб насущный) придётся иметь дело с прозой. В большом помещении устроить для затравки что-то вроде обменного склада – ненужные лишние вещи, бытовая техника, игрушки, книги и т.д. Тут же за столиком можно оставить заявки на какие-то тяжёлые крупногабаритные вещи (стройматериалы б/у, старая мебель, бытовые приборы и т.д., доставить их на изанском транспорте по соответствующей ответной заявке. Обмениваются не только вещами, но и услугами. Это может быть доставка на дом продуктов собственного производства, приготовление домашних обедов, уход за детьми, продлёнки для школьников (с музыкальным, профессиональным или языковым уклоном), бытовое обслуживание, ремонтно-строительные работы, сдача жилья, дач под отдых и т.д. Банк данных “спрос-предложение” по темам. Как только подбираются подходящие варианты – вас информируют.
       Тут же в помещении можно будет прочесть о задачах и уставе Изании и получить всю необходимую консультацию.
       Каждый, кто нам что-то принёс, получает право на примерно такую же сумму (цены каждый назначает сам) выбрать что-то для себя. Нал в Изании не используется – лишь взаиморасчёты в иуе (изанская условная единица)- приравненных к любой валюте по договорённости.
       Со временем каждый получает персональную смарт-карту, продублированную в компьютере. Если суммы выбранных вещей не совпадают, в чековых картах проставляется соответствующий “дебит-кредит” с правом подобрать в ближайшем будущем для себя что-то ещё или расплатиться с Изанией каким-то иным образом.
       Разумеется, возникнут вопросы экономических и юридических нюансов, возможности соответствующей “крыши”.
       Ваш вопрос о верующих - есть ли в каких-то приходах благотворительная деятельность , и почему бы Изании именно с ними не сотрудничать?
       Конечно, со временем будем сотрудничать.
       Ю.И.: - Вы не понимаете, чего мне тогда, собственно, не хватает? Дело в том, что для меня вера, в частности, православие, несравненно более революционно и активно в социальном плане, чем оно трактуется церковным официозом.
       К тому же, многие прихожане насторожённо относятся к находящимся “вне церковной ограды”, к неверующим, к представителям иной религии.
       Уже говорила, что и призыв “спасай себя”, по-моему, в корне противоречит замыслу Творца о единстве мира, как и отрицательное отношение церковного духовенства ко всякому самоутверждению. По-моему – осуществление своего Призвания, заложенной в тебе сверхзадачи, идеи – первостепенный долг личности. Есть греховная “самость” – самоутверждение “контра” ближнего и Творца, а есть – желание хорошего воина подчиняться командиру, взяв свою “высоту” и вдохновляя других бойцов.
       Это и есть Изания. Активная благотворительность.
       Идеалистка: - Все попытки переделать мир приводят только к неприятностям.
       Ю.И.: - Ну, опыт нашей страны–Антивампирии я как раз считаю огромным шагом вперёд по сравнению с царством Мамоны. К тому же цель Изании - не отмена тьмы, а преодоление её. Взявшись за руки и с фонарём.
       Идеалистка: “Про “общечеловеческие нормы”.
       Ю.И.: - Про десять заповедей я понимаю. Не понимаю, почему они считаются “нормами”, если их почти никто не соблюдает, а пытающиеся даже заговорить на эту тему чувствуют себя “пришельцами”. Главная заповедь: “Никогда не делай ближнему того, чего не хочешь себе” Современный мир, основанный на жёсткой конкуренции, не имеет к этому никакого отношения. Он вынужден кормить своих рабов и удерживать их в оболваненном состоянии: “родовая необходимость плюс дурь”, о котором вы пишете, - чтобы избежать бунта. Только причём тут “благотворительность”?
       Идеалистка: “Про изанские кухни.”
       Ю.И.: - Согласна – только столовые, пара аварийных плит в коридоре (на случай домашнего торжества), а в номере – портативная плитка и мини-холодильник.
       Идеалистка: - Про чеченцев. Не будь той высылки, может быть, не было бы этой войны.
       Ю.И.: - Не знаю. Это снова к вопросу о выборе “меж двух зол”. “История не знает сослагательного наклонения”, как изрёк вождь народов.
       Идеалистка: “Про “хомо советикус”.
       Ю.И: - Не столь уж многие изменились “в худшую сторону”. Просто вымерли. Погибли в войну, потеряли здоровье – лучшие всегда на передовой. Выжили тыловики, приспособленцы, номенклатура. А у их потомства были уже свои “общечеловеческие нормы”. Об этом хорошо повествует давний фильм “Застава Ильича”.
       И вот мы имеем, что имеем. В “Дремучих дверях” приводила стихи:

       Бывают времена постыдного разврата,
       Победы дерзкой зла над правдой и добром.
       Всё чистое молчит, как будто бы объято
       Тупым тяжёлым сном.
       Повсюду торжество жрецов тельца златого,
       Ликуют баловни бессмысленной судьбы.
       Ликуют, образа лишённые людского
       Клеймёные рабы.
       Жизнь стала оргией. В душонках низких, грязных
       Чувств человеческих ничто не шевелит.
       Пируют, пляшут, пьют…Всё пошло, безобразно.
       А совесть крепко спит.

       Забавно, что написано в 1878-м году. Кстати “со-весть” обозначает сопричастность Евангельской Вести о высоком предназначении человека.
       2000-10-11

ЖЕНЩИНА В САРИ
(1959 год)

       Весной 59-го (кажется, в день Печати) у Бориса был выпускной вечер, который почтит своим присутствием сам Алексей Аджубей, тоже выпускник нашего факультета. Я буду в весьма экстравагантном и модном тогда наряде, называющемся почему-то “сари”. “Последний писк” представлял собой широкий прямой рукав искусственного чёрного трикотажа с серебряными нитями, в который надо было просто целиком влезть и уже на себе моделировать, что заблагорассудится. У меня были ещё две трофейные немецкие серебряные бабочки. Одной я скрепила платье на правом плече, оставив левое голым, а другой – прихватила сбоку подол аж у самого бедра. “Писк” дополнили чёрные колготки и мамины красные туфли на высоких шпильках. Долго наводила в туалете марафет, отправив Бориса занимать места за банкетным столом. На каблуках я, в отличие от мамы, ходить не умела и, когда, покачиваясь, дефилировала к Борису мимо банкетных столиков, вдруг кто-то схватил меня за руку и заставил сесть рядом на пустой стул.
       Это был сам Аджубей!
       Перед ним стояла ополовиненная бутылка “Двина”, из которой он плеснул себе и мне и предложил выпить “за нашу замечательную профессию”. Я, само собой, выпила и тут же попыталась завязать бескомпромиссный разговор об “Известиях”, о том, что, как показал мой скромный журналистский опыт, в стране много острых проблем и надо их не бояться, а бить в набат, иначе страна зайдёт в идеологический тупик. Что мы, журналисты, часто трусим, лукавим, и всё такое. Он внимательно слушал, сочувственно кивал, всё бесцеремоннее разглядывая меня уже изрядно осоловевшими глазами. Потом снова плеснул в рюмки и неожиданно изрёк, наклонившись совсем близко. То ли с вызовом, то ли оправдываясь: - “Знаешь, без лукавства не продраться, но зато теперь я могу всё”.
       Меня это поразило – откровенничать с незнакомой женщиной человеку такого ранга…Значит, не всё ладно в “Датском королевстве”, в его вознёсшейся на самый пик славы душе…Господи, они ведь тоже люди! – вдруг дошло до меня.
       Меня спас выросший рядом будто из-под земли обожаемый наш декан Ясен Николаевич Засурский: - мол, это наша лучшая студентка, очень талантливая, письма ей от читателей мешками приходят, и всё такое. Алексей Иванович заявил, что он тоже очень талантливый, с чем все вокруг дружно согласились.
       - А может ли ваше юное дарование сочинить сходу роман из пяти слов? - поинтересовался зять Хрущёва, обращаясь снова ко мне. Я сказала, что не знаю.
       - А я могу! – заявил он и что-то начертал на бумажной салфетке. Сложил вчетверо и подал мне. По его лицу я поняла, что “роман” предназначен лично мне. На коленке под столом, как шпаргалку, развернула салфетку:
       “Женщина в сари! Где, когда?”
       Действительно, пять слов, если не считать знаки препинания. У меня внутри похолодело. Глянув на Бориса, который всё это время молча сидел напротив с глупой одеревеневшей улыбкой, заявила, что могу сочинить роман из четырёх слов. Взяла ручку:
       “Напротив сидит мой муж”.
       Он прочёл и сказал:
       - А я из трёх!
       “Муж объелся груш” – было написано на салфетке.
       - А из двух можешь? – он положил мне руку на колено. Вокруг уже никого не было. И Борька, мой ревнивец Борька, который, говоря словами Высоцкого, “направо, налево раздавал чаевые”, только улыбался, будто окостенел. Впрочем, слава Богу, что окостенел.
       - Могу, - кивнула я и написала: “Пойду покурю”.
       Встала, уступая место кому–то из бывших однокурсников “зятя”, долго маячившего окрест с наполненной рюмкой.
       - А я - из одного, - неугомонный “романист” опять что-то нацарапал и сунул мне салфетку в руку.
       Проносясь мимо Бориса, забыв даже про высокие каблуки, я сделала ему знак: “За мной”! Он догнал меня и на моё: “сидишь тут!” сказал, что тоже как раз собирался подойти к мэтру.
       Только его там не хватало! Минуй нас пуще всех печалей…
       В туалете развернула салфетку. “Жду” – действительно, одно слово.
       Я закурила и подожгла салфетку – вещественное доказательство. Пепел бросила в унитаз и спустила воду. Выхватила у гардеробщика узкое розовое пальтишко – похожее увижу потом на Катрин Денёв в “Шербургских зонтиках”, и пустилась наутёк, волоча за собой упирающегося супруга, который чего-то там не допил, не доел и не допонял.
       Тогда в народе говорили: “Не имей сто рублей, не имей сто друзей, а женись, как Аджубей”. Судьба жестоко обошлась с этим незаурядным и талантливым человеком, как, впрочем, и со многими другими фаворитами и родственниками низверженных “сильных мира сего”. Жене его, Раде, - обаятельной, умной, интеллигентной, кажется, повезло больше.

 

_